— Иногда я забываю, что разговариваю с не совсем обычным человеком. Собирайтесь, нас ждут.

Валерий не знал, что одевают на дружескую беседу с высокопоставленным чиновником, пусть даже бывшим, однако мудрить не стал. Оделся как обычно. На этот раз моба не было, и они выехали на Мерседесе — электро. Местность в этих краях, это холмы, овраги, долы. Все это густо утыкано различными лесами и перелесками. На холмах распаханные под зиму поля, в низинах и долах покосы и выпасы скота. В общем, идиллическая сельская картина, на этот раз дополненная пасмурным осенним небом и легкой влажной взвесью в воздухе.

Они ехали примерно полчаса, пока автомобиль не свернул в сторону большого, огороженного сада на широком пологом холме. Дорога осталась слева и с той стороны, из‑за придорожных посадок, слышался шум проезжающих автомобилей. Невдалеке, на других холмах, сквозь пелену мороси виднелись очертания двух деревень. Охрана встретила их спокойно. Лютаеву кивнули, а на Валерия лишь внимательно посмотрели. Буховцев больше насторожился, когда на них встала в стойку прогуливающаяся рядом, немецкая овчарка. Однако ее хозяин вовремя отдал команду, и собака уныло удалилась. Сад был большой, а запах в нем совершенно чудесный. В нем преобладали медовые тона антоновки, плоды которой густо висели на деревьях и лежали на земле. В этом запахе чувствовался также и запах дыма. Вернее запах топящейся русской бани. Лютаев вел его уверенно, видимо был здесь не первый раз. Народу в саду было немного, все заняты своим делом. Чисткой сада, сбором яблок.

Вскоре они вышли к небольшому коттеджу, за которым виднелся серовато–белый, больше похожий на дворец, дом. Около коттеджа был колодец, и действительно стояла баня, но уже протопленная, так как несколько человек в тулупах сидели рядом за столом. Метрах в пятнадцати от них, около небольшого столика с коньяком и закусками, стояло три человека. Один из них, его Валерий узнал сразу, был Годунов, другой, тоже лицо знакомое, какой‑то депутат. Третьей была симпатичная женщина. Вернее просто красивая. Сколько ей лет, двадцать пять, тридцать, тридцать пять определить было сложно, да и ненужно. Она была из тех женщин, которые красивы в любом возрасте. Отличная фигура, интеллигентное лицо, и взгляд, за которым угадывалось много ума. Это была жена Годунова, Буховцев однажды видел ее по телевизору. Александр Годунов стоял к ним спиной. В куртке, джинсах и коротких сапогах. Он о чем‑то беседовал с депутатом, поэтому первыми их увидела она, посмотрела на Валерия внимательным, любопытным взглядом. Валерий посмотрел на нее тоже внимательно, но без любопытства. Годунов обернулся, увидел их, кивнул. Кивнул, как понял Буховцев, Лютаеву. Он смотрел на них, и со стороны ему было видно, что этих двоих что‑то объединяет. Прямо Гендальф с Арагорном — усмехнулся про себя Валерий. Они подошли к столу.

— Александр Андреевич, позвольте представить, Валерий Александрович Буховцев — сказал Лютаев, потом добавил — тот самый.

Годунов кивнул и протянул Валерию руку. Его рукопожатие было крепким.

— Я вас помню. Легионы, Шестой Нижегородский, год назад вместе с вашей ротой штурмовали здание с водной преградой. Тактическое упражнение номер двадцать пять.

Да, действительно, было, только полтора года назад. Прошлой весной Годунов вместе с их ротой несколько часов, в качестве обычного легионера штурмовал это проклятое здание, окруженное по фасаду и с боков рвом грязи. Они тогда все вымазались как свиньи.

— Я тоже помню — ответил Валерий

Годунов некоторое время внимательно рассматривал Буховцева.

— Геннадий Васильевич, мы вас оставим на некоторое время — сказал он депутату, взял со стола три стопки, бутылку коньяка и повел их к другому столику, метрах в десяти.

Бутылку и стопки поставили на стол. Годунов взял шест с сачком, достал с ближайшей яблони несколько яблок, помыл водой из графина и тоже положил на стол. Делал он все это ловко и Валерий подумал, что это забавное зрелище — один из самых могущественных людей в стране, а возможно и на планете собирает яблоки в саду. Собирает с ловкостью профессионального садовника.

