Они шли некоторое время молча, потом Лютаев продолжил.

— Валерий Александрович, конечно и нам в этой истории многие вещи кажутся подозрительными, но какой либо зацепки мы не нашли. Если бы действительно что‑то подозревали, то вы были бы в курсе. Рассказывать же пустые домыслы, которым за две тысячи лет не нашлось никакого подтверждения, только вас пугать понапрасну и вводить в заблуждение.

Валерий обдумал слова Лютаева и пришел к заключению, что тот как всегда прав, или выглядит правым, и эту проблему ему нужно было решить в ближайшее время, а именно насколько Лютаев с ним искренен.

— Какие‑то вопросы еще есть? — продолжил маг.

— Как я смогу найти камень или хотя бы место, где он находится?

— Если все что мы планировали верно, а иного предполагать не стоит, вы окажетесь в германских легионах где‑то в мае месяце. Скорее всего вас припишут к девятнадцатому легиону, там как раз не хватало двух трибунов–ангустиклавиев. Должность для патриция не самая выигрышная, но в девятнадцатом и двадцатом легионах соблюдают древний принцип, и каждый трибун, если он патрицианского рода, на две недели становится латиклавием. Так что вы будете вторым латиклавием в девятнадцатом. У вас около полугода чтобы осмотреться на местности, и выяснить где находится тот холм. Хотя в то время это еще не холм, а развалины. Место с такой дурной славой должно быть хорошо известно местным. Отпроситесь у начальства, в девятнадцатом это Луций Эггий, возьмите провожатых и сходите туда. Камень вы там конечно не найдете, но сможете почувствовать его присутствие. Дальше знаете сами, когда будете поблизости, нужно идти за камнем.

Валерий хмыкнул. Действительно, так все просто, что страшно становится. Однако проблема даже не в том, что все вилами на воде писано, а в том, что в случае неудачного исхода у него нет никакого запасного варианта. Если ему не удастся переправиться в будущее, то при самом лучшем варианте он выберется из леса и проживет свою жизнь где‑нибудь в Риме на виминальском холме или на вилле в Лации. Если, конечно, его не прирежут в какой‑нибудь из битв. Ведь после поражения в Тевтобургском лесу его военная службы вряд ли закончится. Буховцев этот вопрос уже обдумывал, вернее начал обдумывать с тех пор, как постепенно развеивались сомнения в реальности его путешествия. Он решил, что если ему все‑таки удастся выжить, то отправится в Палестину и постарается своими глазами увидеть Христа. Пожалуй, это искупило бы все. Лютаев бросил на него короткий взгляд и ничего не сказал. Понял его рассуждения или нет — было неясно.

— Ваше знание, как оно связано с религией? — сменил тему Валерий.

— Любое знание с религией мало связано — маг улыбнулся краем губ — знание и вера вообще‑то разные вещи. Когда священники учили, что Солнце вращается вокруг Земли, мы прекрасно знали, как все обстоит на самом деле, но это не значит, что священники совсем не разбираются в устройстве мира. В самом главном, ориентирах жизни человечества, они преуспели и не важно, что под этим нет научного основания. Вера здесь главнее.

— Даже если заставляет верить в то, Солнце вращается вокруг Земли?

— Поймите Валерий, реальность мира изменить сложно. Ее надо просто знать, но все остальное, что создается в мире людей, и следовательно им подвластно, меняется. Настоящая конкуренция в мире это не обеспечение выживаемости своего потомства, хотя и это конечно важно, а война идей и взглядов на мир. Всякий раз какая‑то идея побеждает, с ней меняется и наш мир. Идея единого Бога и внутреннего человеческого закона в подражание ему — это то, что будет для человека ориентиром на многие века вперед, а знает он об устройстве мира, или нет — неважно. Все равно еще очень долго его знаний не хватит, для того чтобы понять, что такое Бог. Поддерживать человека на этом пути сможет только вера.

Валерий обдумывал то, что сказал Лютаев.

— Вы хотите сказать, что у человечества могла быть другая идея, и история могла пойти по другому пути?

— Могла. Этот мир можно понять, не только рассматривая его в микроскоп, или телескоп, но и заглянув в себя. Так когда‑то познавали его в древности. А вы Валерий Александрович и не представляете, как много страшного можно там увидеть.

На самом деле как раз это Валерий представлял хорошо. Уже давно он завел себе правило смотреть на жизнь без розовых очков. Однако ответа на свой вопрос он не получил. Маг это понял и продолжил.

— Хотя, конечно, очень давно, в древности, еще до начала цивилизаций, которые сейчас считают древними, люди и нас считали богами, а жрецы почитали и пытались выведать у нас пару, другую секретов.

