- А все-таки вам, товарищ Жуков, придется на некоторое время покинуть Москву, - негромко произнес он наконец, остановившись.

- Я готов выполнять свой солдатский долг там, где прикажут партия и правительство…

Спасли его тогда, двадцать четыре дня назад, соратники и коллеги по ратному делу. После их решительного отказа считать Жукова заговорщиком Сталин не рискнул арестовать его после заседания. И разжаловать не рискнул. Но на место поставил. Не зря же заседание проводили, в конце концов.

Через восемь дней, 9 июня, появился приказ министра Вооруженных Сил Союза ССР за номером 009, приказ, каждое слово которого стекало за воротник Жукова - он помнил это ощущение, когда впервые читал текст, - тяжелой ледяной каплей…

«Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая при этом себе в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым не имел никакого отношения…» Кто именно сочинял этот текст, он не знал. Мог и сам Сталин, но, скорее всего, постарался Булганин, может, и Василевский руку приложил…

Приказ появился 9 июня, а уже 13-го он очутился здесь, в Одессе. В пыли. В жаре. В степях. В этой полуеврейской глухомани… Придумал-таки министр Вооруженных Сил Союза ССР товарищ Сталин, как именно поставить Жукова на место. Выбрал округ, все войска которого дислоцируются в Румынии и Болгарии. Кем командовать-то?… Даже не Киевский округ, которым он руководил до войны, а Одесса, провинция. Чтобы, не дай бог, не спелся с Хрущевым. А на Киевский, хорошо ему знакомый, - поставил генерал-полковника… Для пущего его, Жукова, унижения.

«Но ведь другие-то тоже по округам сидят, - сам себя успокаивал Жуков. - Всех по провинциям разогнали!… Не я один… Все маршалы… Но мне-то что до них?! - тут же возразил он сам себе. - Я - ЖУКОВ! Не Говоров, не Тимошенко, не Мерецков, не Малиновский! Это они могут безропотно ехать куда угодно, хоть в Бобруйск, хоть в Читу, хоть во Владивосток! И командовать там ротой, если прикажут! Я - Маршал Победы! Я брал Берлин!… Да все остальные, вместе взятые, не сделали для страны столько, сколько сделал я!… И потом, не все на округа встали, далеко не все… Конева поставили на мой пост, главкомом Сухопутных войск, Василевский - начальник Генштаба, Рокоссовский - главком Северной группы в Польше, Толбухин - Южной группы, в Болгарии… А до меня Одесским округом командовал всего-навсего генерал-полковник. Юшкевич, конечно, хороший генерал, слов нет, но ведь даже не фронтового - армейского уровня, всю войну просидел на армии, а начал вообще с корпуса… Так что и тут тонкий намек: мол, истинный твой уровень, Жуков, - генерал с тремя звездами, не выше…»

Ничего. Он им еще покажет. Он еще покомандует. Еще увидим, кто мудрее, прозорливее и сильнее - старик с неизменной трубкой, щуривший с Мавзолея свои рысьи глаза, или он, поставивший на колени Европу, а будь такой приказ, - еще неизвестно, где бы он вообще остановился…

Жуков дернул поводья, поднимая коня на дыбы. Гарцевавший неподалеку охранник недоуменно уставился на него.

- Ну, чего пялишься? - пробурчал маршал. - Поехали назад…

…Купался он на специальном пляже у военного санатория «Волна». Заплыл далеко, так что берег стал еле видимой тонкой линией, а потом и вовсе потерялся в тумане. Лег на спину, восстанавливая силы. Волны поднимали и опускали его крепкое тело. Туман клубился вокруг, и казалось, до земли - многие сотни километров.

- Товарищ Маршал Советского Союза, - пробулькал где-то невдалеке охранник, - я не могу так далеко… У меня сил не хватит обратно доплыть.

- А я тебя за собой не тянул…

Над маленьким уютным пляжем постепенно рассеивался утренний туман, но над морем он еще висел густой, плотной пеленой. Ординарец, беспокойно расхаживая по берегу, вглядывался в непроницаемую серую завесу. Хоть и знал, что начальник - отличный пловец, да и охранник всегда рядом, а все же сердце нет-нет, да и екало: а ну как случится что?… Ведь потом всех собак навешают…

Но волнения его оказались, как и следовало ожидать, напрасными. На прибрежный песок с довольным фырканьем вышел мокрый Жуков в длинных купальных трусах, с удовольствием растерся докрасна махровым полотенцем. Вслед за ним, шатаясь и тяжело дыша, выбрался из моря охранник, сопровождавший маршала во время плавания. Протягивая командующему металлический стакан от термоса с дымящимся чаем, ординарец невольно любовался подтянутой и мощной фигурой маршала.

