В ответ — ни звука.

— Но я знала его с тех пор, как он был ребенком.

За дверью замолчали. Потом послышалось:

— Он ранен. Ничего не случится, если я посмотрю на его раны.

Снова воцарилось молчание.

Через некоторое время я решил, что могу немного пошевелиться. У меня было множество синяков и царапин. Вероятно, я приобрел их во время путешествия из Большого зала сюда. Когда я двигался, одежда бередила мои раны, но я решил, что смогу это перенести. Для такой маленькой комнаты путь от кровати до двери оказался очень длинным. Но я собрался с силами и сумел выглянуть из маленького зарешеченного окна. Я увидел только каменную стену противоположной стороны коридора. Я схватился за решетку здоровой рукой.

— Пейшенс? — прохрипел я.

— Фитц? О Фитц, с тобой все хорошо?

Ну и вопрос. Я начал смеяться, но закашлялся и вскоре ощутил во рту вкус крови. Я не знал, что сказать. Мне было отнюдь не хорошо, но Пейшенс не должна слишком уж интересоваться мной. Даже моему помутненному рассудку это было ясно.

— Я в порядке, — прокаркал я наконец.

— О Фитц, король умер! — крикнула она из коридора. Она торопилась рассказать мне все. — А королева Кетриккен исчезла, и будущий король Регал говорит, что всему виной ты. А еще говорят…

— Леди Пейшенс, вам лучше уйти, — прервал ее страж.

Она не обратила на него внимания.

— …ты сошел с ума от горя из-за смерти Верити и убил короля, Сирен и Джастина, и никто не знает, что ты сделал с королевой, и никто не может…

— Вам нельзя разговаривать с пленником, мэм, — настаивал стражник, но она продолжала:

— …найти шута. Волзед сказал, что видел, как ты и шут ссорились над телом короля, а потом явился Рябой, чтобы унести его душу. Волзед лишился рассудка. А Регал еще обвиняет тебя в какой-то гадкой магии и в том, что у тебя душа зверя. Он говорит, что ты таким образом убил короля. И…

— Мэм, вам лучше уйти, или мне придется распорядиться, чтобы вас увели.

— Тогда сделай это, — сказала Пейшенс. — Только попробуй. Только посмей попытаться. Лейси, этот человек докучает мне. А, ты хочешь коснуться меня? Меня, которая была королевой Чивэла? Ну, Лейси, не делай ему больно, он всего лишь мальчик. Невоспитанный, конечно, но все-таки мальчик.

— Леди Пейшенс, я умоляю вас.

Тон стражника изменился.

— Ты все равно не можешь вытащить меня отсюда, не покидая своего поста. Ты думаешь, я так глупа, что не вижу этого? Что ты будешь делать? Обнажишь свой меч против двух старых женщин?

— Честер! Где ты? — взвыл часовой. — Будь ты проклят, Честер! — В его голосе было отчаяние. Вероятно, тот пьет холодное пиво и ест горячее мясо наверху, в караульной, подумал я и почувствовал головокружение.

— Честер? — Голос стражника раздавался все тише и тише. Он действительно оказался настолько глуп, что оставил леди Пейшенс одну и ушел искать своего товарища.

Через мгновение я услышал легкий стук ее туфель за моей дверью. Она прикоснулась к моей руке, сжимавшей решетку. Пейшенс не хватало роста, чтобы заглянуть в окно, а коридор был таким узким, что она не могла отступить назад и дать мне посмотреть на нее. Но прикосновение ее руки было прекрасным, как луч солнечного света.

— Скажешь, когда он будет возвращаться, Лейси, — распорядилась она и обратилась ко мне: — Как ты на самом деле? — Она говорила тихо, чтобы ее мог слышать только я.

— Хочу пить. Есть. Холодно. Больно. — Не имело смысла лгать ей. — Что происходит в замке?

— Полный хаос. Солдаты из гарнизона подавили бунт в Большом зале, но потом снаружи произошла драка между приверженцами Регала и нашими гвардейцами. Гвардия королевы Кетриккен пыталась разнять их, и офицеры снова успокоили солдат. Но напряжение осталось. Дрались не только солдаты. У многих гостей синяки, кое-кто до сих пор хромает. К счастью, никто не получил серьезных увечий. Говорят, хуже всех пришлось Блейду. Его свалили, когда он пытался отбить тебя у людей из Фарроу. У него повреждены ребра, подбиты оба глаза и сломана рука. Но Баррич говорит, что все будет в порядке. А герцоги ощетинились друг на друга, как собаки.

