— Мои друзья? — отозвался «Дэн». — Вон они!

За окном, вдали, на склоне бурого, в каких-то пепельных пятнах холма заклубился шлейф пыли. Мощный «лендровер» пробирался к вертолету прямо по бездорожью.

— Да, это они, — подтвердил «Дэн». — Я должен встретить их.

Он кинулся к запертой двери, завозился с ней, задергал.

— Что за черт… не открывается!

В этом и состоял последний шанс Игоря Сабашникова. Еще в полете он заметил, что с дверью вертолета что-то неладно: она плохо открывалась и закрывалась, замок лязгал и скрежетал, а замысловатая, в виде складывающегося рычага внутренняя ручка еле держалась на стержне. Именно это и вдохновило Игоря. Никакой уверенности в успехе у него не было, но он знал, что не простит себе, если хотя бы не попытается сделать то, что задумал.

Он незаметно придвинулся к двери и, ухватившись здоровой рукой за ручку, стал стаскивать ее со стержня. Это стоило ему неимоверных усилий. Помогло лишь то, что во время «гонок» с пограничниками «Дэн» и Вика были полностью захвачены ими и не обращали на него никакого внимания. Он всем телом повис на проклятой ручке, дергал, тащил, рвал и… снял-таки ее со стержня. Без нее открыть наглухо запертую дверь было непросто.

«Дэн» еще раз тронул оголенный конец стержня и круто повернулся к Игорю.

— Где ручка?

Все молчали.

— Я спрашиваю вас, Игорь, где ручка? — повторил «Дэн».

— Какая ручка?

— Не валяйте дурака! — заорал «Тарновски», но тут же смолк и выхватил пистолет.

Оглушительно ударили выстрелы. Один, другой, третий, четвертый… «Дэн» расстреливал замок. В кабине вертолета повис дымок, запахло порохом. Дэвика обхватила голову Суреша и зажала руками его уши.

Выстрелы оборвались — кончилась обойма. «Дэн» изо всех сил пнул дверь ногой, еще, еще… Дверь не поддавалась.

— На совесть сделано, — заметил Игорь. — Американское качество.

Вертолет, похоже, был действительно американского производства, правда, очень старого образца и сильно изношенный.

«Дэн» снова приник к торчащему из двери концу стержня, ухватил его пальцами, рванул.

— Попробуйте зубами, — посоветовал Игорь.

«Дэн» вдруг махнул рукой и засмеялся:

— Господи, какая ерунда! Есть же запасной выход!

Он бросился искать люк запасного выхода. Люк оказался в полу, рядом с пилотским креслом. «Дэн» стал лихорадочно открывать его. Открыл, поднял голову.

— Узко, черт… мы не протащим нашего Будду.

Игорь усмехнулся.

«Тарновски» выхватил из кармана запасную обойму, всадил ее в магазин, взвел курок. И снова шагнул к Игорю.

— Вам придется вернуть ручку, Игорь.

Дальше придуриваться было глупо. Но и сдаваться никак не хотелось. Снова, как уже не раз в этот день, надо было идти до конца.

Глядя «Дэну» в глаза, Игорь произнес:

— И не подумаю.

— Я буду стрелять.

— Валяйте. Ручки вы все равно не найдете.

В наступившей тишине было слышно, как в холмах засигналил приближающийся «лендровер».

— Послушайте, Игорь…

— А ну дай! — Стоявшая рядом Вика вдруг выхватила пистолет из рук «Дэна». — С ним не так надо! — Она шагнула вплотную к Игорю и приставила ствол к его лбу. — Встань!

И Игорь совершенно ясно увидел, что она сейчас выстрелит.

Это было похоже на удар молнии. Вот когда она была перед ним вся, настоящая Вика. Которую он не только не знал никогда, но даже не догадывался о ее существовании. Не он один находил в себе силы идти до конца. Настал такой момент и в ее жизни, и она решилась.

— Встань, — повторила она, и ее палец уже сдвинул спусковой крючок.

Игорь с трудом поднялся на ноги.

— Посмотри под ним, на полу, — скомандовала Вика. — И обыщи его.

«Дэн» оглядел пол, быстро общупал Игоря. Ручки, естественно, не нашлось.

За окном совсем близко просигналил «лендровер».

— Ты отдашь ручку или нет? — негромко и раздельно проговорила Вика. — Считаю до трех, Сабашников. Раз!

Было похоже, что это конец.

