Трое ученых молчали.

— Значит… значит, они скрывали знания? — спросил Шарма.

— Да, — кивнул Энгельбах. — Именно так.

Дэвика, смочив бинт спиртом, промывала рану Игоря. От боли он окончательно пришел в себя, морщился, но терпел.

Юродивый молча следил за ними, проигрывая пистолетом.

И вдруг раздался стон. Такой тяжкий и мучительный, что все вздрогнули. Это стонал пилот. Он был еще жив.

— Убери его, — приказал Дэн.

Юродивый лениво поднялся с сиденья, подхватил тело пилота, поволок к двери. Распахнул ее. Дэвика прижала к себе Суреша, закрыла ему лицо рукой.

Тело пилота мешком провалилось вниз. Юродивый проводил его глазами. Когда он обернулся к пленникам, на его лице была прежняя ухмылка.

— Ви-да-ал, к-кан-чхо? — Он не просто заикался, его челюсть постоянно застывала, словно именно эта усмешка не давала ему произносить слоги. — Вот-от ку-уда я от-пра-вил тво-оего Ки-ира-та. Хо-о-чешь и ты-ы ту-уда, а? — Он шагнул к малышу.

Первым движением Игоря было закрыть глаза, не смотреть, уйти от всего этого. Дикая боль, гул вертолета, толчки и покачивания, каждое из которых отдавалось в плече, доканывали его. Закрыть глаза, забыться. Он ранен, может быть, умирает… Зачем ему все, что происходит вокруг? Но именно эта мысль о смерти, такой близкой, ощутимой, вдруг заставила его открыть глаза. «Все равно… подыхать», — бессвязно мелькнуло в его голове, и он рывком приподнялся.

— Плохо ты это делаешь, — грубо сказал он Дэвике. — Дай сюда. Разве так надо?

Здоровой рукой он выхватил у нее флакон со спиртовым раствором и резко плеснул в лицо склонившемуся юродивому. Спирт попал в глаза. Юродивый отпрянул и вскинул руки к лицу, а Игорь, преодолевая тяжкую слабость, рванулся к нему.

Раздирая рот в отчаянном вое и беспомощно, по-детски отмахиваясь руками, юродивый провалился в распахнутую дверь, а Игорь наклонился и подобрал с пола его пистолет. Секунду он мешкал: он стрелял из пистолета раз в жизни, на зачете по военному делу в институте, и очень смутно помнил, как с ним обращаться — взвести курок, снять с предохранителя… «Тоже мне, ковбой из Крыжополя», — усмехнулся он и, хватаясь здоровой рукой за спинку кресла, шагнул к Дэну.

Он не знал, сможет ли стрелять в Дэна, но надо было идти до конца. От ткнул пистолетом в лицо Тарновски.

— Ваше оружие, Дэн.

Но силы были неравны. Дэн двинул ручку управления, и вертолет резко качнуло. Игорь не удержался, рухнул раненым плечом на приборную панель и потерял сознание.

— Мое оружие всегда при мне, — усмехнулся Дэн, забирая пистолет из рук Игоря и выравнивая вертолет.

— Да, ее не было, единой, спасительной формулы мира, которую будто бы знали члены Общества Девяти Неизвестных, — продолжал Энгельбах. — Не было, нет и не будет. Они просто прятали знания. Узнавали об открытиях, любой ценой перехватывали их и скрывали здесь. Они хотели остановить ход науки, достижения которой могли быть использованы для войны, для массового уничтожения людей…

— Но ведь все оказалось бесполезно, — покачал головой Бехал. — Ничего не получилось. Люди все равно построили самолет, все равно изобрели порох, все равно придумали бактериологическое оружие… Да иначе и быть не могло. Познание не остановить.

— Значит, все это попросту старые знания? — упавшим голосом проговорил Шарма. — И мы, в сущности, ничего не нашли?..

Вертолет шел над полями. Горы остались позади. Бесконечная, чуть всхолмленная, изумрудная равнина расстилалась внизу.

Дверь вертолета была наглухо заперта.

Игорь открыл глаза и пристально посмотрел на Дэна.

— Дэн Тарновски, — произнес он так громко, как мог. — Кто вы?

Не отрываясь от ручки управления, Дэн оглянулся на него.

— Я? — Его глаза блеснули. — Человек, всю жизнь ждавший своего шанса. Вас это устраивает?

Игорь зашевелился, попытался сесть.

— Это значит вор?

Дэн засмеялся.