— Баррич? — хрипло спросил я.

— Его не втянули в драку, — ответила она успокаивающе. — С ним все хорошо, если не считать хандры и того, что он взрывается по любому поводу. Но для него, я полагаю, это нормально.

Сердце мое колотилось. Баррич! Почему он не ушел? Я не смел больше спрашивать. Еще один лишний вопрос — и Пейшенс начнет догадываться.

— Так. А Регал? — спросил я.

Она фыркнула.

— Мне кажется, Регала раздражает только то, что у него больше нет причин покидать Олений замок. Раньше, как ты знаешь, он должен был увезти внутрь страны короля Шрюда и Кетриккен, чтобы они были в безопасности. И поэтому грабил дворец, чтобы у них были с собой вещи, к которым они привыкли. Теперь у него нет такого оправдания, и прибрежные герцоги потребовали, чтобы он сам защитил замок или по крайней мере оставил бы здесь кого-нибудь по их выбору. Он предложил кандидатуру своего кузена, лорда Брайта из Фарроу, но прибрежные герцоги не любят его. Теперь, когда Регал скоропостижно оказался королем, не думаю, что он получает от своего положения столько радости, как ему мечталось.

— Значит, коронация произошла? — От прилива крови у меня заболели уши. Я стоял, вцепившись в прутья. «Не теряй сознания, — говорил я себе. — Стража скоро вернется. Это единственная возможность узнать, что происходит».

— Мы все были слишком заняты похоронами короля, а потом поисками королевы. Когда Шрюда нашли мертвым, нас послали разбудить ее, но двери были заперты, и никто не отвечал на наш стук. Наконец Регал снова вызвал своих людей с топорами. Внутренняя дверь тоже была закрыта и заперта. Но королева исчезла. Для всех нас это необъяснимая загадка.

— Что говорит об этом Регал? — В голове у меня начало проясняться. О, как же все болело!

— Почти ничего. Если не считать того, что, по его словам, она и ее ребенок, безусловно, мертвы и это твоих рук дело. Он обвиняет тебя в звериной магии и говорит, что ты убил короля своим Даром. Все требуют доказательств, а он отвечает только: «Скоро, скоро».

Никакого упоминания о том, что все дороги перекрыты в поисках Кетриккен. Я надеялся, что его шпионы не пронюхают о главной цели нашего заговора. Но, предостерег я себя, если Регал послал поисковые отряды, вряд ли им было приказано привести ее назад целой и невредимой.

— Что делает Уилл? — спросил я.

— Уилл?

— Уилл. Сын Хостлера. Член круга.

— Ах этот. Я его не видела.

— А…

На меня накатила новая волна головокружения. Внезапно я потерял способность рассуждать. Необходимо было задать еще вопросы, но я не знал, что именно следует спросить. Баррич остался здесь, но королева и шут исчезли. Что случилось? Не было никакого способа выведать это у Пейшенс.

— Кому-нибудь еще известно, что вы здесь? — с трудом проговорил я. Конечно, если бы Баррич знал, он отправил бы мне весточку.

— Конечно нет! Это не так просто было устроить, Фитц. Лейси пришлось подсыпать рвотный порошок в еду Честера, чтобы на карауле остался только один стражник. Потом нам надо было проследить, чтобы и он ушел… О! Лейси сказала дать тебе вот это. Она умница. — Ее рука исчезла, а затем она просунула сквозь решетку одно, а за ним еще два маленьких яблочка. Они упали на пол, прежде чем я успел подхватить их. Я подавил желание немедленно вонзиться в них зубами.

— Что говорят обо мне? — спросил я тихо.

Мгновение она молчала.

— Большинство людей говорит, что ты сошел с ума. Некоторые считают, что тебя околдовал Рябой. Ходят слухи, что ты собирался возглавить восстание и убил Сирен и Джастина, так как они об этом узнали. Другие, немногие, соглашаются с тем, что Регал прав относительно звериной магии. Это говорит главным образом Волзед. Он уверяет, что свечи не горели синим светом в комнате короля до тех пор, пока ты не вошел туда. И он утверждает, будто шут кричал, что ты убил короля. Но шута тоже нет. Было столько дурных предзнаменований, и сейчас столько страхов… — Голос ее затих.