Свои изобретения Тесла создавал, пользуясь определенными методами. Одним из этих методов была полная концентрация. Над проблемой создания своего двигателя молодой изобретатель работал и днем, и ночью, прикидывая все новые варианты и оставляя на сон лишь считанные часы. Такой режим разрушил его здоровье, и врачи порекомендовали Тесле отдых. И изобретатель решил на время отложить свои раздумья.

Однажды, прогуливаясь со своим школьным другом Сигети по залитому закатными лучами парку, Тесла простер руку к солнечному диску и начал читать монолог Фауста, в котором были строчки, посвященные дневному светилу, — и вдруг замер с поднятой рукой. Сигети был изумлен. Когда он тронул Теслу за рукав, пытаясь вывести его из странного оцепенения, тот отмахнулся и пробормотал: "А все-таки оно будет вращаться и в обратном направлении. Все зависит от моего желания".

Не теряя времени, Тесла принялся чертить на песке схему электродвигателя, основанного на использовании того, что впоследствии было названо вращающимся магнитным полем.

Глядя на солнце, Тесла увидел принцип решения своей задачи. Если пристально смотреть на солнечный диск, иногда возникает ощущение, что что-то в диске словно переливается по кругу. У Теслы в подсознании продолжала крутиться мучившая его задача — и увиденный принцип немедленно подсказал ответ.

История науки знает великое множество озарений, полученных из живой природы, прямо, казалось, никак не связанных с задачей. К примеру, Жуковский, гуляя по полю, увидел в облаках свою теорию о "присоединенных вихрях". А химик Кекуле строение бензола раскрыл благодаря целым двум "подсказкам".

В первом описании немецкий химик рассказывал, что как-то задремал у камина и увидел сон:

"Мое умственное око, искушенное в видениях подобного рода, различало теперь более крупные образования. Длинные цепочки, все в движении, часто сближаются друг с другом, извиваясь и вертясь, как змеи!.. Одна из змей ухватила свой собственный хвост, и фигура эта насмешливо закружилась перед моими глазами".

Во втором описании Кекуле упоминал, что он ехал мимо зоопарка:

"Я увидел клетку с обезьянами, которые ловили друг друга, то схватываясь между собой, то опять расцепляясь, и один раз схватились так, что образовали кольцо. Каждая одною задней лапой держалась за клетку, а следующая держалась за другую ее заднюю лапу обеими передними…".

Историки не могли понять — какой же случай помог химику сделать свое открытие на самом деле?

Рискнем предположить, что оба. Если мы взглянем на формулу бензола, то увидим, что в ней "нетрадиционны" два момента — она скручена в кольцо (как змея), и элементы формулы имеют попеременно то две, то одну связь (как у обезьян в клетке).

Следует заметить, что открытию строения формулы бензола предшествовала долгая напряженная работа; в общей сложности Кекуле размышлял над этой задачей десять лет…

Итак, кто же прав — Пуанкаре или Гумилевский? Аналог извлекается из глубин подсознания, или же он находится в природе?

По-видимому, правы оба. Принципиально новая идея может возникнуть и из подсознания — если в памяти хранится полезный принцип из другой сферы деятельности. Память при этом должна быть особенно хорошей.

Сам Пуанкаре заметил:

"Особенно способные в математике должны отличаться очень выраженной памятью или, скорее, необычной напряженностью внимания".

Способности выдающихся математиков подтверждают эти слова. Леонард Эйлер имел необыкновенную память на числа. Он был способен назвать первые шесть степеней всех чисел до ста. Академик А. Иоффе пользовался по памяти таблицей логарифмов. Об особой памяти Чаплыгина пишет и сам Лев Гумилевский:

"В основе прозорливости Чаплыгина лежит, конечно, его способность устанавливать далекие связи между явлениями, родственными по природе их, но живущими в нашем сознании изолированно друг от друга. У людей со средней или неразвитой памятью такие явления при отсутствии ассоциаций между ними часто совсем и навсегда исчезают из памяти Феноменальная память хранит бездну отражений общепринятой и социальной среды, и деятельный ум легко ассоциирует их, оперирует ими".

