— Марш!
Первый километр уходит у меня на то, чтобы проснуться, и этому в значительной мере помогает эхо шагов, мечущееся по коридору. Моих, блондинки, Лёлика, Болека и тучи половинчиков, топающих вслед за нами.
— А можно все-таки узнать, куда мы всем составом направляемся?
— Причал.
Это не близко. Еще километр зигзагов как минимум.
— И что мы забыли на причале?
— Эффективное управление.
Брр. Камень в мой огород, это единственное, что можно понять по тону адъютанта.
— А не могли бы вы несколько расширить и углубить…
— Ворота открыть надо, однако!
В качестве источника полезной информации слесарь в моем личном рейтинге не котируется, но на безрыбье…
— Какие еще ворота?
— Войти надо, однако. Ворота закрыты — никак нельзя.
Странно. Когда меня сюда привезли, вроде ничего открывать не требовалось.
— Рестарт системы.
Спасибо за подсказку! Правда, знание причины и борьба с последствиями — две большие разницы.
Значит, причальные шлюзы автоматически закрылись после перезагрузки? А как тогда блондин улизнул? Хотя… Этот может. И явно намного больше, чем я способен вообразить.
— Так что именно от меня требуется?
— Разрешение. Приказ.
— Пожалуйста, определитесь, адъютант, первое или второе. Потому что значения этих слов…
— Кораблю — разрешение. Системе — приказ.
— Э…
Можно подумать, если шлюз останется закрытым, выданное разрешение что-то изменит. Как все запутано, мать их!
— Две стороны.
Надеюсь, одной монеты?
— Две пары. Командир — подчиненный. Командир — полномочия.
Опять придется рисовать схемы. Правда, все, что у меня есть на текущий момент — странная развилка.
— То есть я должен разрешить и решить? А если разрешу, но решу не решать?
— Открывать, открывать, открывать!
А вот дергаться так, приплясывая, не надо. Халат у Лёлика, конечно, просторный, но когда норовит распахнуться…
— Товарищ Лол-Йек, успокойтесь уже! Что вы так нервничаете?
— Лоли нервничать? Нет-нет-нет. Джори нервничать. Ой-ой-ой, как нервничать!
Ему-то откуда известно? Или же…
— У вас есть связь с кораблем?
Глаза, глядящие на меня, растерянно округляются. Все, считая те, что у половинчиков. Ничего не могу сказать только про взгляд блондинки, стоящей ко мне вполоборота. Хотя она вряд ли удивлена. Если вообще умеет удивляться.
— Нашальник не слышать, однако?
— Адъютант, вы можете включить общую трансляцию?
Пожатие плеч.
— Так включите!
Нет, маловато для достижения результата: на просьбы мы не реагируем изначально.
— Это приказ.
На сей раз она обходится без рук. В смысле, без жестов. И по витой раковине причального дока летит раздраженное:
— Эй, там, на «Азохенвее»! Долго мне еще порог обивать?
Простите, что?
— Он так назвал… базу? То есть база именно так называется?
— Позывной по регистру — «Шалтай-Болтай».
Час от часу не легче!
— Нет, серьезно?
— Открывать, открывать! — тянет меня за рукав Лёлик.
— Вы там что, упились и заснули? А какого лешего заперлись? — надрываются динамики или какая-то другая неведомая мне конструкция, выполняющая их функцию.
— Если мне будет дозволено предъявить личное мнение… — начинает закручивать руладу Болек.
Твинчи водят вокруг хороводы. В трех измерениях. И только блондинка меланхолично смотрит вдаль, скрестив на груди руки.
— Открывать, открывать!
— Вот я сейчас выгружусь, вы у меня таких люлей…
— Выражения в неофициальной тональности, как правило, свидетельствуют о крайнем…
Я сейчас сойду с ума. И наверное, это будет наилучшим выходом. Сразу и совсем.
— Молчать! Стоять смирно! Слушать сюда!
Все звуки оборвались. На взлете.
Панель управления шлюзом проста до неприличия: сведена к двум положениям одного-единственного переключателя, поддающегося пальцам с первого же касания.
— Вы, там, на рейде! Хватит портить воздух! Семнадцатый док, время пошло!
