Граф решает путем смешения кровей лошадей различных пород создать быструю, выносливую, красивую и приспособленную к суровым условиям российского климата породу. Это было время, когда коннозаводство становилось престижным, аристократическим делом. Уже действовали конские заводы Шереметевых, Салтыковых, Зубовых и др. Но граф Алексей пока мечтал не только о выведении, но и о сохранении новых пород в отличие от лошадей, производившихся на других конских заводах бессистемно. И как показало время, искусное сочетание английской и арабской кровей позволило вывести не только знаменитую породу рысистых лошадей. Не меньшим успехом пользовалась и верховая лошадь, одним из представителей которой был любимый графом Свирепый, легко справлявшийся с богатырским весом хозяина, отягощенного к тому же многочисленными наградами и украшениями, с которыми он выезжал в торжественные дни.

Признавая арабского скакуна совершеннейшей породой, Алексей задумал усовершенствовать его великолепные качества, мечтая создать увеличенную, более мощную породу.

Со временем планы его обретают все более широкий размах. Имея уже конский завод в селе Остров, он создает еще один, более мощный завод в селе Хреновое Бобровского уезда Воронежской губернии. Здесь, в более умеренном климате средней полосы России и при наличии богатейших тучных пастбищ, раскинутых по берегам реки Битюг (приток Дона), выполнение задачи казалось более скорым и успешным. Это произошло после 1776 г., когда Екатерина пожаловала Алексею Григорьевичу обширную часть воронежских земель. Здесь, при обилии ручьев и речек, а также благодаря высокому стоянию грунтовых вод, травы были настолько сочными, что не выгорали даже в засуху. А. Орлова не остановило и то немаловажное обстоятельство, что бездорожье и отдаленность завода мешали ему лично постоянно и детально контролировать исполнение всех своих задумок и корректировать их по своему усмотрению.

До наших дней дошло название породы мощных тягловых лошадей — «битюг». «Битюгские лошади» появились еще при Петре I, их разводили местные крестьяне. С появлением по соседству завода Орлова-Чесменского «битюги» были усовершенствованы: короткая шея, небольшая голова, сильные ноги с волосистыми щетками внизу. С 1776 по 1778 г. часть лошадей из Острова стали переводить в село Хреновое.

В Англии русский посланник С. Р. Воронцов по просьбе Алексея Григорьевича покупал английских чистокровных лошадей. Для обеспечения должного ухода за лучшими из них Орлов приступил к формированию команды специалистов. Людей созданной из числа своих крепостных команды Алексей обучал как сам, так и с помощью иностранцев. С юных лет искусству верховой езды обучалась графиня Анна. Она ездила на ослепительно белом жеребце по прозвищу Бриллиант; вместе с подругой и ровесницей Ириной Никитичной Хитрово и другими девицами высшего общества она научилась с большой ловкостью на полном скаку выдергивать копьем кольца, вкрученные в стены манежа.

Отбор жеребцов производился всякий раз после поступления в конюшни села Остров очередной партии («ставки») числом до 20 отобранных лучших рысаков с Хреновского завода. По пути с юга «ставка» останавливалась на отдых в Хатунской волости, в конюшне, специально для этой цели построенной на околице отрадненской усадьбы брата Владимира. В Острове граф собирал «команду» ездоков, приказывал им запряженных коней в легкие беговые дрожки собственной конструкции отправлять к главному московскому дому близ Донского монастыря, причем по дороге бег каждого рысака то ускорялся, то замедлялся, обогащая наблюдения сопровождавшего команду графа. После прибытия на место хозяин обходил и внимательно осматривал каждого, отмечая меру утомленности и прислушиваясь даже к дыханию. Такие опыты производились по нескольку раз с каждой «ставкой», чтобы не допустить случайной ошибки при отборе производителей, отправлявшихся затем обратно в Хреновое для продолжения экспериментов. Здесь развернулось широкое строительство: центральный усадебный дом, длина которого составляла 175 метров, был построен в 15 верстах от реки Битюг. Кроме главного дома здесь в короткий срок были сооружены капитальные конюшни, два манежа, выводные залы, кузница, ветеринарная лечебница и даже анатомический музей. Жеребцы-производители, жеребые матки и жеребята-отъемыши содержались отдельно от основной массы. С дальним прицелом на использование выводимых пород в условиях российской зимы граф Алексей Григорьевич распорядился закалять лошадей, по 7–8 месяцев в году они паслись в естественных условиях и лишь с наступлением сильных холодов отводились в конюшни.

