— Но не можешь ли ты связаться с ним теперь, когда все спокойно? Восстановить связь?

Я подождал мгновение, пока не прошел приступ отчаяния.

— Нет, не могу. Я не настолько владею Силой.

Баррич нахмурился.

— Смотри-ка. Мы знаем, что в последнее время сообщения доходили с пятого на десятое. Почему мы должны верить, что весть о смерти Верити не выдумка?

— Я полагаю, и не должны верить. Хотя трудно себе представить, чтобы даже Регал был способен сказать, что Верити мертв, когда это не так.

— Нет ничего, на что он не был бы способен, — тихо сказал Баррич.

Я выпрямился, оторвавшись от чистки копыт Уголек. Баррич стоял, прислонившись к двери в стойло Крепыша, и смотрел в пространство. Белая прядь в его волосах была напоминанием о том, каким безжалостным может быть Регал. Он приказал убить Баррича так небрежно, как человек прихлопывает надоевшую муху. По-видимому, Регала нисколько не заботил тот факт, что Баррич все-таки остался жив. Он не боялся мести главного конюшего или бастарда.

— Так. А что он скажет, когда Верити вернется? — спросил я.

— После коронации Регал позаботится о том, чтобы Верити никогда не вернулся. Человек, сидящий на троне Шести Герцогств, может найти способ разделаться с неудобными людьми.

Баррич упорно прятал от меня глаза, и я попытался пропустить этот укол мимо ушей. Он сказал правду. Когда Регал придет к власти, я не сомневался, что найдутся убийцы, готовые исполнить его приказ. Возможно, они уже существуют. От этой мысли меня охватил озноб.

— Если мы хотим удостовериться, что Верити все еще жив, нужно послать кого-нибудь найти его и вернуться с вестями о нем, — сказал я Барричу. — Это единственное, что мы можем сделать.

— Даже если допустить, что гонец каким-то чудом останется в живых, это все равно отнимет слишком много времени. Когда Регал придет к власти, слова посланца ничего не будут значить для него. Да и сам посланец не посмеет произнести вслух свои новости. Нам нужно доказательство, что Верити жив, доказательство, которое примет король Шрюд, и необходимо получить его до того, как Регал придет к власти. А Регал не будет откладывать коронацию.

— Король Шрюд и будущий ребенок Кетриккен по-прежнему стоят между ним и троном, — возразил я.

— Уже доказано, что такое положение вредит здоровью даже взрослых, сильных мужчин. Я сомневаюсь, что его выдержит хилый старик или нерожденный младенец. — Баррич покачал головой. — Так. Ты не можешь связаться с ним Силой. Кто может?

— Кто-нибудь из членов круга.

— Ха! Я не верю ни одному из них.

— Возможно, король Шрюд, — с сомнением предположил я, — если он воспользуется моей силой.

— Даже если твоя связь с Верити нарушена? — настойчиво спросил Баррич.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Вот почему я сказал «возможно».

Он провел рукой по холеной шкуре Крепыша.

— Нужно попробовать, — сказал он решительно. — И чем скорее, тем лучше. Кетриккен не должна горевать и чахнуть без причины. Так она может потерять ребенка. — Он вздохнул и посмотрел на меня: — Пойди и отдохни немного. Навести сегодня короля. Когда ты войдешь к нему, я прослежу, чтобы в королевских покоях не было лишних свидетелей того, что обнаружит король Шрюд.

— Баррич, — возразил я, — слишком много неопределенности. Я даже не знаю, будет ли король бодрствовать сегодня, сможет ли он работать Силой и согласится ли он, если я попрошу его. Если мы это сделаем, Регал и все остальные узнают, что я человек короля. И…

— Прости, мальчик, — резко, почти грубо заговорил Баррич. — Тут на карту поставлено нечто большее, чем твое благополучие. Не то чтобы мне было совсем на тебя наплевать. Но для тебя же будет безопаснее, если Регал узнает, что ты владеешь Силой, а все прочие — что Верити жив, нежели все будут считать, что Верити умер, а Регал решит избавиться от тебя. Этой ночью мы должны попытаться. Может быть, мы потерпим поражение, но попробовать надо.

— Надеюсь, ты сможешь раздобыть эльфийской коры, — проворчал я.

— Что, пристрастился к коре? Будь осторожен. — Он ухмыльнулся. — Я достану, не сомневайся.

