Луки решено было дать трем главным богатырям в войске: Илье, Добрыне да Алеше. Они должны были стоять в стороне и ждать того момента, когда взлетит змей – тут-то ему и прилетят гостинцы смертоносные от богатырей русских.
Провести вылазку силами одного полка придумал молодой княжич Ростислав, предложив полк Смоленского княжества. Роман Галицкий тут же предложил свой полк для такого дела, остальные князья осторожно отмолчались. С Романом Иван-царевич к тому времени сдружился крепко, да и полки его видел – лучшая тяжелая пехота в войске, у всех справная броня и оружие, таких лучше не в разведку, а в самый бой посылать. А вот смоленцы подходили хорошо – полк у них слаженный, броня справная, но легкая, щиты деревянные. С такими доспехами они, случись чего, могли быстро отступить. Тяжелую конницу черниговцев было решено оставить в резерве: если вылезет враг из лагеря, тут его конным ударом и смять. Другие полки пойдут на штурм лагеря вместе с оставшимися богатырями после того, как смоленцы прощупают противника. Второй же смоленский полк из легкой конницы должен обойти лагерь и ожидать бегущих, чтобы догонять и добивать. Тут как раз хороша будет не тяжелая конница Чернигова, а легкая кавалерия Смоленска.
– Сомневаюсь я, что упыри да мертвецы ожившие побегут, – высказался вечно всем недовольный Святослав, но план оспаривать не стал. Лютополк же яростно сверкал очами по сторонам, общаться с этим гигантом никто не стремился, воеводу Галицкого не любили все, даже княжич Роман старался держаться от своего грозного воеводы подальше. Если к нему и обращались, то он всегда отвечал грубостью. Однажды Иван поинтересовался, где отец Романа взял такого чудного военачальника, но княжич лишь развел руками: Лютополк был с Даниилом Галицким еще до рождения самого Романа, и тот его боялся с детства. Бабки во дворах рассказывали о Лютополке истории одна страшней другой, но сам Роман за ним ничего плохого, кроме дурного нрава да грубости, не замечал.
Погода с утра выдалась хорошая: легкий ветерок задорно трепал стяги полков, воины ожидали боя и были решительно настроены победить. Давно уже не ходили бок о бок в атаку на общего врага войска Рязани и Галича, Мурома и Чернигова, – разделила их судьба по разным царствам. А сейчас стоят вместе в одном строю, и враг снова один, как в былые времена. Первым двинулся смоленский полк, как и было задумано. Смоленцы неспешно приближались к вражескому лагерю, держа луки наготове и не сбиваясь в плотный строй. Когда до рва оставалось еще приличное расстояние, противник начал действовать. Из лагеря в сторону смоленцев полетели огромные валуны, с доброго теленка размером. Они вылетали по три штуки и с воем рассекаемого воздуха падали возле смоленского полка. Первые камни прошли мимо, но уже следующий залп свалил кучку пехотинцев, и катящиеся камни подмяли под себя еще несколько не успевших увернуться ратников. Один особенно крупный камень неудачно влетел прямо посреди полка, разметав не один десяток человек. Рога протрубили отбой, и смоленский полк в полном порядке начал отходить.
– Машины у них, что ли, метательные там… – Илья Муромец поглаживал свой огромный лук в ожидании схватки.
– Да нет, – не согласился с ним стоявший рядом Добрыня, – болотники швыряют, не иначе. У них силушки в избытке, эти не устанут.
– Интересно, много у них еще таких валунов припасено? – Серый Волк озабоченно посмотрел на Ивана-царевича – было понятно, что гнать полки под такой град каменюк было неразумно. Хорошо, лишь разведку провели, а не все войско сразу в бой пустили – сколько бы полегло тогда ратников… В войсках раздавался ропот, воины обсуждали неожиданное препятствие. Вдруг Микула Селянинович, сокрушенно помотав головой, двинулся вперед.
– Непорядок это! – сердито отрезал он.
– Стой, Микула, куда? Зашибет камнем! – кричали ему, но он, не слушая никого, шел прямо на лагерь. Из-за частокола ничего не вылетало: видно, на одинокого воина не хотели тратить камней, – похоже, запас их был у врагов не безграничен. Все войско замерло в ожидании. Полки Тривосьмого царства с Аникой во главе переминались, не зная, бросаться ли на выручку своему легендарному богатырю или не мешать ему.
