— Не имею права говорить. Вопрос национальной безопасности.

— Национальной безопасности? Н-да… А смахивали на парочку обычных бродяг.

— Если бы вот вы скрывались от ФБР…

— Все ясно.

— Не помните, говорили они о том, куда направляются?

— Парень просто встал и попросил остановиться. Тот, что постарше, вышел с ним. — Водитель помолчал. — На парне была студенческая куртка. Ну, знаете, такая спортивная.

— Вы не заметили название университета? Колледжа? Школы?

— Не обратил внимания.

Аннабель показала ему листок бумаги, на котором она делала пометки во время разговора.

— Здесь у меня ближайшие города. Точно больше нет?

— Леди, их тут всего ничего. Точно. Удачных поисков.

Он закрыл дверь, и автобус покатил дальше.

Аннабель дождалась Калеба и Рубена и рассказала, что ей удалось выяснить.

— Нокс делает в точности то же, что и мы, только у него преимущество во времени.

— Зато нас трое, — возразил Рубен. — Мы можем разделиться. Два города возьму я, два — вы.

— Отличная идея, — кивнул Калеб.

— Рубен, ты привез, что я просила?

— Всё. Чувствую себя главным бутафором Голливуда.

— Никогда не знаешь, что может пригодиться. Давайте перегрузим все в фургон.

Когда они закончили, Аннабель заглянула в бумажку.

— Мы с Калебом возьмем Майз и Тазберг, а ты пробьешь Саут-Ридж и Дивайн. — Она достала из сумочки карты и отдала их Рубену. — Я получила их на автостанции. Города, по всей видимости, расположены в двух-трех часах друг от друга. По прямой не слишком далеко, но все дороги здесь местного значения и петляют по горам.

— Извилистые дороги — отличный ипподром для моего мустанга. — Рубен любовно похлопал по бензобаку мотоцикла.

— А у меня они вызывают тошноту, — возразил Калеб. — Я не жалуюсь, — быстро добавил он, увидев выразительный взгляд Аннабель.

— Связь держим по мобильникам. В случае необходимости за считанные часы сможем собраться вместе.

Она вручила Рубену фотографию:

— Это Нокс, вдруг столкнетесь.

— Благодарю.

Рубен оседлал мотоцикл, надел шлем и опустил на глаза старомодные очки.

— А если мы и Нокс отыщем Оливера одновременно? — задал вопрос Калеб.

— Тогда мы объясним Ноксу, что Оливер остается с нами, — ответил Рубен.

— Он ни за что на это не пойдет.

— А куда он денется, если ему реально объяснить?

— Мы не можем применять насилие к федералу, — возразил Калеб. — Здесь даже возомнивший о себе мачо Калеб знает границы дозволенного.

— Калеб, — вступила в разговор Аннабель, — давай не будем делить шкуру неубитого медведя. В данный момент надо всего лишь отыскать Оливера. Чем дольше мы здесь чешем языками, тем больше вероятность, что Нокс нас опередит.

Рубен нажал ногой на кикстартер, мотоцикл ожил. Глянув в карту, великан отдал честь и, вздыбив железного коня, с места в карьер помчался в восточном направлении.

Аннабель хотела сесть за руль, но ее остановил Калеб.

— Я поведу, — сказал он, усаживаясь на водительское место и вставляя ключ в замок зажигания.

— Это почему?

— Ты не умеешь проходить повороты. Никакой плавности. От твоей манеры езды я весь больной.

— Правда? А что же с тобой будет, когда и вправду придется гнать, а, Калеб?

— А ну садись!

Он включил зажигание, и Аннабель ничего не оставалось, как спешно прыгнуть на пассажирское место. Калеб так резко взял с места, что ее опрокинуло на заднее сиденье.

— Что ты вытворяешь?! — завопила она.

— Придет время, и я стану твоим личным водителем.

Ей удалось вернуться на переднее сиденье и даже пристегнуться, когда он проходил поворот, а потом Калеб разогнал машину до шестидесяти миль в час. Бросив на него беглый взгляд, она вдруг заметила, как профессионально он управляется с рулевым колесом, как устойчиво держит дорогу объемистый фургон, сконструированный для городских условий.

— Калеб!..

— Ну, умею водить? Мой «шеви-нова» летал как ракета.

— Я поняла, что ты умеешь водить. Но как?..

Он вздохнул.

— Как ты думаешь, почему я столько лет езжу на дерьмовеньком «шевроле»?

