Льюис показал ему изображение подозреваемого. Джастин поглядел на него и пожал плечами:

— Честно говоря, за все те годы, что я в этом бизнесе, он вполне мог бы оказаться одним из моих покупателей. Или он тоже антиквар?

— Это подозреваемый.

— Что ж, был бы рад вам чем-нибудь помочь.

— Надеемся на это, мистер Коллинз. Видите ли, деньги, что привели нас к вам, обнаружены на квартире у жертвы. Мы расследуем убийство.

— О господи! Дайте-ка возьму другие очки и проверю свои журналы по продажам.

Детективы молча ожидали, пока антиквар, усевшись над журналами, не перелистает их один за другим. Льюис затосковал: он и сам видел, что в одном журнале фиксировались счета за такси, а другой вообще никогда не извлекался на свет божий.

— Возможно, это оно, — наконец постучал Коллинз пальцем по странице. — Это было на антикварной ярмарке в Кенсингтон-таун-Холле больше трех месяцев назад. Я арендовал там место. Да, возможно, это оно и есть. Но я тогда заплатил больше тысячи — если точнее, две с половиной тысячи.

— У вас имеется адрес человека, который продал вам ту вещицу?

— Нет-нет, боюсь, что нет. Да и броши той, боюсь, у меня нет. Я ее продал. — Он пролистал еще один журнал и ткнул пальцем в запись. — Да, я продал ее торговцу из Америки. Бриллиантовая с изумрудом брошь ар-деко — прелестнейшая вещица, в хорошем состоянии. Имя покупателя у меня тут записано.

Льюис прикусил губу, глядя, как Коллинз старательно выписывает на листок женское имя и адрес в Чикаго. Ну они попали!

У Баролли между тем лопнуло терпение, и он придвинулся к антиквару:

— Это хорошо, мистер Коллинз, но нам куда важнее знать, кто именно продал вам эту брошь.

— Молодая женщина. Она сказала, что получила ее в наследство от бабушки.

— Вам известно ее имя?

Коллинз заволновался еще больше:

— Нет, как я уже сказал, эту вещицу принесли на ярмарку. Я посмотрел на нее, затем пошел к своему другу, который разбирается в ювелирных украшениях, и он сказал, что это очень хорошая цена. На самом деле исключительно хорошая цена.

— Можете вы описать ту женщину, что продала ее вам?

— Да-да, молоденькая блондинка, очень привлекательная.

Льюис достал фотографию Шерон Билкин:

— Эта женщина?

— Да-да, это она. Я в этом уверен.

Ленгтон сидел в кабинете за столом, слушая, как Льюис излагает, что удалось выяснить у торговца антиквариатом.

— Похоже, дело было так: кто-то дал Шерон эту брошь и она отнесла ее на антикварную ярмарку, чтобы продать. Думаю, торговец сказал правду. Можем подстраховаться, связавшись с тем мужиком, что назвал брошь хорошей покупкой. Возможно, он подтвердит, что продавала ее именно Шерон Билкин.

— Еще раз опроси всех знакомых Шерон. Узнай, может, кто-нибудь из них в курсе, как к ней попала эта брошь.

— А не стоит связаться с той женщиной, которая ее купила?

— В Чикаго? Помилуйте!

— Кто-то мог бы узнать эту брошь, — обиженно сказал Льюис.

— Да, можете ей позвонить. Телефончик у вас есть?

— Нет.

— Блестяще, черт подери! А хотя бы описание броши?

Льюис немного потоптался:

— Да, бриллиантовая брошь в виде цветка в стиле ар-деко, с платиновой застежкой-булавкой.

Ленгтон воздел руку:

— Ну, успехов тебе.

Льюис кивнул и вышел из кабинета, оставив Ленгтона угрюмо просматривать копии записок, присланных убийцей.

Анна проглядывала свои записи, составляя список людей, которых она уже опрашивала по поводу Шерон. Она приготовилась распечатать страницу с именами и адресами, когда Бриджит помахала ей рукой с другого конца комнаты.

— Опять она! — сказала она одними губами.

Анна подошла к телефону:

— Алло, это детектив-инспектор Анна Тревис из следственной бригады по раскрытию убийства Красной Орхидеи. Мы весьма признательны каждому, кто может оказать какую-нибудь помощь следствию.

