— В бумагах есть расплывчатое указание на то, что кого-то внезапно вывели из подразделения и что Грей был об этом осведомлен.

— Можете порыться, если хотите, но упретесь в тупик.

— А как насчет несанкционированной операции в Советском Союзе много лет назад?

— Не стоит там копаться. Всем будет только хуже.

— Вы усложняете мне задачу, генерал.

Хейес в ответ улыбнулся:

— Если бы все было просто, разве мы стали бы вам звонить, Нокс?

— Я не фокусник. Я не могу заставить вещи появляться и исчезать.

— Ну, исчезновение мы прикроем. То, что необходимо найти, затем должно навсегда исчезнуть. Как насчет того человека, с которым Грей встречался в тот вечер, когда его взорвали?

— Известный кинорежиссер Оливер Стоун? — не смог сдержать улыбку Нокс.

— В свое время этот тип разбил палатку в парке Лафайет и, насколько я помню, вывесил плакат «Хочу знать правду!».

— Искать правды прямо напротив Белого дома? Все равно что нацистов в синагоге. Считаете, этим ненормальным стоит заняться?

— Исходя из того, что он больше не появляется там, где ошивался постоянно, считаю, что заняться им стоит.

— Что еще о нем известно?

— Практически ничего. Вот вам еще одна причина, почему его нужно взять в разработку.

— А что это за вскрытие могилы на Арлингтонском кладбище?

— Как ни странно, в тот день, когда Грей распорядился произвести эксгумацию, я был у него в кабинете.

— Он говорил, зачем ему это понадобилось?

— Отдавать приказы он умел лучше, чем объяснять их.

— Чье же тело обнаружили в гробу? Джона Карра или кого-то другого?

— Ни то ни другое. На поверку гроб оказался пустым.

— Получается, Карр жив?

— Не исключено.

— Он входил в состав «Тройной шестерки»? Я читал выборку из его армейского досье. Он отвечал всем требованиям.

— Примите это в качестве рабочей гипотезы.

— У вас есть основания считать, что Карр и Стоун — один и тот же человек?

— У меня нет оснований считать иначе.

— Тогда по какой причине Карр застрелил Грея и предположительно Симпсона?

— Не все из «Тройной шестерки» заканчивали службу по-хорошему. Возможно, Карра кинули.

— Если так, то он слишком долго не нажимал на спусковой крючок. И потом, он ведь лично был с визитом в доме Грея. Зачем устраивать взрыв? Он вполне мог убить Грея во время встречи.

— Возможно, тогда не было для этого причин.

— А что изменилось?

— Вот и выясните! Флаг и могильный крест — недвусмысленный знак.

Нокс восхитился, как за несколько коротких минут Хейес от позволения нащупывать свой путь расследования перешел к тому, чтобы направить его по нужному генералу пути.

— Итак, регулярная отчетность, каналы связи обычные. Если понадобится помощь, не медлите. Сделаем все возможное. В определенных пределах, естественно. Как я уже говорил, не все разделяют наши взгляды на проблему. Консенсус в разведкругах так же труднодостижим, как конфессиональный мир в Ираке.

«Правая рука подталкивает в атаку, а левая держит у горла нож».

Хейес нажал кнопку на подлокотнике кресла, и самолет начал крутой вираж. Очевидно, и полет, и разговор закончились.

Как бы подтверждая этот логический вывод, генерал встал и направился по проходу к двери в хвосте самолета. Дверь, щелкнув, захлопнулась за ним.

Нокс стал смотреть на облака, появившиеся, когда самолет начал снижаться.

Через полчаса он уже мчался в своем «ровере» на восток.

Он начнет с Алекса Форда, а дальше пойдет по списку подозреваемых. Но из того, что Хейес говорил, равно как и оставил недосказанным, складывалось впечатление, что все дороги ведут к так называемому Оливеру Стоуну.

Если Стоун входил в состав «Тройной шестерки» и спустя три десятка лет смог уничтожить Симпсона и Грея, то Нокс вовсе не был уверен, что ему так уж хочется схлестнуться с этим джентльменом.

«Действительно, опасные времена».

Отставка становилась все привлекательнее. Главное теперь — до нее дожить.

