В настоящее время выделение мальтинско-буретской археологической культуры ни у кого не вызывает сомнений. Эта культура отличается развитым домостроительством, уникальным искусством, своеобразным каменным инвентарем, для которого характерно полное отсутствие клиновидных нуклеусов и соответствующих им микропластинок со строго параллельными краями. Основной заготовкой для каменных орудий является пластинка средних размеров, часто с неровными непараллельными краями. Пластинки, обработанные ретушью по краям, иногда на концах, представляют многочисленные острия, проколки, резчики с прямым или асимметрично расположенным жальцем, небольшие ножи, пластинки с выемками. Типичны скребки высокой формы. Скребла и чопперы единичны и не характерны.
На Ангаре известны еще два памятника, которые, возможно, принадлежат к значительно более поздним этапам развития мальтинской культуры — верхний комплекс Красного Яра и Федяево. Традиции мальтинской культуры в Красном Яру сказываются в наличии многочисленных ретушированных пластинок, но здесь уже широко развиты клиновидные нуклеусы, и значительную группу орудий составляют долотовидные с чешуйчатой подтеской концов. Завершает по времени мальтинскую культуру стоянка Федяево, материал которой невелик, но представляется продолжающим развитие инвентаря Красного Яра по пути микролитизации и совершенствования техники клиновидного нуклеуса.
Не исключено, что изменения в мальтинской культуре произошли не без участия другой линии культурно-исторического развития на Ангаре, представленной нижним комплексом Красного Яра и нижним слоем Верхоленской Горы. Г.И. Медведев отметил в Красном Яре три характерные элемента инвентаря (их нет в верхнем комплексе): клиновидные нуклеусы удлиненной формы, поперечные резцы и бусы из скорлупы яиц страуса. В нижнем слое Верхоленской Горы можно проследить дальнейшее развитие этой культуры, которую за неимением лучшего названия и во избежание путаницы с известными географическими названиями, можно обозначить как малышевскую, поскольку Красный Яр находился у с. Малышевка.
Памятники мальтинско-буретской культуры находят определенные соответствия к западу от Ангары — в Ачинской стоянке на р. Чулым. На Енисее в последние годы найдены стоянки Тарачиха и Афанасьева Гора со своеобразным пластинчатым инвентарем. На всех этих стоянках отсутствуют типичные клиновидные нуклеусы.
Связи малышевской культуры отчетливо прослеживаются в забайкальских стоянках Икарал, Санный Мыс (слои 3–4) и, может быть, Сохатино 4, где хорошо представлены мелкие клиновидные нуклеусы. Возраст этих стоянок еще не ясен. Об относительной древности может свидетельствовать наличие в нижнем комплексе Красного Яра, в Икарале и Санном Мысе костей шерстистого носорога, в Сохатино 4 — костей винторогой антилопы. По облику инвентаря эти стоянки выпадают из сложившегося понятия «забайкальский палеолит», представленного развеянными стоянками типа Няньги, где скребки и скребла составляют большую часть орудий, как и в поздних енисейских стоянках. К этой же забайкальской позднепалеолитической культуре, очевидно более позднему этапу ее развития, относится и стоянка Ошурково, обнаруживающая ближайшее сходство с Верхоленской Горой.
В Забайкалье, кроме того, имеются памятники несомненно более раннего времени: Варварина Гора и нижние слои Санного Мыса. В инвентаре этих стоянок нет клиновидных нуклеусов, так же как типичных для более поздней поры скребел и чопперов. Комплекс нижних слоев Санного Мыса, возможно, имеет дальнейшее развитие в каменном инвентаре Толбаги, в котором много общего и с инвентарем Варвариной Горы.
На Енисее, помимо недавно открытых стоянок без клиновидных нуклеусов, выделяются две археологические культуры, в которых широко развиты клиновидные нуклеусы и вкладышевая техника: афонтовская и кокоревская, различие их уже подробно описывалось. Хронологические границы афонтовской культуры по радиоуглеродным данным от 20900±300 лет (Афонтова Гора II) до 12180±120 лет (Таштык I раскоп III, верхний слой). Если судить по развитому облику каменного инвентаря Афонтовой Горы II и почти полному тождеству его с инвентарем Кокорева II, то можно думать, что дата Афонтовой Горы[55], видимо, слишком удревнена, а дата Кокорево II (13330±100), напротив, слишком омоложена.
