Завещание написано в спешке: как видно, уже и свет угасал в глазах гибнущего монарха. Но он возлагал всю ответственность за судьбу Московского княжества на двух младших братьев — Ивана и Андрея, а потому нашел в себе силы обратиться к ним с увещеванием: «А все… положил на Бозе и на своей братье, на князи на Иване и на князе на Андреи. А по отца нашего благословенью, что нам приказа жити заодин, тако же яз вам приказываю, своей братьи, жити заодин. А лихих бы… людей не слушали и… слушали бы… отца нашего владыку Олексея, тако же старых бояр, хто хотел отцу нашему добра и нам. А пишу вас се слово того для, чтобы не перестала память родителей наших и наша, и свеча бы не погасла».

Видя перед собой смерть родных и близких, видя ужас, гуляющий по московским улицам и княжеским палатам, надеясь на одного Бога, Семен Иванович все-таки напоминает братьям о благе рода: сделайте всё возможное, только бы он не погиб! Это наша общая свеча, нам следует ее уберечь от холодного ветра.

Как видно, не надеясь на тихого и невоинственного брата Ивана, умирающий правитель уравнял его с младшим братом Андреем в правах: тот, вероятно, был бойчее. Но Андрей ничего не успеет предпринять: его также коснется губительное дыхание чумы…

Зато Иван уцелеет. Именно он не даст погаснуть свече Московского княжеского дома. Именно ему достанется от вдовы старшего брата великое земельное богатство, ибо младенец ее не выживет. Именно Иван Иванович получит полное и безоговорочное старшинство в семье.

Даже самым грозным правителям после их смерти не оставляет Бог силы на земле…

Третьему сыну Ивана Калиты выпала счастливая судьба. Бог сохранил его в то несчастливое время, когда мог сгинуть весь московский княжеский род.

Иван Иванович появился на свет весной 1326 года. Его мать — горячо любимая Иваном Калитой княгиня Елена. В их семье царил лад.

Когда княжич достиг пятилетнего возраста, княгиня Елена ушла из жизни. Отец женился во второй раз. Однако сыновья его от первого брака не потерпели при этом никакого утеснения. По завещанию Ивана Калиты Иван Красный получил большой удел — Звенигород, Кремичну, Рузу, множество сел, деревень и слобод. Правителем всех этих владений Иван Иванович стал после кончины отца в начале 1340-х годов.

К тому времени он уже вошел в возраст отрочества. О делах его удельного правления известно немногое. Покорный воле старшего брата Семена, он ездил с ним в Орду и принимал участие в новгородских делах. Последние, кажется, складывались для него неудачно, так как по тихости характера своего он не сумел стать военным вождем в борьбе новгородцев со шведами. Вражеская армия осаждала Ореховец (Орешек), а он тянул с контрнаступлением; неприятель взял крепость, а он не решился собирать силы и идти ее отбивать. Он уехал, и новгородцы сами вышибли шведов… Не к чести князя закончилась эта история. В ту же пору князь неудачно женился. Его супруга скоро умерла, не оставив детей. Пережив долгий траур, Иван Иванович венчался второй раз. Его женой стала девушка из могущественного боярского рода Вельяминовых Александра (после смерти мужа она примет иночество с именем Мария).

А в 1353 году по Москве прошла с косою «черная смерть» — великая эпидемия чумы. Она «скосила» его старшего брата Семена и обоих его сыновей, не пощадила других представителей княжеского семейства, а вместе с ними и митрополита Феогноста. Множество москвичей легло в землю.

Московская земля опустела. Кремлевские палаты, ранее поражавшие многолюдством, лишились своих обитателей и их слуг. Ивану Ивановичу достался престол не столько княжеский, сколько кладбищенский…

Что делать? Оплакав родню, Иван отправился в Орду — бороться за ярлык на великое княжение. Если Москву и подчиненные ей малые городки он наследовал без спросу в Орде, то обширные земли и доходы от великого княжения, а также формальное старшинство между князьями Северо-Восточной Руси Иван Иванович мог получить лишь по воле хана.

