Удивительная весна! Литераторы вдруг вспомнили, что литература называется художественной. Художники — что живопись и лозунги разные вещи, архитекторы и скульпторы посмотрели на то, что они настроили и наваяли, и не хотят смотреть друг на друга… Вместе с тем настроение светлое, все взволнованы и призывают друг друга идти вперед. Прекрасный призыв, хорошо бы только всем договориться, наконец, — где перед?

Дорогой Аркадий Исаакович! Мы живем в век сравнений. Все сравнивают со всем. Науку — с передним краем, уборку урожая — с битвой, больницу с кузницей здоровья, что очень верно… Спорт же сравнивают с искусством. И вот ваше искусство я бы сравнил с фигурным катанием. И дело не только в вашем неповторимом скольжении на грани риска и в прыжках за грань. Дело в том, что в искусстве, как и в фигурном катании, есть две программы обязательная и произвольная. Одна — для жюри, очков и медалей, вторая — для души и для публики. Совместить это трудно — у большинства фигуристов рано или поздно разъезжаются ноги.

Дорогой Аркадий Исаакович! Самое главное в вашем катании именно то, что обязательная для вас и произвольная ваша программа всегда были одним и тем же. И поэтому ваш путь был действительно — вперед. От частного к общему, от своевременного — к современному, от головы — к сердцу. То есть от человека — к человеку. И пока одни тосковали о весне, другие болтали о весне, третьи тормозили весну, вы всю жизнь были среди тех, кто ее, весну, делал.

Вот поэтому этот осенний день вместе с тем такой весенний сегодня.

И спасибо вам за это, дорогой Аркадий Исаакович!

Дорогой Эльдар Александрович!

Когда речь заходит о деятелях искусства, то их творчество всегда связывают с эпохой, в которую они творили. Художник эпохи Возрождения. Поэт Раннего Средневековья. Теперь возьмем вас. Когда натворили вы? 60-е, 70-е, начало 80-х. Эльдар Александрович, вы — художник эпохи застоя, с чем я вас и поздравляю.

В этой связи я хочу сказать вам, что я открыл закон этой эпохи.

Кто хочет — не может, кто может — не хочет. Кто хочет и может — тому не дают". Это не только в области юмора и медицины, Эльдар Александрович. Это всеобщий закон природы. Каждый дошкольник хочет в школу, но еще не может. Каждый школьник может — но уже не хочет. Почему? Потому что наша школа не учит, а борется за знания детей.

Причем с самими детьми. Борьба неравная, потому что за школу еще и РОНО, и ГОРОНО, и ОБЛОНО, и все "оно"… Так что деткам нелегко. Но "оно" и не хочет, чтоб легко, "оно" желает, чтоб дети приучались к труду. "Оно" у нас почему-то решило, что труд — это когда всем тяжело… Учителям тяжело, родителям, детишек тошнит… Это у нас какое-то министерство тяжелого образования… У нас же дети в школе — как проходчики в забое — они проходят. Сегодня идет проходка Пушкина, завтра — проходка Лермонтова. Что на-гора? "Онегин — лишний человек". Онегин — лишний, Печорин — лишний… Причем навсегда. Конечно, не исключено, что потом сами прочитают. Если захотят. Но как закон: кто хочет — не может, кто может, уже не хочет…

Более близкий вам пример — из телевидения. После того как вы бросили "Кинопанораму", моя любимая передача — "Это вы можете". Передача замечательная. Но название придумал или юморист, или диверсант.

Если этот одиночка сам, один, в одиночестве, на кухне ночами, из каких-то обрезков и ошметков сумел сделать эту штуковину, которая просто с ума сойти и при этом еще и работает, то что же нам делать с этими институтами, конторами и главками? Какое к черту "Это вы можете"? Это не вы "можете", это они — "не хочут"! А хочет одиночка! И не для себя, а для всех! И он же к ним бегал, и писал, и звонил, и на тот завод полусонный, и в институт летаргический, и в конструкторское бюро похоронное. И они ему регулярно отвечают: "Да, штучка ваша забавная, но грубо попирает принципы червячных передач. А подшипник будет перегреваться". Он у него уже двенадцать лет перегревается и работает. А у них не перегревается. У них еще только в девяносто втором запланирован опытный образец, превосходящий японский уровень пятьдесят третьего…

Кто хочет — не может, кто может — не хочет.