Великие шахматисты тоже, как правило, обладали поразительной памятью. Пол Морфи знал наизусть кодекс законов штата Луизиана и прекрасно говорил на четырех языках. Александр Алехин был способен по памяти воспроизвести один раз прочитанную страницу; он тоже свободно разговаривал на нескольких языках. Михаил Таль был способен вспомнить все свои партии — в том числе и сыгранные вслепую; помнил все свои партии и Роберт Фишер.

Итак, для хранения большого числа ассоциаций требуется хорошая память. Но она — лишь вместилище ассоциаций, их нужно загрузить. И тут мы обнаруживаем еще одну непременную особенность творческих личностей — их ненасытную жадность до знаний, часто из различных областей деятельности. Именно знания из других областей зачастую позволяли применить при решении "чужой" принцип.

О великом изобретателе Эдисоне Генри Форд писал:

"Его знания почти универсальны. Нет предмета, которым бы он не интересовался, и он не признает в этом отношении никаких ограничений".

Галилей, помимо открытия законов движения тел, изобрел термометр и телескоп. Эйнштейн сам или с соавторами запатентовал схемы фотоэкспонометра, холодильника, магнитострикционного громкоговорителя, фотокамеры, гироскопа, а также разрабатывал новый тип полиграфической машины. Ньютон изготовлял великолепные для своего времени приборы и инструменты, создал свою конструкцию водяных часов, изобрел станок для чеканки монет и строил повозки, передвигающиеся при помощи струи пара.

Хотя мы привыкли считать Менделеева химиком, из 430 работ Менделеева собственно химии посвящено лишь 9 процентов. Физике, физико-химии и технологии ученый посвятил вдвое больше исследований, а немало трудов у него есть еще и в геофизике и экономике. Среди его работ исследования сыроварения в России, полета на воздушном шаре, температуры в верхних слоях атмосферы, соображения по поводу строительства ледокола, конструкция керосиновых ламп, календарная реформа, труды по судебной экспертизе и виноделию, заметки по поводу введения метрической системы в России. Различные исследования не мешали друг другу, а дополняли своими принципами.

"…Он давно все знает, что бывает на свете, — писал Александр Блок о том впечатлении, которое произвел на него Д.И. Менделеев. — Во все проник. Не укрывается от него ничего. Его знание самое полное…"

Но почему из великого множества "сцеплений атомов" в нашей голове подсознание выбирает именно нужное, достойное того, чтобы вывести его в сознание и породить тем самым "озарение"?

Основываясь на своих личных наблюдениях, Пуанкаре попытался дать ответ и на этот вопрос. По его мнению, каждая комбинация сцепившихся идей подвергается проверке неким внутренним "эстетическим чувством", которое отбраковывает большинство комбинаций:

"Среди многочисленных комбинаций, образованных нашим подсознанием, большинство безынтересно и бесполезно, но потому они и неспособны подействовать на наше эстетическое чувство; они никогда не будут нами осознаны; только некоторые являются гармоничными и потому одновременно красивыми и полезными; они способны возбудить нашу специальную геометрическую интуицию, которая привлечет к ним наше внимание и таким образам даст им возможность стать осознанными.

…Таким образом, это специальное эстетическое чувство играет роль решета, и этим объясняется, почему тот, кто лишен его, никогда не станет настоящим изобретателем".

Далее Пуанкаре подытоживает свои рассуждения:

"Мы приходим к следующему заключению: полезной комбинацией является как раз наиболее изящная комбинация, т. е. та, которая в наибольшей степени удовлетворяет тому специальному эстетическому чувству; которое знакомо всей математикам, но которое до того непонятно профанам, что упоминание о нем вызывает улыбку на их лицах".