— Зачем? — спросил Буховцев, уже в общем‑то зная ответ.

— Как зачем — удивился Лютаев — чтобы влиять на людей. Для любой религии, от языческой до единобожия, влияние на людей это главная вещь, а для нас это никогда не было важно. Очень долго люди шли к пониманию Бога. В те времена человек был слаб. Не физически и духовно, конечно. Нет, в этом те люди были еще покрепче вас. Просто они плохо знали этот мир и зависели в нем от всего. И все, чего боялись и не понимали, были готовы обожествлять. Мы тогда были неплохими богами. Потом люди стали больше знать и меньше бояться. Глубже смотрели в себя, и больше узнавали о недоступном им мире, а когда появилась религия «рыбаков» мы уже стали им не нужны. Они решили, что есть Бог, с которым всегда будет пребывать их бессмертная душа, есть Царство небесное, а на Земле они всего достигнут сами, и видите Валерий Александрович, у них неплохо получается.

Странная мысль посетила Валерия, и он спросил.

— Церковь знает о вашем существовании?

Маг добродушно рассмеялся.

— Кому нужно, те знают. Если хотите спросить — как они к нам относятся? — скажу — нормально. К большинству. Ведь я уже говорил — среди нас разные встречаются. Но даже в средневековье, как кому бы, не хотелось, нас никто не мог затащить на костер. Мы, знаете ли, не так уж безобидны.

В этом Буховцев не сомневался. Он уже начал кое‑что понимать и на разговоры Лютаева, больше не смотрел, как на желание его подурачить.

Они гуляли по городку долго. Валерий задал еще много вопросов, на которые маг по возможности отвечал. От навалившегося количества необычных знаний у него начала болеть голова и когда они расстались, Буховцев побрел в кафе. Заказал кофе, быстро его выпил и минут десять сидел, глядя на весенний пейзаж за окном. После беседы с Лютаевым у него всегда возникало ощущение, что над ним пошутили, и пора снимать лапшу с ушей. Но постепенно, когда он привыкал к новым знаниям, ему как бы открывался новый мир, и подтверждением реальности этого мира было то, что он видел — маг считает его реальным. Да, черт побери, он ведет себя так, будто этот мир реален. Чем больше Валерий наполнялся новыми знаниями, тем проще ему было их усваивать. Однако, то, что ему сейчас поведал маг, переварить придется еще очень долго. Сейчас обо всем этом не хотелось даже думать. Он и не знал, что все рассказанное ему этим весенним днем, потом будет долго всплывать из его памяти, и многое из рассказанного, станет поводом ля размышлений и ответом на вопросы, которые задаст ему жизнь.

После этой беседы тренировки пошли своим чередом. В середине апреля они сходили первый раз на охоту. Валерий, Нолин и Петр Антипыч — охотник, которого привел Нолин, провели две ночи в холодном весеннем лесу. С собой только ножи, лук, рогатина. Первую половину дня заняла экскурсия по лесу с пояснениями Антипыча — где, какое зверье, и когда пробежало, как его выследить, и как на него охотится. Буховцев все запоминал. Его мозг, за последнее время привыкший к поглощению и усвоению информации, делал все это без труда. Не сказать, чтобы его привлекала охота, если говорить точнее — не привлекала совсем. Зачем бродить по лесу, и искать в общем‑то беззащитное перед человеком зверье, чтобы его убить, а потом съесть, если еду можно без труда приобрести в супермаркете? Желание пробудить первобытные чувства он в расчет не принимал, а людей, которые приводили подобные аргументы, считал дураками. Другое дело Антипыч. Охота была для него промыслом, способом заработать на жизнь, и знания его были действительно обширны. Охотником он был потомственным, и научить мог многому, лишь бы попался талантливый и старательный ученик. Валерий в его глазах был таким, поэтому Антипыч объяснял подробно, а Буховцев кивал головой и старался понять и запомнить. Все‑таки эти знания были из тех которые помогут ему выжить там, в прошлом, где нет ни магазинов ни супермаркетов, и не важно нравится ему охота или нет. Под вечер сделали заключение, что поблизости обитают кабаны и решили завтра устроить охоту. Ночевали здесь же в лесу около ручья. Огонь добыли кресалом — обычный охотничий навык, которым сейчас владел не всякий охотник. Валерий умел, а навык был одним из тех, чему их учили в легионах. Правда была в этом одна хитрость. Разжечь огонь чужим кресалом в сыром лесу было очень трудно. Кресало должно быть привычным, а всякую сухую ветошь нужно таскать с собой. Тогда кресалом добыть огонь не труднее, чем спичками. Буховцев справился, чем заслужил одобрение и мага и охотника.