Я ответил ему улыбкой и ужаснулся самому себе. Я не верил, что Верити мертв. Вот в чем я признался себе этой улыбкой. Я верил, что мой будущий король жив, и собирался восстать против Регала и доказать, что это так. Единственное, на что я пошел бы с большей охотой, — это поединок с Регалом и чтобы в моих руках был топор.

— Сделаешь мне одно одолжение? — спросил я Баррича.

— Что? — настороженно поинтересовался он.

— Постарайся беречь себя.

— Это — всегда пожалуйста. Лучше за собой последи.

Я кивнул и потом стоял молча, чувствуя себя очень странно. Через мгновение Баррич вздохнул и сказал:

— Ну что ж, пошли. Если мне случится увидеть Молли, ты бы хотел передать ей…

Я покачал головой.

— Только то, что скучаю без нее. Больше мне нечего сказать и нечего предложить ей.

Баррич посмотрел на меня. Странный взгляд. Сочувствие, но никаких ложных утешений.

— Я дам ей знать, — пообещал он.

Я вышел из конюшен, чувствуя себя повзрослевшим. Перестану ли я когда-нибудь оценивать себя по тому, как обращается со мной Баррич?

Я пошел прямо на кухню, надеясь раздобыть чего-нибудь поесть, а потом отдохнуть, как велел Баррич. Караульная была полна возвратившихся солдат, рассказывающих интереснейшие истории тем, кто оставался дома, и не забывающих одновременно уничтожать мясное рагу и хлеб. Я хотел взять еду и отнести ее в свою комнату. Но на кухне повсюду бурлили котлы, поднималось тесто и жарилось на вертелах мясо. Поварята сновали туда-сюда, что-то рубили и размешивали.

— Сегодня праздник? — глупо спросил я.

Повариха Сара повернулась ко мне.

— О, Фитц, вернулся цел и невредим! — Она улыбнулась, как будто сделала мне комплимент. — Да, конечно, мы празднуем победу в Ладной бухте. Но и тебя не забыли.

— Мы будем сидеть за праздничным столом, зная, что Верити мертв?

Повариха посмотрела мне в глаза.

— А чего бы захотел принц Верити, будь он здесь?

Я вздохнул.

— Он бы велел отпраздновать победу. Надежда народу нужнее, чем скорбь.

— Вот и принц Регал сегодня утром сказал то же самое. Слово в слово, — удовлетворенно кивнула повариха. Она втирала специи в оленью ногу. — Конечно, мы горюем по Верити. Но пойми. Фитц, он покинул нас. Это Регал остался здесь. Он остался здесь, чтобы присматривать за королем и охранять побережье. Верити больше нет, но Регал все еще с нами. И Ладная бухта не сдалась пиратам.

Я прикусил язык и подождал, пока пройдет приступ ярости.

— Ладная бухта не пала, потому что Регал оставался здесь, чтобы защитить нас. — Я хотел убедиться, что повариха действительно каким-то образом связывает эти два факта.

Она кивнула, продолжая натирать мясо. Толченый шалфей и розмарин, сказал мне мой нос.

— Это как раз то, что все время было нужно. Просто послать солдат. Сила — это, конечно, очень хорошо, но зачем знать, что происходит, если все равно никто ничего не делает?

— Верити всегда посылал военные корабли.

— И они всегда приходили слишком поздно. — Она повернулась ко мне, вытирая руки о передник. — О, я знаю, что ты любил его, парень. У нашего принца Верити было доброе сердце. Он сжег себя, пытаясь защитить нас. Я не говорю плохого о мертвых. Я только говорю, что, работая Силой и гоняясь за Элдерлингами, нельзя покончить с этими пиратами. А вот принц Регал послал солдат и корабли, как только услышал. Это самое и нужно было делать все время с самого начала. Может быть, теперь, когда принц Регал начнет действовать, мы здесь и уцелеем.

— А король Шрюд?

Она неправильно поняла мой вопрос, и из ее ответа я узнал, что она думала на самом деле.

— О, он очень хорошо себя чувствует. Он даже спустится сегодня к празднику, ненадолго, конечно. Бедняга! Он так страдает! Бедный, бедный!

Мертвый. Она почти сказала это. Шрюд больше не был королем, он был для нее только бедным, несчастным человеком. Регал добился своего.