— Ну нет, дорогой Шарма, — покачал головой Энгельбах. — Все это не так однозначно. Что ни говори, а вот он перед вами, один из пусть временных, но вполне надежных способов предотвратить всеобщую катастрофу: ограничить доступ к высшим достижениям науки и технологии. О-гра-ни-чить! Нет сомнений, именно этот принцип и помогал Ашоке и Девяти Неизвестным сохранять мир долгие годы и даже века… и не устарел и сейчас. Нельзя доверять атомный реактор дикарю, варвару, даже если он одет в твидовый пиджак, а не в звериную шкуру. Должен быть контроль нравственной элиты, специальный, жесткий контроль!.. Ну а потом… мы же еще не все расшифровали, дорогой Шарма-ба…

— Какое там все? — усмехнулся Бехал. — Десятитысячную долю, и то приблизительно.

— Вот видите! Так что не торопитесь с выводами, друг мой! Здесь еще многое нас удивит. Представьте себе совершенно неожиданные исторические сведения, совершенно новые имена, факты, даты! Представьте великие, но почему-либо забытые открытия науки! А старинные рецепты, утраченные методы лечений! — Лицо Энгельбаха посветлело. — Нет, друзья, я убежден, это и есть Шамбала! Царство света, то есть знаний! Надо только понять, услышать, что она нам говорит… что охранял Будда Предостерегающий… Кстати, вы заметили, что Будда был последней ловушкой? Да-да, именно так! Своим появлением он ослепил одного из нас и отсек от тайника как недостойного…

— Вы говорите о Тарновски? — спросил Шарма.

— Увы, да.

— По-видимому, вы правы, — вздохнул Бехал и вдруг оглянулся. — Но где же Игорь?

Вертолет держал курс на юг.

— …Видит Бог, я не хотел крови, — продолжал Дэн. — Я хотел тихо, спокойно взять то, что мне нужно, и уйти. Но эти ловушки, нервоз, полиция… — Он говорил очень искренно.

— А когда вы успели сообщить своим людям адрес монастыря? — спросил Игорь. — Там, в старом Катманду?

— Ну конечно, — улыбнулся Дэн. — У меня давно был один знакомый местный житель. Он быстро подобрал нужных людей.

— И они оказались в монастыре раньше нас…

— Это было нетрудно.

— А если бы тайника не оказалось?

— Пришлось бы ждать своего шанса и дальше.

— Но вам повезло…

— О да! — Дэн счастливо улыбнулся. — Более чем.

— Значит, аукцион в Нью-Йорке?

— Аукцион? Да всех денег на всех аукционах не хватит на этого Будду! Ему же нет цены! Я получу за него все, что пожелаю!

— Но ведь именно поэтому его будут искать…

— Каким образом? — засмеялся Дэн. — Он же нигде и никем не зарегистрирован, не обмерен, не описан! Его не успели ни сфотографировать, ни зарисовать! Даже в полевом дневнике о нем нет ни слова, я и об этом позаботился… Да его и не разглядел никто толком! Вот вы можете сказать, сколько зубцов на его короне? Каков размер грудной подвески? Сколько и каких камней украшают серьги? Какой формы и огранки алмазная тика на лбу? Можете?

— Нет, конечно.

— Ну вот! — торжествовал Дэн. — Как же вы будете его искать? По каким признакам? «Золотой Будда, украшенный драгоценными камнями»? Но в мире масса самых разных Будд! А потом — если я его размонтирую? Или заменю камни? Или просто распилю и переплавлю?

— Ну нет, — качнул головой Игорь. — Этого вы не сделаете. Вы ведь все-таки искусствовед, настоящий специалист…

— Я? Ну, в известной степени да. Фундаментального образования у меня нет, но оценить вещь, определить ее качество и подлинность… Тут и вашему старику рядом со мной делать нечего. Ну а в остальном главное — вовремя промолчать… Что не всегда мне удавалось.

— Вот как… — проговорил Игорь. — А где же он, настоящий искусствовед и реставратор Дэниэл Тарновски?

«Дэн» весело пожал плечами:

— Понятия не имею. По-видимому, дома, в Штатах.

— Как это может быть?

— Да так! — «Дэн» наслаждался недоумением Игоря. — Видите ли, один человек в Делийском представительстве ЮНЕСКО сообщил мне о намечающейся экспедиции, и он же по моей просьбе «придержал» все факсы в Гарвард, а мои ответы от имени Тарновски представил Энгельбаху как подлинные. Так что мистер Тарновски и понятия не имеет о нашей экспедиции. Его замещал я.