Автобусы «Грейхаунд» не ходили в окрестности Дивайна, что в штате Виргиния. Однако в ту сторону нашелся ржавый драндулет на вихляющихся колесах со звучным названием «Междугородние рейсы», грубо намалеванным на борту по самодельному трафарету. Стоун и Дэнни сели на заднее сиденье, за пассажиром, державшим на голых опухших коленях клетку с цыплятами, и женщиной, оказывавшей Стоуну намного больше, чем тому хотелось, знаков внимания, включая пересказ истории своей жизни за все семьдесят с чем-то лет. К счастью, она вскоре сошла; ее встречал мужчина на древнем «универсале» без двух дверей.

Наконец высадились и они — в таком месте, которое Стоун мог описать только как обочину дороги где-то у черта на рогах. Захолустная станция, где пришлось сойти с поезда, по всем показателям выглядела блестящей столицей.

— И что теперь? — Стоун закинул рюкзак за спину.

Дэнни подхватил чемоданчик.

— Теперь пойдем пешком и попробуем голосовать. Может, повезет.

Хотя был уже второй час ночи, им повезло, и они отправились в Дивайн в кузове грузовичка, где с ними ехал, по словам хозяина, боров-рекордсмен Лютер. Рекордсмен все норовил засунуть розовый пятак в промежность Стоуну.

Вдалеке Стоун увидел контуры какого-то массивного сооружения. На темном небе вырисовывались узкие башни и трехэтажные здания. В неясном лунном свете по периметру строений что-то сверкало.

— А это что такое?

— «Мертвая скала». Федеральная тюрьма особого режима.

— Откуда такое название?

— Так народ прозвал. Она стоит на месте заброшенной шахты. Лет тридцать назад двадцать восемь горняков погибли под обвалом, и шахту замуровали. Ну а в тюрьме содержат отбросы из отбросов. То еще местечко.

— Ты кого-нибудь там знаешь?

Дэнни молча отвернулся.

Стоун продолжал рассматривать тюремный комплекс, пока тот не скрылся за поворотом. Он понял, что в темноте сверкала отражавшая лунный свет колючая проволока.

Они высадились из грузовичка и дальше пошли пешком. Дивайн по большей части был погружен во тьму, но пока они тащились по улице, то тут, то там стали появляться огни фар. Мимо них в восточном направлении проехал пикап. Затем еще один. И еще… Сквозь грязные стекла Стоун наблюдал за странно похожими друг на друга водителями: худая фигура низко склонилась к баранке, между пальцами зажата сигарета. Стекла машин были затянуты осевшим в морозном воздухе инеем. Городок накрывали тени окружавших его близких гор, которые казались темнее самой ночи.

Он посмотрел на часы. Всего два ночи.

— Куда это народ в такую рань? — спросил Стоун, кивая на мини-караван «фордов» и «шевроле».

— Шахтеры.

— Едут на смену?

— Что вы! Следующая смена в семь утра. Эти ребята чешут в клинику за дозой метадона по тринадцать баксов. Потом уже можно и на смену.

— Метадон?

— Кому-то овсянка на завтрак, а шахтерам — метадон и стакан апельсинового сока. Гораздо дешевле, чем нюхать или колоться между пальцев ног. При таком способе анализ мочи ничего не покажет, и шахтерскую лицензию не отберут.

Дэнни показал вперед на небольшую витрину между магазином одежды и скобяной лавкой. Вероятно, «Хоум депо» и «Уол-март» считали изолированный от мира городишко абсолютно неперспективным.

— Вон заведение моей матушки.

Стоун увидел вывеску: РЕСТОРАН И БАР «У РИТЫ».

— Стало быть, твою маму зовут Рита?

Дэнни с усмешкой покачал головой:

— Не-а. Рита управлялась здесь до нее. У мамы вечно не хватает денег на регистрацию новой вывески. Да и так все знают, что это ее заведение. А она Абигайль, Аби.

Дэнни отпер ключом дверь и кивком пригласил Стоуна войти.

— Твоя мама здесь и живет?

— Нет, но над рестораном есть комната. Остаток ночи можете поспать там.

— А ты?

— Нужно кое-что сделать. Кое-кого увидеть. — Дэнни дотронулся до лица. — Заодно подлататься.

— К врачу? Ночью?