Граф до того вникал в коннозаводские дела, что, не имея возможности долгое время находиться в Хреновом, знал, какая нуждающаяся в особом внимании лошадь (из общего числа в 2000 голов) в каком отделе стоит и сколько гарнцев овса получает. Особые сведения он получал о больных лошадях. Все эти данные фиксировались в специальном журнале, который регулярно отсылался хозяину для внесения в него соответствующих указаний и поправок, после чего пересылался обратно для исполнения. А. Орлов вплоть до изгнания в Германию сам часто посещал Хреновое, лично тщательно осматривая и оценивая лошадей, после чего отделял племенной состав от основной массы.

Сюда же были переведены и знаменитые чистые голуби, содержавшиеся при графском доме в Москве, для них также составлялись родословные. Хохлатые, козырные, трубастые, почтовые — всю эту живность граф Алексей требовал содержать с большой любовью. Почтовых голубей отвозили за 80 верст в Хатунскую волость и выпускали в определенные часы. Они приносили графу в Москву весточки, в которых отмечалось время отправления. А. Орлов и здесь оставил свое имя: в середине XIX века многие московские купцы содержали породу чистых голубей, также называвшуюся орловской.

О любимце и последователе А. Орлова Василии Ивановиче Шишкине следует рассказать особо. Родился он около 1780 г. и поначалу был дворовым человеком в Острове, обучался в местной школе для дворовых мальчиков, организованной А. Орловым. Умного, сметливого паренька граф приметил и вскоре доверил ему хранение своих колоссальных доходов, которыми тот стал распоряжаться по указаниям хозяина. Состоя при жизни графа главным конторщиком и кассиром, он после смерти хозяина становится управляющим Хреновского завода и имения, занимавшего 100 тысяч десятин земли с самыми разнообразными хозяйственными строениями. Как говорил один из очевидцев, А. Стахович, «Хреновая равняется пространством германскому княжеству». В этом хозяйстве содержалось не только более 2000 голов лошадей, но и 25 ватаг овец по 2000 в каждой и 20 гуртов волов. При воловьем хозяйстве содержались выписанные самим графом меделянские собаки (их родословными занимался также сам хозяин лично) и бульдоги. Весь этот гигантский «механизм» требовал постоянного контроля и корректировок, представляя собой единое отлаженное целое благодаря умелому руководству В. Шишкина.

Мясо овец засаливали, а сало и шкуры продавались ежегодно на сумму до 100 000 руб. Мясо волов шло на питание многочисленной дворни. Вся бесчисленная разнообразная живность, включая табуны лошадей, паслась на обширных лугах и полях, засеянных овсом и другими культурами, но на берега Битюга и в пойменные луга скот не выпускали: здесь заготавливалось на зиму высококачественное сено для избранных лошадей.

После смерти А. Орлова Шишкин в хреновском имении, часто посещаемом богатыми любителями лошадей, и сам уже жил по-барски в главном доме, занимая половину его, другая половина предназначалась для самой графини Анны и многочисленных почетных гостей. Воспитанный в вельможном доме, в меру образованный управляющий был до глубины души предан памяти своего великого господина, честно вел все местные дела, став истинным продолжателем окончательного выведения орловских лошадей. При нем дело было доведено до блистательного конца [31].

Испытания собственных рысаков на соревнованиях в скорости и красоте бега с рысаками других коннозаводчиков были для Алексея Григорьевича составной частью программы по улучшению породы. Для этого граф устраивал езду на рысаках в легких беговых санках или дрожках собственной конструкции, с русской упряжью. С его легкой руки бывшие в то время в моде нарядные немецкие санки постепенно со всей Москвы стали свозить как ненужное старье в железный ряд на Неглинную. Они заменялись русскими по типу орловских. Вся купеческая Москва стала подражать А. Орлову в упряжи.