Эльдар Александрович, сколько раз вы в своих картинках критиковали и быт, и сервис, и особенно торговлю. Вы хотели ее улучшить. Мы все хотели. Пустое дело. Закон работает. Кто хочет улучшить — не может. Кто может — себе не враг. Так что хватит об этом, не надо улучшать. Решить вопрос надо кардинально: отменить ее вообще. Наладить подлинно прямую связь производства с потребителем. Пусть все что нужно народ сам выносит с заводов и фабрик! Но официально, уплачивая пошлину в проходной.

Обратимся непосредственно к вам, Эльдар Александрович. Возьмем кино. Закон застоя определял все. Кто очень много хотел, в лучшем случае мог лечь на полку. Возникла даже поговорка "Нашей полки прибыло". Кто много мог не хотел ничего, у него и так все было. Были еще третьи, которые в знак протеста против застоя ушли в творческий поиск, и их оттуда до сих пор невозможно вернуть.

Вообще, Эльдар Александрович, почему возможен застой? Потому что, в принципе, большинство из нас способно спокойно стоять, ругая общее стояние.

Но почему застой не переходит в полную и всеобщую остановку? Потому что есть еще меньшинство. Это люди, которые вообще не могут не двигаться. Они шевелятся, толкаются, ерзают, они не дают окончательно заснуть окружающим. И в результате, это — подавляющее меньшинство, которое живет по закону движения, и, значит, это настоящий закон природы.

Один из таких безостановочных людей — здесь.

Он всегда много хотел, и делал все, что мог.

Он хотел, чтоб его работа была нужна людям. И она нам нужна.

Он хотел, чтобы мы собрались здесь сегодня. И кто мог, тот прорвался, а остальные завидуют.

Это началось ровно 60 лет назад, когда он почувствовал, что хочет родиться. И ему это удалось.

Вы правильно сделали, Эльдар Александрович!

Спасибо вам!

Дорогой Ян Борисович!

Круглые даты — большая радость для всей нашей культурной общественности. Этот ноль на конце — завораживает. Он похож на восклицание пораженного англичанина: "0!.." Никому в голову не пришло отмечать 59-летие со дня образования Адыгейской автономной области. 60-летие — гуляли всенародно.

Круглая дата — это, Ян Борисович, повод для ваших знакомых и друзей сказать, наконец, все те хорошие слова, которых они ни разу не сказали вам в предшествующее время.

Вот и я мог бы сейчас начать расписывать ваши заслуги, отмечать вехи творчества и воскурять фимиам. И действительно, это же вам впервые пришло в голову экранизировать в нашей стране Чехова и Шекспира. Именно этот ваш пример и вдохновил других режиссеров, которые кинулись экранизировать уже настоящих членов Союза писателей причем таким количеством серий, за которое вам, Ян Борисович, большое спасибо… А сколько новых актеров вывели вы на экран! Многих из них до сих пор не удается вывести оттуда. Что уж говорить о зрительской к вам любви! Буквально сегодня мы завалены письмами и телеграммами, и звонила только что группа девушек из Иванова — поздравляла с юбилеем и желала долгих лет жизни Мише Боярскому…

Я мог бы многое сказать. Тем более что сегодня нельзя обойтись без ругани — так же как вчера без славословий. И я с наслаждением вцепился бы в недостатки ваших картин. Прежде всего — мало эротики. В чем дело, Ян Борисович? Или, может быть, вас это не интересует? Вся страна волнуется — можно ли все-таки показать эту комсомолку без ватника или нет, а вам наплевать? Конечно, когда у вас эти безнравственные граф и графиня со своими улыбочками закрывают дверцу кареты, мы, думающие зрители, можем догадаться, что они там делают, но хотелось бы большей открытости. Дальше, где у вас в картинах наркоманы? Надо подумать, может быть, сделать новую редакцию, скажем, "Сильвы". Пускай, допустим, Эдвин колется. Или "Собака на сене". Может быть, это не просто сено, может быть, это травка, маки, конопля… Или давайте подумаем, сделаем оперетту про бомжей…