К финальному этапу позднего палеолита относятся Кумары III и грот в 1 км от с. Кумары вниз по течению Амура. В Кумарах III все изделия найдены на бечевнике, но изготовлены они не из речной гальки, а из плотного черного сланца, явно принесенного из другого места. На небольшом участке 15–20 кв. м собрано множество отщепов, пластин, среди которых имеются нуклеусы и орудия. Судя по количеству отщепов предполагают, что здесь могла быть мастерская по обработке камня.

Нуклеусы подпризматические односторонние. Среди орудий встречаются, с одной стороны, чопперы и чоппинги, с другой, орудия из отщепов и пластин: скребки, ножи, резцы. Наибольший интерес представляют двусторонне обработанные орудия — наконечники копий лавролистной формы и полулунные ножи.

В гроте до глубины 1,5 м встречались отдельные неолитические орудия и лишь почти на самом дне найдено несколько широких пластинчатых отщепов и лавролистный двусторонне обработанный наконечник, и по материалу, и по форме аналогичный изделиям, собранным в местонахождении Кумары III (Окладников А.П., Деревянко А.П., 1973б).

Пока еще нет ясности в определении возраста и характера каменного инвентаря памятника, расположенного в долине р. Зеркальной в 4 км ниже с. Устиновка в Приморье. Открытый в 1954 г. геологом В.Ф. Петрунем, он исследовался в дальнейшем А.П. Окладниковым и в другое время и на других участках, в том числе на других террасовых уровнях Ж.В. Андреевой. Геология памятника сложна, он потревожен оползневыми процессами, культурные остатки местами переотложены, стратиграфия даже близко расположенных участков различается.

В раскопах А.П. Окладникова на II террасе высотой 10–12 м выявлено, что под тонкими слоями дерна и гумусированного суглинка лежит слой желтовато-бурого суглинка мощностью 30–50 см. Его подстилает тонкий слой галечника и окатанной щебенки и ниже слой глины желтовато-бурого цвета без гальки, залегающий непосредственно на коренной породе. Культурные остатки были встречены в гумусированном суглинке (верхний слой) и в желтовато-буром суглинке (нижний слой). Наличие выходов вулканического туфа на этом месте, обилие нуклеусов и отщепов и сравнительно небольшое число готовых орудий позволили А.П. Окладникову определить характер нижнего слоя как поселение-мастерскую (Окладников А.П., 1966б). Верхний слой в дальнейшем был отнесен к позднему мезолиту, а нижний к концу палеолита — началу мезолита. А.П. Деревянко помещает этот период в очень широкий временной диапазон от 20 до 10 тыс. лет, тут же оговариваясь, что подобную датировку из-за отсутствия радиоуглеродных дат следует считать пока условной (Деревянко А.П., 1975, с. 160).

Находки, сделанные А.П. Окладниковым, включают одноплощадочные и двуплощадочные нуклеусы и особенно характерные клиновидные нуклеусы, очень длинные и низкие, представленные главным образом заготовками. Среди орудий имеются концевые скребки из правильных пластин, плоские острия односторонней обработки, массивные пластины с ретушированными краями, пластины и отщепы с выемками, широкие массивные скребла, резцы срединные и боковые (Окладников А.П., 1966б).

В раскопе Ж.В. Андреевой, расположенном выше по склону на той же II террасе, стратиграфия иная, здесь прослежено 5 культурных слоев, причем верхние два — в гумусированном суглинке и желто-буром суглинке объединены в один по характеру материала. По суммарному описанию инвентаря трудно судить об изменениях типологического характера. Отмечено лишь, что в нижних слоях исчезают «бифасы», увеличивается число скребков и скребел, количество «режущих инструментов» колеблется. Все типы нуклеусов идут сверху донизу.

Благодаря серии шурфов на разных уровнях II и III террас Ж.В. Андреева установила широкое распространение культурных остатков, пришла к выводу о многослойности и разновременности памятника. В то же время она видит здесь «…уже сложившуюся археологическую культуру, развивающуюся во времени» (Андреева Ж.В., Худяков Г.И., 1973, с. 28). Предположительное определение нижней возрастной границы накопления культурного слоя от рисс-вюрма до середины вюрма кажется чрезмерно удревненным.

