Однажды утром меня разбудил отчаянный стук в дверь. Кто-то громко звал меня по имени. Я скатился с кровати и рывком распахнул дверь. У моего порога дрожал белый как мел конюшенный мальчик.

— Хендс просил вас идти в конюшни. Прямо сейчас. Немедленно!

Не дожидаясь ответа, он убежал, как будто за ним гнались семь демонов.

Я натянул вчерашнюю одежду. Надо было ополоснуть лицо и завязать волосы, но это пришло мне в голову, когда я уже бежал вниз по лестнице. Я несся через двор и слышал возбужденные голоса. В конюшнях ссорились. Я знал, что Хендс не стал бы звать меня из-за простой драки среди конюхов и псарей, и не мог даже вообразить, зачем ему так срочно понадобился. Я распахнул дверь в конюшни и прошел сквозь толпу конюшенных мальчиков и грумов, чтобы узнать причину всеобщей суматохи.

Это был Баррич. Он уже не кричал. Изможденный и уставший после путешествия, теперь он стоял молча. Хендс был рядом с ним, лицо его побелело, но голос был тверд.

— У меня не было выбора, — сказал он тихо в ответ на какую-то фразу Баррича. — Ты бы сделал то же самое.

Лицо Баррича казалось опустошенным. Его глаза потемнели от потрясения.

— Я знаю, — сказал он через мгновение, — я знаю. — Он повернулся и посмотрел на меня. — Фитц. Моих лошадей нет. — Он слегка покачивался.

— Хендс не виноват, — сказал я тихо и спросил: — Где принц Верити?

Он нахмурился и странно посмотрел на меня.

— Вы меня не ждали? — Он помолчал и добавил громче: — Сюда отправили послания. Разве вы их не получили?

— Мы ничего не слышали. Что случилось? Почему ты вернулся?

Он оглядел разинувших рты конюшенных мальчиков, и что-то от знакомого мне Баррича появилось в его глазах.

— Если вы не слышали до сих пор, значит, это не для сплетен и пересудов. Я пойду прямо к королю. — Он заставил себя выпрямиться и снова оглядел мальчиков и грумов. Прежний металл был в его голосе, когда он зарычал: — У вас что, нет работы? Я проверю, как вы следили за всем в мое отсутствие, как только вернусь из замка.

Толпа рассеялась, словно туман под лучами утреннего солнца. Баррич повернулся к Хендсу:

— Ты позаботишься о моей лошади? Бедняге Крепышу тяжело пришлось в последние дни.

Хендс кивнул.

— Конечно. Мне послать за лекарем? Он может подождать твоего прихода.

Баррич покачал головой.

— То, что надо сделать, я могу сделать сам. Пойдем, Фитц. Дай мне руку.

Не в силах поверить в это, я протянул ему руку, и Баррич принял ее, тяжело навалившись на меня. В первый раз я посмотрел вниз. То, что я принял за плотные зимние штаны, на самом деле было широкой повязкой на его больной ноге. Он щадил ее, перенося большую часть тяжести своего тела на меня, когда хромал к замку. Я чувствовал, в каком он изнеможении. До меня доносился болезненный запах его пота. Одежда Баррича была испачкана и порвана, руки и лицо покрыты слоем пыли. Он был совершенно не похож на человека, которого я знал.

— Прошу тебя, — сказал я тихо, — только скажи, с Верити все в порядке?

На его лице появилось подобие улыбки.

— Думаешь, я мог бы приехать сюда живым после смерти нашего принца? Ты оскорбляешь меня. А кроме того, пошевели хоть немного мозгами. Ты бы знал, если бы он был мертв. Или ранен. — Он замолчал и многозначительно посмотрел на меня. — Разве нет?

Я понял, что он имеет в виду. Пристыженный, я признался:

— Наша связь очень неустойчива. Некоторые вещи мне ясны, а некоторые нет. Об этом я не знаю ничего. Что случилось?

Он, казалось, задумался.

— Верити сказал, что попытается послать весть через тебя. Если ты не передавал Шрюду никаких новостей, это и следует сперва сообщить королю.

Больше я не задавал вопросов.

