Смирив Новгород, Александр Невский спас его.

Пришлось применить свирепые меры «убеждения». Колеблющийся, сомневающийся княжич Василий немедленно отправился на Владимирщину, а те, кто давал ему советы, жестоко поплатились: «овому носа урезаша, а иному очи выимаша, кто Василья на зло повел». С новгородцами, увидевшими силу, князь договорился миром, дал им другого сына — Дмитрия и получил от них дары для хана.

Полтора года спустя Александр Ярославич все-таки заставил горделивых вечевиков «дать число». Им пригрозили: «Аже не иметеся по число, то уже полкы на Низовской земле». И новгородцы покорились. Когда к ним приехали татарские «численники», город полыхнул было новым мятежом. «Меньшие» люди решили: «Умрем честно за Святую Софию и за домы ангельские». Но им противустало местное боярство: знать лучше понимала, чем грозит городу неповиновение. Численники получили охрану. «И почаша ездити оканьнии по улицам, пишучи домы християньскыя». Так Новгород превратился в данника Орды… Горько, грустно. Но прежде всего город остался цел. Головешки Новгорода — куда более печальный вариант развития событий, нежели Новгород, согласившийся платить татарские налоги…

Силы для отпора монгольской власти копились исподволь, под прикрытием безоговорочного подчинения ханам. В начале 60-х годов XIII века подошло время для пробного удара. В городах Северо-Восточной Руси бесчинствовали откупщики даней — магометане (бухарцы или выходцы из Волжской Булгарии), названные в источниках «бесерменами». От их поборов русские испытывали, как сказано в летописи, «лютое томление». В Ярославле у представителя ордынцев Кутлубия служил некий приспешник — бывший монах Зосима (Изосима), перешедший в ислам «пьяница» и «кощунник», особенно свирепствовавший вместе со своим хозяином. Однако ордынская власть над Русью в те годы заколебалась: между ханами начались кровавые распри, затянувшиеся на несколько лет. Именно тогда, в 1262 году, и вспыхнуло восстание, разом охватившее огромную территорию. В Ростове, Суздале, Владимире, Ярославле, Переяславле-Залесском и Устюге Великом «бысть вече», и Бог «вложи ярость хрестьяном во сердце». Откупщиков перебили или изгнали из городов, Кутлубий и Зосима также погибли, а тела их ярославцы «повергоша псом на снедение», то есть бросили на корм «псам и воронам».

О поддержке, которую оказал восставшим Александр Невский (если не о координирующей роли князя), свидетельствует строка в Устюжской летописи, где сообщается о посылке от его имени грамот, «что татар бити». В других летописях это сообщение отсутствует, поэтому историки относятся к нему с большой осторожностью.

В том же году по соглашению между русскими князьями было собрано общее войско, включавшее княжеский «великий полк», новгородский сводный полк, витебский, тверской, полоцкий полки и литовскую дружину в 500 человек. Эта армия могла достойно встретить ордынское нашествие[75].

Но в Орду отправился один великий князь «за христианы с погаными… перемогаться», вымаливать мир своей земле. То ли благодаря его усилиям, то ли из-за напряженной внешнеполитической ситуации, то ли ожидая встретить на Руси серьезное сопротивление, золотоордынский хан Берке не стал посылать карательную экспедицию. По одной из версий, Берке даже был заинтересован в изгнании откупщиков из русских городов, поскольку доход от откупов шел не ему непосредственно, а великому хану в далекую Монголию… Однако его вряд ли устраивало усиление одного из русских князей. В этом виделась излишняя, с ордынской точки зрения, самостоятельность «улуса». Александр Ярославич был надолго задержан им. На обратной дороге князь заболел, а возможно, его отравили. 14 ноября 1263 года, приняв схиму, он окончил земной путь в Городце.

Митрополит Кирилл так сказал о кончине великого защитника Руси: «Зашло солнце земли Русской!»

Великий князь Александр Ярославич канонизирован Русской православной церковью. Главные дни его поминовения приходятся на 30 августа и 23 ноября.

Тело его покоилось во владимирском Богородице-Рождественском монастыре. Петр I велел перевезти мощи Александра Невского в новую столицу. На протяжении 1723–1724 годов они хранились в Шлиссельбурге, а затем нашли окончательное пристанище. Им стала петербургская Александро-Невская обитель. Большевики вскрывали и увозили мощи, но на закате их власти мощи святого благоверного князя вернулись назад.

