— Я не дурак. И знаю о том, что происходит, гораздо больше, чем ты думаешь. Найди его. Все. И верни мне. Вы захватили всех контрабандистов?

Сержант набрал в грудь воздуха и решил ответить честно:

— Там, на другом берегу, осталось несколько человек с упряжкой лошадей, когда мы захватили Ника. Они уехали, прежде чем…

— Забудь о них. Где сообщник бастарда?

Сержант выглядел озадаченным. Думаю, он не знал этого слова.

— Вы что, не захватили менестреля? Старлинг? — снова спросил Барл.

Сержант помялся.

— Она малость наломала дров, сэр. Когда мои люди брали бастарда на причале, она бросилась на человека, который держал ее, и сломала ему нос. И потребовалось принять меры, чтобы… утихомирить ее.

— Она жива? — Тон Барла не оставлял никаких сомнений в его презрении к профессиональным качествам сержанта и его людей.

Гвардеец вспыхнул:

— Да, сэр. Но…

Барл остановил его взглядом.

— Если бы ваш капитан был жив, сейчас бы он об этом пожалел. Вы не имеете никакого представления о том, как следует докладывать, и о том, как держать ситуацию под контролем. Следовало немедленно послать ко мне человека, чтобы сообщить обо всем происшедшем. Менестрель не должна была видеть происходящего, ее следовало запереть. И только идиот мог попытаться захватить человека на пароме посреди бурной реки, когда нужно было просто подождать, пока паром причалит. Там против него была бы дюжина мечей. Что до денег контрабандиста, их вы мне вернете. Останетесь без жалованья, пока это не будет сделано. Я не дурак. — Он свирепо обвел взглядом всех собравшихся. — Вы работали плохо, и я этого не прощу. — Он плотно сжал губы. Потом выплюнул: — Все вы. Марш отсюда!

— Да, сэр. Сэр? А пленника?…

— Оставьте его здесь. Поставьте двух человек снаружи, и пусть не забывают о мечах. Я хочу поговорить с ним наедине.

Сержант поклонился и поспешил покинуть палатку. Его люди быстро последовали за ним.

Я поднял глаза на Барла и встретил его взгляд. Мои руки были крепко связаны за спиной, но никто больше не заставлял меня оставаться на коленях. Я поднялся на ноги и стоял, глядя на Барла сверху вниз. Он не дрогнул. Голос его был тихим, и от этого слова казались еще более угрожающими.

— Я повторю тебе то, что сказал сержанту. Я не дурак. Я не сомневаюсь, что у тебя уже есть план побега. Вероятно, для этого ты попытаешься убить меня. У меня тоже есть план, и я собираюсь остаться в живых. Могу рассказать о нем тебе. Это простой план, бастард. Я люблю простоту. Если ты доставишь мне хоть какие-нибудь неприятности, ты будешь убит. Ты, без сомнения, догадался, что король Регал хочет, чтобы тебя привели к нему живым. По возможности. Не думай, что это остановит меня и я не убью тебя, если ты станешь досаждать мне. Предупреждаю, мое сознание хорошо защищено и Сила тебе не поможет. Если я только заподозрю, что ты пытаешься воспользоваться ею, мы посмотрим, чего она стоит против мечей моих гвардейцев. Что до твоего Дара, что ж, по-видимому, здесь у меня тоже не будет проблем. Но если твой волк материализуется, ему придется одолеть мои мечи.

Я ничего не сказал.

— Ты меня понял?

Я коротко кивнул.

— Хорошо. Итак. Если ты решишь не доставлять мне неприятностей, с тобой будут обращаться достойно. Как и с другими. Если ты будешь хоть сколько-нибудь неудобен, остальные разделят твои трудности. Это ты тоже понимаешь? — Он встретил мой взгляд, требуя ответа.

Я ответил так же тихо, как он:

— Ты действительно думаешь, что меня волнует состояние здоровья Ника после того, как он продал меня тебе?

Он улыбнулся. От его улыбки я похолодел, потому что когда-то так улыбался дружелюбный помощник плотника. Теперь в его кожу влез другой Барл.

— Ты хитер, бастард, и всегда был таким. Но у тебя та же слабость, что была у твоего отца и дядюшки. Ты веришь, что жизнь любого из этих крестьян равноценна твоей. Причини мне хотя бы легкие неприятности, и все они заплатят своей кровью. До последней капли. Ты меня понимаешь?

