Изложенное выше показывает, насколько сложно создание единой унифицированной схемы подразделения антропогеновой эпохи. Тем не менее выработка такой схемы крайне необходима. Без нее трудно увязывать отдельные этапы развития человека эпохи палеолита и его культуры, следы которых находят в различных регионах, порой значительно удаленных друг от друга. А это значит, что трудно понять и общие закономерности в развитии древнего человечества.

Памятники эпохи палеолита, появившись вместе с первыми орудиями труда более 2 млн. лет тому назад, очерчивают нижнюю границу этой самой длительной археологической эпохи. Вместе с новыми открытиями граница уточняется и имеет тенденцию к постепенному удревнению. Однако это решается главным образом на территориях за пределами нашей страны. Наиболее ранние памятники на территории СССР не древнее нижнего плейстоцена и даже, может быть, его конца. В эоплейстоценовых отложениях пока нигде не встречено достоверных следов ископаемого человека. Но, начиная с миндельского времени, количество палеолитических памятников постепенно возрастает, и расцвет их приходится на эпоху последнего оледенения, особенно на его вторую половину — от 35 тыс. лет назад. Палеолитические памятники этого времени в большом количестве известны на широком пространстве Северной Евразии; изучены они значительно лучше, чем памятники других эпох.

Вопрос о верхней границе палеолитической эпохи не так прост, как кажется на первый взгляд. По общепринятому и широко распространенному мнению, палеолит заканчивается с наступлением современной геологической эпохи — голоцена. С началом геологической современности наступает эпоха среднекаменного века, или мезолита. В предложенной схеме мы придерживаемся такой точки зрения. Однако при решении этого вопроса возникают следующие сложности. Первая заключается в том, что начало геологической современности должно быть определено хронологически, а не палеогеографически. В южных районах, далеко отстоящих от края деградирующего ледника, природные условия, близкие современным, могли установиться несколько раньше, чем на севере, где еще продолжало сказываться дыхание ледника. Вторая сложность заключается в распознании адаптации древнего человека и его культуры к резко изменившимся условиям. Всюду ли характер культуры человека одинаково изменялся, в одном направлении через аналогичные формы приспособления к новым условиям, или реакция была различной? До сих пор остается дискуссионным вопрос об отнесении некоторых североевропейских памятников к палеолиту или мезолиту. Вспомним мнение П.П. Ефименко (1953, с. 630) и М.В. Воеводского (1934), касающееся возраста памятников свидерского типа. Появившись в позднеледниковье (Schild R., 1975), они, судя по всему, сохраняются и в раннем голоцене на территории Прибалтики. На основании типологического анализа они относятся к палеолиту, т. е. сопоставляются с позднеледниковыми памятниками Польши. Но от этого они не становятся такими же и по возрасту. Перед нами один из примеров, когда не фиксируется четкая граница.

Общепризнанным считается, что эпоха мезолита характеризуется микроинвентарем с включением геометрических форм. Такие типы каменных индустрий на Ближнем и Среднем Востоке возникают более 10 тыс. лет тому назад, т. е. раньше, чем наступает геологическая современность — голоцен.

Все это показывает, насколько сложно обстоит дело с определением верхней границы палеолита и нижней границы мезолита археологическим путем. Не менее сложно решается и вопрос о границе плейстоцена и голоцена.

Как известно, граница плейстоцена — голоцена разными исследователями проводится на различных хронологических уровнях в интервале от 16 тыс. лет до 8 тыс. лет назад (Хотинский Н.А., 1976, 1977; Величко А.А., 1973). Однако в последнее время, несмотря на существующие разногласия, многие исследователи (Марков К.К., 1965; Нейштадт М.И., 1965; Кинд Н.В., 1974; Хотинский Н.А., 1976) приходят к выводу', что эта граница должна быть синхронной.

Наиболее значительные исследования проблемы определения границы плейстоцен — голоцен провели М.И. Нейштадт, К.К. Марков и в последнее время Н.А. Хотинский. М.И. Нейштадт (1965) усматривает эту границу на уровне в 12 тыс. лет, когда началось непрерывное накопление озерно-болотных отложений в умеренном поясе Евразии. По этой схеме в голоцен включаются вторая половина позднеледниковья (поздний дриас, аллерёд). К.К. Марков проводит нижнюю границу голоцена по контакту поздне- и послеледниковых отложений на уровне в 10 тыс. лет назад, когда начинается окончательное разрушение Скандинавского ледникового щита, перестает существовать балтийское ледниковое озеро — оно заменяется предбореальным иольдиевым морем, когда исчезают перигляциальные условия и начинают формироваться современные почвы.