Императрица Екатерина ввела орден Святого Александра Невского в наградную систему Российской империи. Он предназначался для генералитета, высших сановников гражданской и придворной службы. 1917 год прервал историю его существования. Летом 1942 года советское правительство учредило орден Александра Невского, предназначенный для вручения командирам дивизий, бригад, полков, батальонов, рот и взводов. В наградной системе Российской Федерации он сохранился и является «действующим», однако всякую связь с воинской сферой утратил.

В 2003 году исполнилось 700 лет со дня смерти святого благоверного князя Даниила Александровича, основателя Московского княжеского дома. Тихий, мало кем замеченный юбилей. Этот человек не слишком известен в наши времена. Но для истории России, и особенно для истории русской столицы, он представляет собой одну из важнейших, ключевых фигур. Именно Даниил Александрович заложил фундамент московского доминирования в судьбе нашей страны. Именно ему прежде всех прочих государей великий город обязан своим блистательным возвышением. В то же время он был добрым и благочестивым человеком.

Волга вытекает из маленького источника и долго течет по Тверской земле, ничуть не выделяясь шириной и полноводностью среди прочих рек. И лишь через тысячи километров от истока она становится великой рекой. Так же было и с Россией. В «верховьях» колоссальной державы, поднявшейся во второй половине XV века, стоит небольшой деревянный городок Москва, форпост на окраине Владимиро-Суздальского княжества. Истоки московской мощи теряются в темных дебрях XII–XIII столетий — времени не самого благополучного для Руси и не самого мирного.

Москва загадочна.

Почему — Москва? Сейчас это мегаполис, один из самых знаменитых городов мира, столица колоссальной страны. Но почему именно она приняла на себя роль царицы русских городов и земель? Отчего не Тверь, не Великий Новгород, не Владимир, не Ростов, не Суздаль? Все они, помимо разве только Твери, намного превосходят Москву древностью, все они сделались богаты, когда о Москве и помину не было, все они успели примерить венец княжеского стольного города задолго до того, как в Москве появился собственный князь…

Первые полтора века своей истории Москва пребывала в ничтожестве. Богатое княжеское село. Затем маленький опорный пункт, выставленный владимиро-суздальскими князьями против Рязани, будто слабая карта, выложенная на стол в игре с большими ставками. Очень долго Москва творила себя, но осмыслить себя даже не пыталась. Высокоумные книжники заведутся тут лет через двести после того, как «град Москов» вообще начали замечать. Большую часть этого времени тут не вели собственных летописей. А потому от глубочайшей древности московской остались лишь смутные предания да те отрывочные свидетельства, которые оставляли соседи — те, кто свое летописание завел давным-давно. И правду сказать, то ли предания московского архея дошли, передаваясь из уст в уста, через много поколений до эпохи книжной, а тогда уже были записаны, то ли московские средневековые интеллектуалы сами домыслили прекрасные легенды о рождении великого града в лесной колыбели.

Будто бы в чащобах, стоявших когда-то на месте Белокаменной, отшельничали святые люди и охотились князья. Некий мифический князь Даниил Иванович столкнулся в охотничьих угодьях со странным созданием («зверь треглав, пестр пестринами, пречуден, красив»). «Пестринами» называли пятна. Суть их обилия, равно как и тайный смысл триглавия разъяснил Даниилу Ивановичу заезжий грек Василий: «На сем месте созиждется град превелик и распространится царствие треугольное», которое наполнится людьми от многих народов. Следуя за сим изысканным творением Бога, князь добрался до отшельничьих хижин, полюбил глухую, но прекрасную местность и начал тут большое строительство. В иных легендах обошлось без пестрого триглавца. Там больше страстей, грехов, большой политики. Мешанина из действительных исторических фактов, судеб великих персон, живших в XII, XIII и XIV столетиях, а также буйной фантазии, служившей связующим раствором везде, где время отгрызло вершки и корешки от истинных сюжетов, предстает в виде романтической истории князей Суздальского дома, борющихся с местным норовистым боярством. Мелькают имена князей Юрия Долгорукого, Андрея Боголюбского, Даниила Московского, княгини Улиты, бояр из рода Кучковичей. Уязвленная блудной похотью Улита натравливает юных любовников Кучковичей на своего супруга Даниила. Тот подвергается нападению лютых врагов на охоте и прячется от них в «срубце» — погребальном домике, предназначенном для упокоения другого человека. Там князь лежит рядом с мертвым телом, хоронясь от погони. Но убийцы находят его, пустив по следу любимого княжеского пса. Открыв его убежище, душегубы поднимают несчастного князя на копья… Впоследствии их, конечно, казнят, а «красные села», им принадлежавшие, становятся владением княжеского рода. Тут и возникает Москва.