Иван-царевич растерялся: он знал, что управлять Микулой в бою никому не удавалось, тот всегда действовал на свое усмотрение, говоря: «Я не ратник, я крестьянин, дисциплина ваша воинская и прочие игры – не для меня». Но ведь это был сам Микула, один из сильнейших богатырей, которых когда-либо родила земля Русская, а то и самый сильный – кто знает, как у них со Святогором бой сложился бы…
Микула легко поднял огромный камень и швырнул его обратно в лагерь Кощеева войска. Камень с огромной силой врезался в стену и выбил из нее сразу несколько бревен, проделав брешь в частоколе. В рядах наступающих заметно оживились. Следом за первым камнем полетели другие, при ударе в частокол они так же выворачивали разом по нескольку бревен. Какие-то падали уже за стеной, и разрушения, причиняемые ими, можно было только представить. Враг, судя по всему, тоже понял, что не простой этот одинокий ратник: со стороны лагеря снова полетели камни, два из них даже столкнулись в воздухе, разлетевшись на множество осколков.
– Я бы, наверное, такой булыжник швырнуть не смог так далеко, – задумчиво произнес Алеша, и Добрыня тут же с ним согласился.
– Не знаю, – задумчиво ответил Илья, – я, может, и смог бы, надо будет попробовать потом, но сейчас наша задача – змея ждать да сразить его.
Один из камней упал возле Микулы, еще бы чуть-чуть правее лег – и накрыл бы богатыря. К царевичу на коне подскочил взволнованный Аника.
– Атаковать надо: попадет камень в Микулу – и никакое богатырское здоровье не спасет, при такой-то силе удара.
– Да как же я погоню войска под такой камнепад? – растерянно ответил ему Иван.
Еще один камень практически задел Микулу, тот даже пошатнулся, из вскользь задетой камнем руки пошла кровь. Видя это, Аника махнул рукой на Ивана и, подскакав к своим полкам, крикнул:
– В атаку, братцы, поможем Микуле!
Все три полка Тривосьмого царства в едином порыве кинулись вперед, над полем гремело грозное «УРА!».
Иван-царевич растерялся окончательно. Бой шел совсем не по плану, и что делать, было непонятно – посылать войско под камнепад или смотреть, как воины Аники одни пытаются разбить грозного врага. Святослав, потирая свои толстые бока, приблизился к царевичу и сказал:
– Пущай идут одни, раз дисциплину не соблюдают. Чем больше их поляжет, тем проще нам потом будет Василису к ногтю ставить.
Это и решило исход дела – Святослав не нравился Ивану, и он ему не доверял, да и случай с падением князя Владимира с коня не был царевичем забыт.
– Войско, вперед! – крикнул Иван. – Черниговцам – в резерве держаться! – Он посмотрел на Святослава, и тот смог только скрипнуть зубами.
Первым все понял Роман, он отдал команду, и галицкие полки двинулись вперед. Следом за ними пошли и остальные. Тем временем войско Аники преодолело уже половину поля, ратники рассы́пались, и поэтому падающие камни не причиняли большого вреда: они сминали по одному-два-три человека, но остальные бежали дальше. Лапотное войско даже не думало выказывать страх. Сам Аника несся впереди на своем коне, размахивая мечом и подбадривая воинов. Микула продолжал швырять камни, выбив уже почти всю стену. Первым на валу оказался Аника, его конь перепрыгнул поваленные бревна частокола, и богатырь налетел на ожидающую под частоколом нечисть. Его меч сразил нескольких варколаков, недостаточно умных, чтобы вовремя отскочить, и богатырь кинулся на ближайшего к нему болотника, замершего с очередным камнем в лапах и не знающего, что ему делать – швырять камень на поле или кинуть в богатыря. Дорогу закрыл упырь. Вурдалак наступал, размахивая железной булавой. Аника отбил удар щитом и попытался рубануть упыря, но тот довольно ловко отскочил и приготовился для следующего удара. Силой и ловкостью вурдалаки уступали богатырям, но Аника увидел, что их тут было несколько десятков. Они бежали к проломам, куда уже проникали воины Тривосьмого царства.