— Ну ты и сука, — сказал Игорь.

— Два! — произнесла она.

Что-то похожее на удушье перехватило ему глотку. Сдаться — ей?! За окном беспрерывно сигналил «лендровер». «Дэн» выбрался наружу через нижний люк и закричал что-то. Потом бросился к двери вертолета, стал рвать ее снаружи.

— Три, — отчетливо сказала Вика и зашлась, забилась в исступлении: — От-дай-я-стре-ля-ю-гад!

И тут вдруг поднялась с места Дэвика. Она встала, выпрямилась и шагнула к Вике.

— Послушай, ты, — сказала она негромко, глядя в самые зрачки Викиных глаз. — Если ты сейчас же не оставишь его в покое и не уйдешь прочь, я… я…

Она протянула руку и взяла Вику за кисть. Не схватила, а просто взяла ее руку с пистолетом в свою, и ее пальцы стали сжиматься, а Вика, как в трансе, не двигаясь, смотрела в глаза Дэвики и не нажимала спускового крючка. Ей показалось или она действительно увидела в этих глазах что-то ужасное, ослепляющее? Какое-то сверкающее, многорукое, полное ярости существо двигалось из глубины этих глаз прямо на нее, а она никак не могла совладать с ослабевшим пальцем на спусковом крючке…

Проходили мгновения, секунды, рука Вики дрогнула, и вот, вскрикнув, она отшатнулась, выронила пистолет и в ужасе кинулась к люку.

Над джутовым полем громко застрекотал вынырнувший из-за холмов вертолет индийской погранслужбы.

Игорю через окно было видно, как, подгоняемые этим звуком, «Дэн» и Вика влетели в «лендровер», и машина резко рванула с места.

— Дэвика, — позвал Игорь. — Слышишь? Вертолет!

Дэвика не ответила. Она сидела на полу, привалившись боком к сиденью кресла. Она была в обмороке.

Игорь пришел в себя через трое суток и долго не мог понять, где находится. Он совершенно не помнил ни подобравших их индийских пограничников, ни обратного перелета в Катманду, ни прибытия в военный госпиталь, ни операции, когда из его плеча извлекали пулю. Только смутные обрывки происходящего остались в его памяти: гул вертолетного мотора, совсем непохожий на тот, который сопровождал их в полете с «Дэном», вкус минералки, которой поила его Дэвика, ее руки, держащие его голову; потом странное ощущение, будто его собственное плечо все больше и больше мешает ему; голоса над ним, совершенно непонятные слова; вдруг вынырнувшее из этого хаоса слово «ампутация»; и опять то же слово, повторяемое разными голосами; потом знакомый голос, слезы; и снова провал, беспамятство…

Позже он узнал, что дело его действительно было плохо: пуля разворотила кость, началось воспаление, остеомиелит, речь шла о немедленной ампутации руки, и, если бы не Дэвика, руку ему обязательно оттяпали бы. Это она плакала и отстаивала его руку. Отстояла.

Зато начались мучительные ежедневные перевязки, во время которых его рану чистили так, что каждый раз он терял сознание от боли. И снова Дэвика была рядом. В госпитале к ней уже привыкли, пускали к Игорю в любое время, и она дежурила возле его постели в качестве полуофициальной сиделки.

Однажды глубокой ночью он проснулся и ощутил, что сознание наконец вернулось к нему в полной мере. В слабом свете ночника он оглядел маленькую отдельную палату, где находился: капельница, горка упаковок с таблетками на подставке в изголовье, грифельная досточка с его фамилией и показателями температуры на спинке кровати и профиль Дэвики, сидевшей на стуле рядом с ним и задумавшейся о чем-то.

— Дэвика… — позвал он тихо.

Она встрепенулась, наклонилась к нему:

— Что? Что, Игорь Васильевич?

— Почему ты не спишь?

— Я? Я не хочу… Это ничего… Я буду сидеть с вами, товарищ Игорь Васильевич.

За эти дни она похудела, ее смуглое личико заострилось, глаза запали.

— А где… Суреш? — спросил Игорь.

— Он у нас… дома, в деревне. Вы не беспокойтесь, Игорь Васильевич, он совсем живой…

— А ты?

— Я тоже, — улыбнулась она.

— Поймали… этого?

— Нет. Еще нет. Отец говорил, ищут.

Преодолевая слабость и жар, Игорь помолчал, потом протянул здоровую руку, тронул ее ладонь.