— Не знаю. Помню, решила, что ты либо скупердяй, либо у тебя совсем нет вкуса. Либо то и другое вместе.

— Ладно, допустим, я скупой, но вкус-то у меня есть. Нет, это все из-за отца.

— Из-за отца?

— Он был гонщиком.

— Не может быть!

— А когда закончил выступать, стал механиком в команде Ричарда Петти.

— Короля Ричарда?[18]

Калеб кивнул:

— Я был его учеником.

— Что?

— Что слышала.

— Ты был учеником Ричарда Петти? Да ладно!..

— Аннабель, я начал участвовать в соревнованиях картингистов, когда мне было шесть лет. Затем продвинулся до гонок по грунтовым, а потом — до полулюбительских гонок на сток-карах, где стал лучшим из молодых спортсменов. Я первым финишировал на гонках молодежного дивизиона НАСКАР и уже собрался переходить по протекции Петти в высшую лигу. После гонок в Шарлотте меня прочили вторым номером в команду «Шевроле» Билли Нельсона. Три года подряд они выигрывали «Кубок Винстона». Бобби Маллард, их лучший пилот, четырехкратный победитель «Дайтона-500», должен был стать моим наставником. Все было так хорошо спланировано… и все так лихо полетело к чертям.

— Что же произошло?

— Я выполнял квалификационный заезд на трассе Дарлингтона. Из-за уникальной формы овала ее прозвали «Яйцом». Некоторые же гонщики зовут трассу «Леди в черном». Именно такой она для меня и оказалась.

— Что? Что там произошло?

Калеб помрачнел.

— «Леди в черном» неумолима. На выходе из четвертого поворота я тиранулся правым задним крылом о стальные рельсы ограждения, чтобы использовать их как катапульту для скоростного рывка на прямой. Этот прием назывался «прыжок тигра». «Тигровые» полосы стертой краски — «шрамы Дарлингтона» — были в то время отличительной чертой машин лучших гонщиков. Ну так вот, на выходе из поворота, на скорости сто восемьдесят пять миль, у меня взрывается правая передняя шина, и я полностью теряю управление. Тогда еще не ставили передние спойлеры, поэтому машина взлетела и перевернулась. В том месте стояло два ограждения — трассы и ограждение пит-лейн. Я перелетел через оба и грохнулся прямо в команду механиков.

— Боже!

— Мою команду, — торжественно и мрачно добавил Калеб. — Мою собственную команду.

Аннабель судорожно вздохнула.

— Отец?

— Я отделался синяками да шишками, а он лежал в больнице долгие месяцы. С тех пор я автоспортом не занимаюсь. Долгое время не мог воткнуть передачу, надавить на акселератор, не мог даже сесть в машину. Совсем все забросил. И вместо гонщика вышел библиотекарь. Но я сохранил «шеви-нова», один из первых своих гоночных автомобилей. Я крашу его в дерьмовый серый цвет, чтобы скрыть номера и полосы-шрамы. Номер двадцать два. Дубль-два, как меня называли. Глядя на это старье, никто не скажет, что под невзрачной внешностью скрывается мощный суперкар. Двухдиффузорный карбюратор, форсированный двигатель в четыреста с лишним лошадок и педаль газа, которая никогда не подведет. Как-то мне пришлось гнать поздно ночью в Сентрвиль. Так на прямой моя старушка легко выдавала сто пятьдесят. Да, были дни…

— Калеб, прости меня. — Она нежно коснулась его плеча.

Несколько минут прошли в молчании.

— Ну что, купил я тебя, а?

Она глянула на Калеба — тот широко ухмылялся.

— Ой, да неужели ученик Ричарда Петти? Кто? Я?

— Так ты все это сочинил?! Гад! — Она шлепнула его по плечу, но во взгляде было восхищение.

— Что, съела? Думала, одна ты умеешь правдоподобно врать? Я всю свою жизнь провел среди книг, Аннабель. Я сочиняю не хуже всех этих писателей.

— Но это все равно не объясняет, где ты научился так водить.

— Я вырос в центральной, гористой части Пенсильвании. Моей первой машиной был мини-погрузчик, на котором я засыпал гравием дорогу. А с восемнадцати лет я стал участвовать в гонках на сток-карах. В основном на всяком металлоломе по грунтовкам. После трех тяжелых аварий, едва уцелев, я посвятил себя библиотечному делу, но остался большим фанатом НАСКАР.