Представляется, что из всех систем классификации археологических памятников для позднепалеолитических стоянок Сибири наиболее приемлема схема, разработанная А.А. Формозовым (1959, 1977): археологическая культура, этнокультурная область, этнокультурная зона. Хотя вначале А.А. Формозов отнес возникновение археологических культур лишь к неолиту, теперь под давлением фактов он склонен признавать, что первые археологические культуры возникли в конце позднего палеолита (Формозов А.А., 1977, с. 30). На основе сибирских материалов можно утверждать наличие археологических культур на хронологическом этапе, соответствующем началу сартанского оледенения, поскольку материалы, относящиеся к каргинскому межледниковью и более раннему времени, слишком скудны и слабо опубликованы.

Исходя из анализа каменного инвентаря и ряда других признаков, имеющих в значительной степени вспомогательный характер, в позднем палеолите Северной Азии можно выделить определенные археологические культуры, с установленными иногда территориальными и временными границами, а также культурные области, где имеется единство археологических культур. Новые фактические данные, полученные за последние годы, хотя и вносят определенные коррективы в общую характеристику палеолита Сибири, данную С.Н. Замятниным (1951), но не отвергают правильности выделения им особой культурной зоны, охватывающей часть Азии, которую правильнее было бы назвать североазиатской культурной зоной.

Для некоторых регионов намечаются хронологические ступени развития культур (для Енисея и афонтовской и кокоревской, для Ангары — мальтинской), но значительные трудности вызывает выделение локальных вариантов одной культуры, видимо, невозможное без строгого статистического учета материала. В ряде случаев в настоящее время не может быть решен один из самых кардинальных вопросов — являются ли различия между памятниками хронологическими или культурно-историческими, другими словами, имеем ли мы локальные варианты одной археологической культуры или ее хронологические этапы. Не исключено, что в дальнейшем памятники, отнесенные к двум разным культурам, могут оказаться принадлежащими к локальному варианту одной культуры.

Ряд многослойных памятников Сибири отличается тонкими культурными слоями, отмечающими, по-видимому, сезонность обитания. Судя по инвентарю, можно говорить о непрерывности развития культуры на каком-либо из этих памятников. Иногда представлен переход от палеолита к мезолиту и далее от мезолита к неолиту. Поэтому трудно четко разграничить датировку памятника финальным палеолитом или ранним мезолитом. С другой стороны, это облегчает выделение поздних памятников не только по условиям залегания, но и по тем элементам инвентаря, которые получают затем широкое развитие в мезолите и неолите.

Так, характерной чертой позднего палеолита Сибири является наличие клиновидных нуклеусов, служивших для получения микропластинок правильной параллельной огранки, сечения которых имеет вид треугольника или трапеции. Однако они найдены далеко не на всех стоянках, но вместе с тем широко представлены в послепалеолитическое время. Это дало основание приписывать таким нуклеусам значение и хронологического показателя и культуроразличающего признака (Абрамова З.А., 1971, 1972).

Значительно сложнее вопрос о выделении ранних памятников позднего палеолита, вопрос о так называемых архаических элементах в инвентаре, ибо прежние представления об архаическом мустьероидном характере палеолита Сибири, в частности палеолита Енисея, утратили силу после открытия настоящих мустьерских памятников. Так называемые «мустьерские» скребла и остроконечники находятся здесь в очень поздних комплексах вместе с «мадленскими» формами инвентаря, которые, кстати, преобладают, и вместе с высоко развитой обработкой кости вплоть до появления вкладышевых наконечников копий и ножей. О каком переживании мустьерских традиций может идти речь? Вместе с тем памятники, очевидно, более ранней поры, такие как Мальта, Ачинская или Тарачиха, например, этих «мустьероидных» форм не содержат, следовательно, нарушается преемственность в сохранении и развитии архаических элементов. Галечные изделия местонахождений Кумары и Улалинка качественно отличны от немногочисленных галечных орудий позднего палеолита Сибири и не позволяют проводить какие-либо сопоставления, точно так же, как и раннепалеолитические местонахождения Ангары, изучаемые Г.И. Медведевым, не дают оснований для установления генезиса мальтинской культуры.