Когда я истерю, это страшно. Мне самому — больше всех. И хорошо, что никто не порывается двинуться с места или заговорить, пока на стапелях не повисает уродливая громадина, ведомая, судя по всему, очень рассерженным мужчиной.
Хотя, спрыгивая на пол, он прежде всего внимательно оглядывает встречающую делегацию. И только потом, видимо не обнаружив прямой угрозы, хмуро спрашивает:
— Что это у нас тут вдруг огни, гирлянды, все дела? Без присмотра оставить нельзя ни на минуту, сразу дрова ломать начинаете…
Зовут его Джорег как-то-там. Должность — радист. В переложении с медузового на человеческий это означает, что здоровенный детина, возвышающийся надо мной на голову, отвечает за связь и прочие управляющие коммуникации.
— Новые лица? Какими судьбами? Да к тому же еще и дама? Неужели и на нашу улицу наконец-то приполз праздник?
Блондинка уделяет осмотру вновь прибывшего несколько секунд, потом снова устремляет взгляд куда-то в стену. Далеко-далеко.
Детина, хоть по виду и не блещет умом, намек понимает: проходит мимо.
— А этот пионэр что здесь делает? Собирает металлолом? Так пинайте его на нижние палубы, чтобы под ногами не путался.
Он большой. И горячий: на внушительном торсе — одна майка. Верх комбинезона спущен и скомкан складками на поясе или около него. Незнакомец мордатый, гривастый, с пучками волос на скулах. Для завершения картины не хватает только…
Так и вижу сигару, свешивающуюся изо рта. С правой стороны. Или лучше с левой?
— Вы курите?
— Ну и дети пошли… Из пеленок выползти не успел, а уже курево цыганит!
— Извините, вы не совсем правильно поняли. Я только хотел узнать, употребляете ли вы…
— Не твое дохлячье дело.
Наверное, не мое. Чисто по-человечески. Но мы с этим непосредственным товарищем не друзья, побратимы или соседи, а руководитель и подчиненный. К моему искреннему ужасу.
— Как ваш непосредственный начальник…
— Откуда этот комик вообще взялся?
Изо рта у него пахнет. Не плохо, не хорошо. Просто — пахнет. Хочется зажмуриться и потрясти головой, чтобы, когда глаза снова откроются…
А остальные, сволочи, молчат, будто воды в рот набрали. Положим, от адъютанта такой подлянки я жду всегда, но эти-то два охламона? Не могут расставить все по местам?
— Я тебе сейчас расскажу. Я тебе сейчас про все расскажу. Картина маслом будет!
Он совсем близко. Так близко, что пора уже ставить заграждения, но у меня под рукой нет ничего, кроме…
Детина сам втыкается в жезл, выставленный ему навстречу. Переводит взгляд на уровень живота, недоуменно раздвигает брови, а потом отлетает метров на пять назад, в искрах и треске чего-то, подозрительно похожего на электрический разряд. Лежит около минуты неподвижно, медленно садится, чешет кадык.
— Так это… Того… Без шуток?
Адъютант склоняется над ним и ласково советует:
— Доложить. По форме.
На ногах грубиян оказывается мгновенно, еще раз подтверждая мои наблюдения касательно парадоксальной местной связи мышечной массы, силовых и скоростных характеристик. Вернее, ее полного отсутствия.
— Джорег Джотто! Сержант первой главы! К несению службы готов!
Кому здесь люли не помешали бы, так это блондинке, только сомневаюсь, что найдется человек, не просто смелый и отчаянный, а способный нечто подобное проделать.
В одно мгновение, легким движением руки… А точнее, полным и нарочитым бездействием, она похоронила последнюю мою надежду на налаживание отношений с персоналом. Никакие оладушки не помогут.
Нельзя было заранее сказать, что палка-ковырялка умеет не только открывать замки и летать, а еще и током бьет? Причем сама по себе. Видимо, сочла сближение недопустимым и жахнула. Искусственный интеллект, будь он проклят!
А детина будет теперь стоять по стойке «смирно» до второго пришествия. То бишь до нового прямого приказа. И есть начальство взглядом. Как заведено и положено.