— Я в курсе всего вашего предприятия. Евгений Андреевич характеризует вас, в высшей степени, положительно. Скажите, трудно было решиться? — начал Годунов.

Буховцев улыбнулся.

— Нет, нетрудно. Тем более, Евгений Андреевич, умеет находить аргументы. Я ему благодарен.

Лютаев хмыкнул.

— Валерий Александрович преувеличивает, решение принимал он сам. Убедить его вообще проблематично — парировал он.

Годунов посмотрел на них обоих, улыбнулся краем губ.

— Я вижу вы уже поладили — он разлил коньяк по стопкам — ну что, выпьем за знакомство и начало нашего предприятия — разрезал большое сочное яблоко на три части и подал каждому

— Советую закусить этой антоновкой, лучше ничего не придумаешь — добавил он.

Они чокнулись. Выпили залпом, как водку. Коньяк был хороший, по настоящему хороший. Валерий был не специалист в коньяках, однако со вкусом у него было все в порядке. Антоновка тоже была выше всяких похвал, и закусили они ей с удовольствием.

— Я понимаю, Валерий Александрович, на какой риск вы идете. Полет в космос, и тот много безопасней, но о космонавтах все знают и их уважают. Вам же придется все держать в тайне, поэтому никакого адекватного морального вознаграждения мы вам дать не можем. Знаю, вы в курсе моей роли в этом проекте, поэтому скажу прямо, без намеков — когда вернетесь, постараюсь сделать все, чтобы вашу главную роль в этом эксперименте оценили на государственном уровне.

Валерий пожал плечами.

— Я без претензий, договора мне вполне достаточно, и если честно, не люблю, когда в подобные дела вмешивается политика.

— Куда теперь без этого — возразил Годунов — мы часть мира, хотим мы или нет, но мы живем с людьми этого мира, а они с нами и влияем друг на друга. Страны тоже как люди. Живут, болеют, общаются с другими странами, пытаются чего‑то от них добиться, выиграть, выгадать и мы не последняя страна в этой игре. Правительства же представляют объединенную волю своих народов, и ведут эту игру от их имени. Поверьте, Валерий Александрович, на планете людей, отношения между людьми самая главная вещь, а это и есть политика. Хотя, насчет самой главной вещи, есть и другие мнения. Евгений Андреевич, например, считает, что абсолютное знание важнее, а все остальное возня муравьев в муравейнике — он улыбнулся Лютаеву.

Тот рассмеялся.

— Что вы вообще думаете о ситуации в мире? — он снова обратился к Валерию.

Международная политика, была единственным видом политики, который Буховцева интересовал.

— Думаю, что не все так плохо, как некоторые говорят — у нас много союзников, настоящих союзников, тех которые строят вместе с нами мир, чтобы в этом мире жить, а не тех, кто готов встать на любую сторону за деньги. Американцы хотят поссорить нас с китайцами, но я не думаю, что из этого что — то выйдет. А кроме этого, нам нечего бояться.

Годунов выслушал его, кивнул головой.

— Верно. Из этого мало чего выйдет. Сегодня иметь врага на своих границах самое худшее, что может быть. Пятнадцать лет назад они хотели создать проблемы у нас на границе и чтобы поставить их на место мы залезли в латинскую Америку. Они вначале не обращали на это внимания, однако когда мы с китайцами добрались до Мексики, было уже поздно. И сейчас мы имеем то, что имеем. Штатов нет ни в Латинской Америке, ни у нас. Они обижены, но это их проблемы. Американцы ведут себя с другими так, что на планете мало желающих утирать им сопли. С Китаем же у нас больших разногласий нет. Мы не против экспансии китайцев на юг, там, где живут люди их расы и где их влияние естественно, и это их вполне устраивает. Устраивает и нас. В этом случае мы делим американское наследство. А насчет дружбы с Америкой — Годунов рассмеялся — китайцы прекрасно знают, что американцы заводят друзей только для того, чтобы потом их иметь. Нет, с китайцами у нас проблем быть не должно. Единственное, где мы можем с ними пересечься — это Африка, но пока, слава Богу, обходится.