Если на Енисее наибольшее расстояние между памятниками афонтовской культуры (Афонтова Гора — Таштык) около 300 км, то кокоревская культура ограничена левым берегом Енисея протяженностью около 80 км (Новоселово-Крутогорское). Элементы же ее встречаются значительно шире: на севере на стоянке Дружиниха в 100 км ниже Красноярска, на юге на стоянке Хемчик в Туве. Хронологические границы кокоревской культуры по имеющимся радиоуглеродным датам от 15460±320 (Кокорево IV, раскоп 4) до 11600±50 (Новоселово VI).
Несмотря на различия в кокоревской и афонтовской культурах, они имеют общие черты как между собой, так и со сросткинской и забайкальской (ошурковской) позднепалеолитическими культурами, именно в тех характеристиках, которые ранее приписывались всему сибирскому палеолиту в целом и, прежде всего, в сочетании крупных орудий «архаического» облика (скребел и чопперов) с мелкими формами (скребки, резцы, проколки, долотовидные орудия), а также с разнообразными костяными орудиями и украшениями. Среди костяных орудий особую роль играют вкладышевые наконечники и кинжалы.
Все это позволяет объединить позднепалеолитические культуры Алтая, Енисея и Забайкалья на определенном этапе развития, соответствующем второй половине сартанского оледенения, в единую культурную область родственных археологических культур, которую можно назвать южносибирской. Разумеется, история сложения палеолитических культур необычайно сложна и имеющиеся отрывочные сведения не позволяют говорить об этом с полной определенностью. Это лишь предварительная схема «организации» позднепалеолитических памятников Южной Сибири, которая рисуется более отчетливо по сравнению с другими районами и за которой может стоять определенное историческое содержание. Не исключено, что в позднем палеолите племена, жившие на территории Алтая, Енисея, Ангары, Тувы и Забайкалья перемещались и в меридиональном и в широтном направлениях, и техника вкладышевых наконечников и ножей (кинжалов), например, возникшая на берегах Енисея, стала известной и обитателям Ошуркова и Верхоленской Горы и затем была широко освоена неолитическим населением Прибайкалья. Возможно, в Западной Сибири развитие такой техники шло своим путем: стоянки Талицкого до Черноозерья II.
Мальтинско-буретскую культуру и ее предполагаемые локальные варианты позволительно объединить в единую культурную область, которую можно назвать ангаро-чулымской. Время ее появления более раннее по сравнению с культурами южносибирской области. Любопытно отметить элементы сходства афонтовской культуры с верхним комплексом Красного Яра на Ангаре. Наиболее характерные орудия последнего — долотовидные с подтеской концов, а также микроскребки, хорошо представленные и в афонтовской культуре. И тут и там имеются проколки, изготовленные из микропластинок, полностью отсутствующие в кокоревской культуре, как и микроскребки. И тут и там единичны и маловыразительны остроконечники и резцы. Частный, но весьма показательный факт: на стоянке Кокорево II найдены два обломка диадем или налобных обручей из заполированных костяных пластинок, полностью аналогичных мальтинским, в то время как ни на одной другой сибирской стоянке подобных предметов не найдено.
Трудно объяснимы в настоящее время общие черты в каменном инвентаре таких отдаленных памятников, как стоянка Талицкого и Черноозерье II, с одной стороны, и верхний комплекс Красного Яра, с другой (Абрамова З.А., 1978), или Мальта и Ачинская, с одной стороны, и Самаркандская стоянка, с другой. А.П. Окладников наметил для последней группы стоянок три общих характерных элемента инвентаря: своеобразные нуклевидные изделия в виде полудисков, пластины с четко выраженными и обработанными крутой ретушью боковыми выемками и орудия типа чопперов. Наличие этих орудий на всех трех стоянках позволяет А.П. Окладникову говорить «…о тесных культурных и, следовательно, этнических связях между палеолитическим населением Восточной и Западной Сибири и одновременным населением Средней Азии, а также, очевидно, и более отдаленных стран Азии» (Окладников А.П., 1968б, с. 151).
