Две таблетки сухого спирта медленно сгорали. В закрепленном над огнем котелке готовилась каша, и от нее исходил вполне аппетитный запах. Мы вчетвером сидели на нашем малюсеньком островке: клочке суши пять шагов в длину и почти столько же в ширину, покрытом травой и украшенном несколькими пышными кустами. Обувь, кое-как очищенная от грязи, сушилась неподалеку от огня. Выглядела она страшно неуютно, но лучше уж ходить в грязных ботинках, чем босиком.

Поднялось солнце, и болото приобрело довольно жизнерадостный вид: летали стрекозы и бабочки, кричали какие-то птицы. И цветов хватало. Они были чем-то похожи на тот, уснувший в Алинкином кармашке – маленькие, нежные. Рассыпанные группками и поодиночке, они бы наверняка порадовали глаз художника, но… нам было не до этой красоты. Тропинка исчезла, и мы очень надеялись, что с заходом солнца она появится снова.

Когда каша была съедена, Леон предложил поспать. Арис вызвался караулить первым и уселся чистить котелок. Нам с Алиной поначалу спать не хотелось, но усталость взяла свое. Прижавшись друг к дружке, мы лежали, слушали крики птиц, шелест ветра, дыхание болота, и сами не заметили, как уснули.

Когда я проснулась, солнце клонилось к западу, но было еще довольно светло.

Леон, сменив Горыныча, сидел у края островка, задумчиво глядя на болото, сейчас напоминавшее скорее сказочный луг, нежели коварную топь.

– Красиво, – я присела рядом и следила взглядом за яркой бабочкой, порхающей над цветущей желтой свечкой. Где-то очень далеко за лесом, окутанные голубоватой дымкой, проступали очертания горных вершин. – Даже не верится, что когда-то там жил огромный крылатый змей.

– Жил, – Леон прищурился, глядя на горы. – И, судя по рассказам, довольно прожорливый.

– Что ж он Горыныча не слопал?

– Арис говорил, что змею было скучно. Слушателя не хватало… Вот и не слопал, – сын воеводы прищурился, поглядел из-под ладони в небо. – Раньше, говорят, в каждом болоте кикиморы сидели, только я этого уже не застал.

– Русалок же застал, – напомнила я.

– Да уж, – он усмехнулся. – Застал на свою голову.

– Расскажешь?

– А что рассказывать? Это случилось лет пять назад. Русалки уже тогда были редкостью, а тут Арис проговорился, что знает озеро, где русалок много. Нам с друзьями посмотреть захотелось. Арис отговаривал, но мы втроем твердо решили ехать.

Он замолчал. Я ждала продолжения и, наконец, решила напомнить Леону, что у него есть слушатель:

– И что дальше?

– Дальше мы, как положено, спрятались в зарослях на берегу и стали ждать ночи. Думали поглядеть из укрытия, но… Русалки нас сразу заметили. Накинулись всей гурьбой, а мы и не сопротивлялись… Пока Арис меня не стукнул хорошенько. И то я не сразу опомнился… А потом мы вместе еще двух товарищей у русалок отбивали.

Леон задумался, а я представила себе красавиц-дев, готовых забавы ради человека на верную смерть заманить, и стало не по себе. Это с такими, как они, мы собираемся договариваться? Или с такими мелочными вымогательницами, как Осинка? Или с желающими жар чужими руками загребать, как встреченный нами хозяин реки?

– Мы сошли с ума, – я покачала головой, глядя на булькающую недалеко от моих босых ног зеленую жижу. – Леон, а ты, правда, веришь, что там, куда мы идем, нам помогут?

Он долго думал над ответом, потом пожал плечами:

– Я знаю, что они могут помочь. Если захотят. Если поймут, что это нужно им самим. И очень надеюсь, что не попросят слишком высокой платы за свою помощь.

Солнце садилось. Над болотом туман поднимался клочьями. В нем мерещились странные образы – то силуэт человека, то птица с рваными крыльями. Мы с Леоном смотрели на эти миражи, и рука мужчины уже нащупала рукоять меча, а я с трудом сдерживала желание схватить свой шест и ткнуть туда, в белесое марево, чтобы узнать наверняка, есть ли там кто, или только кажется.

Алинка что-то пробормотала во сне. Леон обернулся и тут же вскочил на ноги.

– Прочь! – крикнул он.

Я успела заметить, как существо с тонкими, похожими на сухие ветки лапками, скрылось в трясине. Алина и Арис безмятежно спали, а туман крался к ним, его призрачные крылья уже гладили их спокойные лица.