Летописцы называют князя «Красным», то есть красивым[90], а также «милостивым». По всей видимости, он являл собой полную противоположность старшему брату — суровому правителю. Господь пощадил добросердечного красавца, вовсе не думавшего о столь высокой роли для себя или своего потомства. И кроткий князь, может быть не желая для себя таких трудов, впрягся в воз державных забот, как кошка, которую пристегнули вместо ездового пса.

Он мучился шесть лет, изо всех сил стараясь не растерять земли и власть, собранные прежними московскими государями. Орда выдала ему ярлык на великое княжение, а с 1355 года он также сделался и князем Новгородским. С враждебно настроенным суздальско-нижегородским властителем Андреем Константиновичем удалось поладить миром, обойдясь с ним любезно и одарив богатыми подарками.

Но, как на грех, выгорел кремль, а соседи, почуяв слабость обезлюженной Москвы, затеяли с нею свары. Рязанцы отбили богатый городок Лопастну, когда-то завоеванный у них Москвой. Наместника московского взяли в плен, мучили его, избивали, а затем отдали Ивану Ивановичу за выкуп. Не желая большого вооруженного противостояния, они дали Ивану Ивановичу за Лопастну несколько менее ценных волостей (в частности, Боровск), и на том пришлось помириться.

Москва издавна сильна была могучим боярством, стоявшим за князя. Иной раз при слабом князе бояре правили за него или, как в данном случае, направляли его деятельность. Княжеская прямая родня — Вельяминовы — имела при Иване Ивановиче огромное влияние на политический курс Москвы.

Но слабость княжеская грозила земле своеволием боярства. Так, в 1356 году на Москве был убит тысяцкий Алексей Петрович Хвост — ближайший служилец Ивана Ивановича, его доверенное лицо. Тысяцкого сгубили по заговору других бояр, возможно, тех же Вельяминовых. Затем московское боярство потянулось к удачливому рязанскому князю Олегу, покидая Ивана Ивановича. Кое-кого он позднее вернул: нет горше потери, чем сильные служильцы!

Феогносту назначен был преемник Алексий — тоже из московского боярского рода, в миру Елевферий-Симеон Бяконт. Литва долго не давала ему взойти на митрополичью кафедру. В конечном итоге Алексий все же стал митрополитом. Он прославится как великий пастырь нашей Церкви и, не менее того, как выдающийся государственный деятель. Впоследствии будет причтен к лику святых. Но на русских землях Великого княжества Литовского одновременно с ним появился другой митрополит — Роман, ставленник Ольгерда.

Политические дела шли, мягко говоря, с переменным успехом. Зато в делах семейных Иван Красный был счастлив: жена родила ему четырех детей, отличавшихся добрым здравием. Все они пережили родителя.

До наших дней дошло завещание Ивана Ивановича. Оно подводит итог его недолгого правления.

Княжество Московское пока еще очень невелико, и земли его легко можно разделить между сыновьями Дмитрием и Иваном, княгиней Ульяной (мачехой Ивана Красного), княгиней Марией (его женой) и «братаничем» Владимиром Серпуховским[91]. Так рачительный землевладелец делит свое хозяйство между потомством. Это еще не держава. Это еще очень большая вотчина. Из нее княжичу Дмитрию досталось самое большое богатство: Можайск да Коломна. Княжичу Ивану — Звенигород. Владимиру Андреевичу — Серпуховской уезд, который он получил от своего отца. Втроем они делят земли, полученные от Рязани в обмен на Лопастну. Княгиням отошли села и деревни, ибо других городов под рукой Москвы нет. А сама Москва разбита на «трети», и доход от нее княжеское семейство делит между собой — как акционеры большого предприятия делят дивиденды.

Князья московские пока не помышляют о том, чтобы передавать великое княжение — город Владимир с богатой областью вокруг него — по наследству. Этого в завещании нет. Иван Иванович предвидит: великое княжение его малолетние сыновья могут не удержать… Так и случится.