По мнению Н.А. Хотинского (1976, с. 4), основной перелом в развитии природных условий Северной Евразии произошел около 10300 лет назад, хотя он и не видит в прошлом «абсолютного» рубежа, который можно безоговорочно принять за границу плейстоцен-голоцен, так как считает, что не меньшее значение имеет и другой рубеж на уровне около 12–13 тыс. лет назад. Имеется в литературе мнение и о более позднем, чем десятое тысячелетие, начале геологической современности. Так, А.А. Величко (1973, с. 116–126) возвращается к мнению Лайеля и считает, что граница плейстоцен — голоцен должна проводиться на уровне около 8 тыс. лет назад. Следовательно, многие мезолитические памятники попадают в плейстоцен и тогда надо ставить вопрос, что мезолит возникает в плейстоцене, как это уже и сделали некоторые археологи (Матюшин Г.Н., 1976), правда, не имея для этого серьезных оснований.

Освоение территории Северной Евразии первобытным человеком происходило на фоне больших климатических изменений, вызванных материковыми оледенениями. Детально разработанная история развития природы в антропогене позволяет наметить определенные соответствия этапов развития первобытного общества с определенными конкретными этапами истории Земли. Это дает возможность построить геохронологическую канву и разместить на ней археологические памятники.

Вопрос о геологическом возрасте палеолитических памятников является одним из главнейших в первобытной археологии, поскольку без установления возраста невозможно правильно понять и восстановить историю развития первобытного человека и его материальной культуры.

Несмотря на то что на территории нашей страны известно сейчас более тысячи палеолитических памятников, надежному стратиграфическому обоснованию их возраста поддаются лишь немногие, только те, которые имеют хорошо сохранившийся культурный слой в четких стратиграфических условиях. Многие палеолитические памятники представлены археологическим материалом, собранным на поверхности различных элементов рельефа, и практически не поддаются геохронологической расшифровке. Мнение о том, что высотное положение археологических памятников на определенных террасах указывает на их возраст (Николаев В.А., Шанцер Е.В., Громов В.И. — см.: Громов В.И., 1948), не подтвердилось. На поверхности древних террас люди селились во все времена после их образования. Возраст террасы в таком случае указывает лишь на то, что археологический памятник не может быть древнее времени ее формирования. Обнаружение позднепалеолитической стоянки на эоплейстоценовой хапровской террасе у хут. Недвиговка на Нижнем Дону совсем не говорит о такой большой древности этого памятника.

В геологии довольно хорошо разработана стратиграфия террас, по которой формирование их увязано с основными палеогеографическими событиями антропогена. Однако эта стратиграфия редко может быть применена к установлению возраста палеолитических памятников, так как большинство последних связано с покровными отложениями, сформировавшимися на поверхности террас. И в этих случаях возраст аллювия террас указывает лишь на то, что залегающий выше археологический памятник не может быть древнее или синхронен времени формирования террасы. Известны редкие случаи, когда археологические памятники встречены непосредственно в аллювии террас. Возраст этих памятников определяется иначе. Они не могут быть позднее времени формирования аллювия той или иной террасы. Люди не жили в воде. Археологические материалы в таких случаях переотложены. Но переотложение могло происходить за счет разрушения более древних осадков. Следовательно, возраст аллювия указывает лишь на крайний верхний предел времени существования памятника. В этих случаях археологические изделия должны рассматриваться или как синхронные, или, скорее всего, как более древние, чем время формирования террасы. Все это указывает на то, что для археологии палеолита наибольшее значение имеет разработка схемы развития и формирования континентальной покровной толщи осадков, изученной пока, к сожалению, далеко недостаточно. Исключение составляют лишь памятники, залегающие в типичных лессах, время накопления которых достаточно хорошо увязано с ледниковыми событиями. Такое же значение имеют и памятники, залегающие в ископаемых почвах, развивавшихся в интергляциальных или интерстадиальных условиях.