Анна прислушалась. Женщина плакала.

— Если то, что вы хотите нам рассказать, вас так тревожит, постарайтесь успокоиться, дышите глубже. Ваш звонок будет рассмотрен…

— Вы расследуете убийство Красной Орхидеи, да? — Голос звонившей был пронзительным и перепуганным.

— Да, верно. Не могли бы вы сообщить мне свое имя? Тогда я подъеду к вам и выслушаю лично. Возможно, это будет проще, чем говорить по телефону.

— Нет-нет, я не могу, я не могу этого сделать! Я не хочу, чтобы вы знали, кто я.

Анна старалась, чтобы ее голос звучал спокойно и уверенно. Они снова пытались отследить звонок.

— Но вы знаете нечто, что хотели бы мне рассказать.

— Да. — Голос женщины теперь был слабым, словно она далеко держала трубку.

— И это связано с убийством Красной Орхидеи?

— Да, да! — снова придвинулась она к трубке, и ее голос сделался визгливым.

— Постарайтесь сохранять спокойствие. Меня зовут Анна, и, если вы хотите что-то мне рассказать, я готова это обсудить, что бы это ни было.

Последовала пауза.

Анна с досадой посмотрела на Бриджит, — похоже, звонившая собиралась повесить трубку.

— Вы очень смелая женщина. Должно быть, вам потребовалось немало мужества, чтобы нам позвонить. Вы располагаете какой-то ценной для нас информацией о ком-то из своих знакомых — правильно я поняла?

— О боже! Я не могу этого сделать!

— Только скажите мне, что конкретно вы знаете. Вам станет намного спокойнее, когда вы это выскажете и… Алло? Алло? — Анна была раздосадована: она снова ее потеряла.

Но тут звонившая принялась бормотать что-то неразборчивое.

— Я не слышу, что вы говорите!

— Я думаю, это он.

— Простите, я совсем не расслышала, что вы сказали.

— Думаю, я знаю, кто он. О боже, это ужасно, это невыносимо! И если он узнает, что это я его выдала, он меня убьет. Он изувечит меня!

И снова Анне показалось, что женщина готова повесить трубку, но та по-прежнему была на проводе, прерывисто дыша, словно сдерживала слезы.

— О ком вы говорите? Если вы боитесь этого человека, мы поможем вам.

— Нет, вы не сможете!

— Мы сумеем вас защитить.

— Нет, не сумеете.

— Почему бы вам не сказать мне то, что вы знаете, — тогда я смогла бы вам помочь. Если вы не хотите, чтобы я знала, кто вы, хорошо. Но если у вас есть какая-то информация для нас…

Точно по зубу вытягивали! Казалось, эта дамочка изрядно надралась. Причем по мере их беседы ее речь становилась все невнятнее.

— Алло? Вы на проводе?

Тревис прислушалась, бросила взгляд на спецов, отслеживавших звонок. Те показали большим пальцем вниз и дали Анне понять, чтобы и дальше поддерживала разговор.

Последовало долгое молчание, наконец звонившая отчетливо сказала:

— Его зовут Чарльз Генрих Виккенгем. Доктор Чарльз Генрих Виккенгем.

Детективы старались не очень-то надеяться на новую зацепку: звонившая вполне могла оказаться обиженной женой или квартирной хозяйкой, рассчитывающей доставить кому-то максимум неприятностей. Как бы то ни было, наутро в комнате следственной бригады царило оживление. Прежде чем отправляться допрашивать доктора Чарльза Генриха Виккенгема, следовало выяснить, кто же он такой.

Последний звонок женщины в оперативный штаб был отслежен — звонили из телефонной будки в Гильдфорде, однако местом проживания доктора Виккенгема было солидное имение за городом, в десяти милях от Петворта. Мейерлинг-Холл был историческим зданием и охранялся государством: говорят, король Генрих VIII некогда использовал его как охотничий домик. Следственная бригада смогла получить в свое распоряжение от муниципалитета подробный план имения: в последние годы к изначальному зданию делались многочисленные пристройки и на все строительные работы требовалось разрешение властей. В поместье имелись конюшни, флигели, домик для прислуги, открытый бассейн, а также амбар, ныне переделанный в прекрасно оборудованный спортзал.