– Прочь! Прочь! – Леон взмахнул мечом, и туман отступил, прилег у границы нашего островка, выжидая.

Мужчина наклонился над Алиной, позвал, тряхнул за плечи. Попытался разбудить Ариса. Но ни подруга, ни Горыныч не просыпались. Совсем близко послышалось хлюпанье шагов.

Вооружившись жердью, я встала за спиной Леона, прикрывая тыл. Вовремя. Какие-то лапы, похожие на птичьи, потянулись ко мне, но взмах шеста растрепал их в бесформенные клочья.

– Арис, проснись! Арис! Алина! – судя по тому, что я слышала, кто-то из спящих, а может, и оба, уже получили несколько звонких пощечин. Которые, увы, не подействовали.

Что-то шевельнулось у ног. Я глянула вниз и закричала. По земле ползли змеи, и было их много, словно гады со всего болота решили собраться на нашем маленьком островке. Уже и земли не стало видно под их извивающимися телами.

– Арис! – крикнул Леон. Он поднял Алину на руки, а змеиное воинство, не обращая внимания на нас, окружило Горыныча. То ли ужи, то ли гадюки ползали по его ладоням, лезли за шиворот, трогали лицо раздвоенными язычками. Одна склонилась над ухом и шипела…

Арис поморщился, провел рукой по лицу. Приподнялся на локтях и, поглядев на нас с Леоном, тряхнул головой, прогоняя остатки сна.

– Ура! – обрадовалась я, и тут же едва не упала, когда змеи дружным потоком хлынули с острова.

– Можешь ее разбудить? – спросил Ариса Леон.

Горыныч поднялся, взял шест, махнул им, отгоняя крадущийся морок.

– Нет. Цветок разбудит.

Марево клубилось вокруг островка, пугая нас образами разных чудовищ, а потом в небе зажглись первые звезды, и все стихло. Туман стал просто туманом. Мы с Арисом устало опустились на землю рядом с Леоном. Сын воеводы положил на ладонь Алины закрытый бутон, вынутый из ее кармана, и ждал.

И вот лепестки дрогнули, раскрываясь. Мягкий свет озарял лицо моей спящей подруги.

– Не просыпается, – прошептал Леон и позвал: – Алина!

Глядя на них, я вспомнила старые романтические сказки и неуверенно предложила:

– Может, надо поцеловать?

Не знаю, насколько глупым было это предложение, но Леон воспринял его всерьез.

Я, словно зачарованная, смотрела, как он наклоняется, целует в губы… Нежно проводит ладонью по ее щеке и прижимает Алину к себе, зарываясь лицом в ее длинные светлые волосы.

Руки Алины поднялись, обвивая его шею.

– Леон…

Отвернувшись, натыкаюсь на взгляд Ариса, улыбаюсь через силу:

– Сработало!

Цветочная дорога не оставила нам выбора: пойти вперед или вернуться. Тропинка начиналась у островка и уходила вдаль, в сторону Заповедного леса. Леон все еще держал мою подругу на руках и не собирался отпускать. Горыныч поднял Алинкин рюкзак, закинул за плечо и обернулся ко мне.

– Пойдешь первой?

Я кивнула.

Алина медленно приходила в себя после колдовского сна. Но спустя полчаса Леон поставил ее на ноги и поменялся со мной местами, выйдя вперед.

Уже близился рассвет, когда мы выбрались на твердую почву. Впереди начинался лес – темный, древний, с заваленными буреломом давно нехожеными тропками. На болоте таяли звезды путеводных цветов. Подарок водяного в Алинкиных ладонях снова превратился в бутон, и подруга спрятала его в нагрудный карман.

Болотник весело хлюпал по трясине – верно, спешил укрыться до того, как взойдет солнце.

– Спасибо, что пропустил! – крикнул Леон в туман, только его благодарность прозвучала неискренне – сын воеводы так и не смог простить пережитого страха за Алину.

В ответ послышалось бульканье, похожее на смех. Леон вздохнул, взял мою подругу за руку:

– Идем?

Темно, словно и не день вовсе. То ли туча над лесом, то ли густое переплетение ветвей не пропускает свет. И тихо. Хрустнет сухая веточка под ногой – резко, громко, да так, что хочется оглядеться: уж не потревожил ли звук хозяев леса, не спешит ли кто уберечь чащобу от незваных гостей?