Он был прав. У меня не хватило бы мужества смотреть, как заплатят пилигримы за мою попытку. Я тихо спросил:

— А если я буду сотрудничать с тобой? Что будет с ними тогда?

Он покачал головой, удивляясь моей глупости.

— Три года рабства. Если бы я был не таким добрым человеком, я бы отрубил у каждого из них руку, потому что они прямо не подчинились распоряжению короля и пытались пересечь границу. За это следует наказывать, как за измену. Десять лет для контрабандистов.

Я знал, что немногие из контрабандистов выживут.

— А менестрель?

Не знаю, почему он ответил на мой вопрос.

— Она умрет. Ты сам понимаешь. Она знала, кто ты такой, потому что Уилл допрашивал ее в Голубом Озере. Она решила помочь тебе, вместо того чтобы служить королю. Она изменница.

Его слова зажгли во мне искру гнева.

— Помогая мне, она служит истинному королю. А когда Верити вернется, ты на себе испытаешь силу его гнева. Некому будет защитить тебя и прочих членов вашего круга предателей.

Мгновение Барл только смотрел на меня. Я овладел собой. Я говорил как ребенок, угрожающий соседу яростью своего старшего брата. Мои слова были бесполезны, хуже чем бесполезны.

— Стража! — Барл не кричал. Он едва повысил голос, но двое, стоявшие у входа в палатку, мгновенно оказались внутри. Их обнаженные мечи были направлены мне в лицо. Барл вел себя так, словно вообще не заметил оружия. — Приведите нам сюда менестреля. И проследите, чтобы на этот раз она не наломала дров. — Когда они замешкались, он покачал головой и вздохнул. — Идите, оба. И пришлите ко мне вашего сержанта. — Они быстро ушли. Он встретил мой взгляд и с досадой сморщился. — Видишь, с кем приходится работать? Мунсей всегда был помойкой армии Шести Герцогств. Я получил трусов, дураков и лентяев, а потом мой король будет недоволен мной, потому что они ничего не могут сделать как следует.

Я думаю, на самом деле он ждал, что я посочувствую ему.

— Значит, Регал послал тебя, чтобы ты присоединился к ним? — заметил я.

Барл странно улыбнулся:

— Как король Шрюд в свое время посылал твоего отца и Верити.

Он опять был прав. Я смотрел вниз, на толстую овечью шкуру, покрывавшую пол. С меня стекали капли воды. Тепло жаровни проникало в меня, и я дрожал, как будто мое тело отдавало весь холод, которого набралось на реке. Я быстро поискал моего волка. Он спал, и ему было теплее, чем мне. Барл протянул руку к столику у своего кресла и взял горшок. Он налил себе в чашку дымящегося мясного бульона и стал его пить. Я ощущал запах мяса. Потом он вздохнул и откинулся в кресле.

— Долгий путь мы прошли с того места, откуда начали, правда? — В его голосе было почти сожаление.

Я кивнул. Он был осторожным человеком, и я не сомневался, что он осуществит свои угрозы. Я видел форму его Силы и видел также, как Гален гнул и выкручивал его, выковывая оружие для Регала. Барл был предан выскочке принцу. Гален выжег в его сердце клеймо верности. Барл не мог отделить преданность Регалу от своей Силы. Он мечтал о власти и любил праздную жизнь, которую заработал Силой. На руках его больше не было мускулов, под туникой угадывалось брюшко, щеки обвисли. Он выглядел на добрый десяток лет старше меня. Но он будет защищать свое благополучие от всего, что может ему угрожать. Яростно защищать.

Сержант первым пришел в палатку, и вскоре после него появились солдаты со Старлинг. Она шла между ними и держалась с достоинством, несмотря на то, что лицо ее было покрыто синяками, а губа раздулась. В ней было ледяное спокойствие, и она прямо стояла перед Барлом, не говоря ни слова. Может быть, только я чувствовал кипящую в ней ярость. Она совершенно не выказывала страха.

Ее поставили рядом со мной, и Барл поднял глаза, чтобы оглядеть нас обоих. Он лениво указал на нее пальцем:

— Менестрель. Ты знаешь, что этот человек Фитц Чивэл, бастард-колдун.

Старлинг ничего не сказала. Это не было вопросом.