Я забыл, сколько времени прошло с тех пор, как Баррич в последний раз видел короля Шрюда. Обычно по утрам королю было особенно плохо, но Баррич сказал, что предпочитает явиться к нему с докладом немедленно, не откладывая. Так что мы постучались, и, к моему удивлению, нас впустили. Оказавшись внутри, я понял, что это объяснялось очень просто. Волзеда не было в покоях короля.

Когда я вошел, шут с сарказмом поинтересовался:

— Пришел за новой порцией дыма? — Потом он заметил Баррича, и насмешливая улыбка исчезла с его лица. Его глаза встретились с моими: — Принц?

— Баррич пришел доложить королю.

— Я попробую разбудить его. Хотя, судя по тому, каким он был в последнее время, нет особой разницы, докладывать ему спящему или бодрствующему. Он одинаково внимателен в обоих случаях.

Хотя я и привык к насмешкам шута, эта все-таки покоробила меня. Сарказм не достиг цели, потому что в его голосе было слишком много скорби. Баррич расстроенно посмотрел на меня и прошептал:

— Что с моим королем?

Я покачал головой, призывая Баррича к молчанию, и попытался усадить его.

— Я стою перед своим королем, пока он не предложит мне сесть, — твердо ответил он.

— Ты ранен. Он поймет.

— Он мой король, вот что я понимаю.

Я перестал уговаривать его.

Мы подождали, потом подождали еще. Наконец шут вышел из спальни короля.

— Он нездоров, — предупредил он нас. — Я потратил много времени, чтобы объяснить ему, кто пришел. Он сказал, что выслушает твой доклад. У себя в спальне.

И вот Баррич снова оперся на меня, и мы пошли в сумрак и дым королевской спальни. Я заметил, что он с отвращением сморщил нос. Дым, поднимавшийся из многочисленных курильниц, висел в воздухе. Шут отдернул полог монаршей кровати, взбил и подпихнул королю под спину подушки. Потом король сделал шуту слабый знак, чтобы тот отошел в сторону.

Я смотрел на нашего монарха и удивлялся, как мне удавалось не замечать признаков его болезни. Они были ясно видны. Его истощенное тело, запах пота, желтизна белков глаз — это самое меньшее, что мне следовало заметить. Изумление на лице Баррича показало мне, как велики были перемены, произошедшие с королем в последние недели. Но он хорошо скрыл это и выпрямился.

— Мой король, я пришел сделать доклад, — сказал он официально.

Шрюд медленно моргнул.

— Доклад, — сказал он рассеянно, и я не был уверен, отдает ли он приказание или просто повторяет последнее слово.

Баррич принял это как приказ. Он говорил точно и подробно, как всегда требовал от меня. Он стоял и держался за мое плечо, рассказывая о путешествии с принцем Верити по зимним снегам к Горному Королевству. Он не глотал слова и говорил ясно. Путешествие было полно трудностей. Несмотря на посланников, отправленных до прибытия отряда Верити, гостеприимство и помощь были ничтожными. Те аристократы, мимо домов которых пролегал их путь, утверждали, что ничего не знали о скором появлении Верити. Часто принца и его спутников встречали только слуги, предоставлявшие им не больше гостеприимства, чем они могли предложить любому обычному путешественнику. Запасы провизии и свежие лошади, которые должны были ожидать их в намеченных пунктах, отсутствовали. Лошади страдали больше, чем люди. Погода была ужасная.

Баррич докладывал, а я чувствовал, что время от времени по его телу пробегает дрожь. Он был на грани полного изнеможения. Но каждый раз, когда он дрожал, я чувствовал, что он глубоко вздыхает, берет себя в руки и продолжает. Его голос всего лишь слегка дрогнул, когда он рассказывал, как они попали в засаду на равнинах Фарроу, еще не дойдя до Голубого озера. Он не делал никаких заключений и только заметил, что эти разбойники дрались как воины. Хотя они и не были одеты в цвета герцога Фарроу, они были слишком хорошо вооружены для обычных бандитов. Очевидно, их целью был Верити. Когда два мула отвязались и убежали, никто из нападавших не бросился преследовать их. Бандиты обычно предпочитают забрать тяжело нагруженных вьючных животных, а не сражаться с вооруженными людьми. Люди Верити наконец нашли место, где можно было закрепиться и принять бой, и успешно отбились от врагов. Нападавшие отступили, когда поняли, что гвардия Верити скорее умрет, чем сдастся или побежит. Они ускакали, оставив на снегу своих мертвых.