В тумане послышался шум мотора. Сделав лихой поворот на прибрежном песке, рядом с Жуковым остановился роскошный черный «Бьюик», с переднего сиденья почти на ходу выпрыгнул щеголеватый, подтянутый адъютант командующего - подполковник Семочкин.

- Нашел, товарищ Маршал Советского Союза! В Киеве он!… - ликующе крикнул он вместо приветствия. И тут же торопливо добавил: - Здравия желаю!

- Согласился? - Жуков отхлебнул чаю.

- Так точно! - лихо козырнул адъютант. - Сказал, самолет не понадобится… Уже выезжает поездом.

- С остальным как?

- Все необходимые распоряжения сделаны. Крутятся как заводные!

Жуков удовлетворенно кивнул, прихлебывая чай:

- Они у меня покрутятся!… Ладно, поехали в штаб…

За те двенадцать дней, что маршал командовал округом, одесситы уже успели свыкнуться с тем, что по нему можно сверять часы. Ровно в девять утра черный «Мерседес-Бенц», стартовав в Санаторном переулке и миновав Пролетарский бульвар, Пироговскую, площадь Октябрьской революции, Пушкинскую и Ярославскую улицы, подкатывал к подъезду здания на Островидова, 64. Так было и на этот раз. Бодрый, подтянутый маршал в белом кителе и синих брюках быстрым, упругим шагом взбежал по мраморной лестнице штаба округа на второй этаж. Дежурный по штабу доложил ему о происшествиях на территории округа - вернее, об их отсутствии, - и в кабинет командующего вошел начальник штаба генерал-лейтенант Ивашечкин с грудой бумаг, требующих подписи…

Разобравшись с текучкой, Жуков вызвал адъютанта Семочкина, Тот вырос перед шефом, словно талантливая иллюстрация к поговорке «Стань передо мной, как лист перед травой».

- Ну как там… эти? - поинтересовался командующий. - Пришли?

- Так точно, товарищ Маршал Советского Союза.

- Ну запускай…

…Невыспавшееся за ночь военное и партийное руководство Одессы снова сидело за длинным столом в жуковском кабинете. Только теперь в окна весело ломилось солнце июньского утра. У всех присутствующих, кроме самого Жукова, были помятые, угрюмые лица.

- Ну? - бодро вопросил маршал, осматривая ряды подчиненных. - Надумали, как одним махом накрыть всех воров Одессы?

Ответом было мрачное молчание.

- Не знаете? - ернически поинтересовался командующий. - А вот я знаю.

- Потому как, - он неожиданно перешел на одесский выговор, - трэба голову иметь на плечах, а не тухес!

Кто-то из начальства помельче робко хихикнул. Остальные продолжали пришибленно молчать, чувствуя, что жуковский юмор скоро сменится знакомой жуковской яростью.

- Разучились шевелить мозгами?! - начал оправдывать ожидания маршал. - Языки проглотили?! Есть хоть один с живым голосом?!!

Взгляд Жукова вновь метлой прошелся по лицам присутствующих. И вдруг словно споткнулся…

- А где этот… биндюжник из УГРО, который мне нахамил?… Гоцман где?… Я что, тихо спрашиваю?!

Присутствующие молчали. Наконец, поняв, что вопрос обращен главным образом к нему, с места поднялся начальник УМГБ по Одесской области:

- Товарищ Маршал Советского Союза, Гоцман арестован сегодня ночью… Как участник антисоветского заговора.

На лице Жукова загорелись красные пятна. Он ткнул пальцем в полковника МГБ:

- На каком основании?!

- Товарищ маршал… - пробормотал тот. - Но… Гоцман же публично сравнил ваши действия с действиями немецко-фашистских оккупантов… И к тому же…

- При чем тут сравнил или не сравнил?! - Жуков в ярости ахнул кулаком по столешнице. - Я, мать твою, отдавал приказ его арестовывать или нет?!