– Всего лишь какую-то тысячу?

– Ну, может, немного больше. Но помните: таких пластин тридцать тысяч, и на каждой можно написать или запечатлеть что угодно. В данном случае – это дополнительные голограммы, несущие дополнительные фрагменты непрерывного движения.

– А, тогда понятно.

– Не забывайте также и то, что лазерный луч, сканирующий эти индивидуальные голограммы, можно удлинять или укорачивать, прощупывая таким образом любую "одежку" кубика-луковицы. Он может сканировать наружную "кожуру" или второй слой, середину или сердцевину. Или пластину номер двадцать одна тысяча восемьдесят два.

– Не забывайте к тому же, что мы рассматривали с вами кубик два с половиной на два с половиной сантиметра, в то время как в этой установке используется куб объемом семь с половиной кубических сантиметров. А это гораздо больше.

– Ну, естественно... Аж в... постойте, дайте подумать. Значит, начинки в нем в девять раз больше, так? Или... три помножить на три – девять, и еще раз на три... В целых двадцать семь раз!

– Абсолютно правильно! Три на три и еще раз на три... Великолепно! Вы делаете заметные успехи, Шелл. – Линдстром иронично усмехнулся и продолжил с неослабевающим энтузиазмом: – Если программа, заложенная в компьютер проектора, составлена правильно, – эта работа выполняется опытным профессионалом-программистом, – то все остальное уже происходит автоматически.

– Значит, с этим смогу справиться даже я? Ну, а программистом будете вы, не так ли?

Он пожал плечами.

– Придется, поскольку Норман мертв.

– О'кей! Теперь я знаю, как обращаться с этой штуковиной. Вы только настройте ее, а я включу в нужный момент.

Линдстром бросил на меня быстрый взгляд и спросил, потрепав свою лохматую шевелюру:

– Та молодая леди у меня в кабинете... она знает, что от нее требуется?

– Да, знает достаточно. По крайней мере столько же, сколько и я. Я пойду...

– Она на редкость прелестный ребенок, – заметил он.

– Пока у вас о ней весьма неполное представление, Гуннар. Отныне и впредь вам никогда не придет в голову употреблять слово "ребенок" применительно к Аралии.

Гуннар удивленно вздернул брови, как оказалось, в первый, но не в последний раз.

– Уверяю вас. Сейчас я приведу ее.

Вечером в пол-одиннадцатого мы с Аралией снова сидели на диване в моей гостиной, наговорившись вдосталь.

Мы обсудили не только наш поход в лабораторию Линдстрома и все, что произошло с момента нашей встречи, но также и то, что могло произойти на следующий день, тем более что перед этим прослушали десятичасовые вечерние новости.

Еще до того, как отправиться с Аралией к Гуннару, я позвонил своему старому приятелю, постоянному ведущему теленовостей на местном канале. Он считал себя кое-чем обязанным мне и согласился включить в шести– и десятичасовые новости пятнадцатисекундную информацию об Аралии Филдс, недавней победительнице конкурса "Мисс Обнаженная Калифорния", – в телевизионной передаче она фигурировала как "Мисс Нуди". Он сообщил также, что помимо участия в общей программе мисс Филдс проведет персональную презентацию для заинтересованных лиц, которая состоится завтра, в воскресенье, в два часа дня, на "Даблесс Ранч".

Я выключил телевизор.

– Думаю, это сработает, если и в самом деле что-то замышляется.

– Значит, ты это имел в виду, Шелл, когда говорил, что облегчишь им задачу?

– Конечно. Знаешь, мне начинает казаться, что я слегка перестарался, вообразив, будто кто-то может попытаться тебя там убить. Вполне возможно, что наше беспокойство беспочвенно, но если кто-то действительно тебя замыслил убить, то нам следует, так сказать, облегчить им задачу, указав место и время, где можно тебя найти. Не так, ли?

– Наверное, ты прав. А я думала, что ты... ну как бы это получше сказать... преследуешь корыстные интересы.

– Я? Корыстные интересы! Да ты что, Аралия?! Вот что уж абсолютно чуждо мне, так это корысть.

– Слава Богу, что я ошиблась, – сказала она. – Почему бы нам не лечь спать, Шелл?

– Ты права. В конце концов, нам надо выспаться перед завтрашним днем, который потребует от нас огромного напряжения. Ты согласна со мной?

– Согласна. – Она придвинулась ко мне поближе, прикрыв огромные синие глаза с длинными, слегка трепещущими ресницами. – Завтра действительно большой день. И не забудь, ты ведь обещал.

– Обещал? – Я прильнул к ней, широко улыбаясь.

– Да, познакомить меня с Гарри Фелдспейном.

"Даблесс Ранч" – поместье площадью двести сорок акров, расположенное в нескольких милях от Лос-Анджелеса, в холмистой местности, поросшей кустарником с редкими купами дубовых и эвкалиптовых деревьев, являлось не только выгодным помещением капитала "Даблесс Муви Продакшн", но и великолепной сценической площадкой для съемок двух кинофильмов, хаотичных и бестолковых, по мнению некоторых недоброжелательных критиков.

Однако, будь то доброжелательные или злопыхательские и даже патологически садистские отклики, это нисколько не волновало двух кинематографических гениев, владельцев "Даблесс", коль скоро их брюзжание или сюсюканье никак не влияло на поток миллионов, приносимых их картинами. Положительное сальдо расходов и доходов являлось главной заботой гениальной пары – Сэмми Шапиро и Шверина Шикльмайстера, а на остальное им было наплевать.

До сих пор дела у них шли вполне успешно. Их последняя лента "Богатая Бабочка" обошлась им, по их собственным словам, всего в "семьсот тысяч с мелочью", а собрала в одних только Соединенных Штатах свыше восьми миллионов долларов. Столько же они надеялись получить от проката кинокартины в других странах мира, "за исключением, может быть, Японии", как заявил Сэмми.

В воскресенье, в начале десятого, не успел еще черный кофе всосаться в мою кровь, а я уже стоял на некогда зеленой, а теперь пожухшей лужайке, где Митцуи Хосикуси танцевала свой предсмертный танец в одних только прозрачных крыльях. Здесь снималась заключительная часть фильма, завершавшегося харакири, которое она совершала с помощью гигантских палочек для еды или какого-то другого острого предмета. Но, как бы то ни было, она покончила с собой и свалилась в неглубокий бассейн тут же рядом, в каких-нибудь двух метрах от меня, где, по замыслу создателей фильма, была съедена царем рыб. Царя рыб пришлось изображать толстому карпу, выкрашенному золотисто-желтой краской. Этот карп или карпы наносили ощутимый урон урезанному до минимума бюджету "Бабочки". Когда им удалось наконец отыскать краску, прилипающую к мокрой чешуе живой рыбы, несколько рыб сразу же сдохло, и оригинальную сцену пришлось снимать впопыхах, так как последний золотой карп всплыл вверх пузом буквально через полминуты после патетического самоубийства Митцуи.

Поэтому я с каким-то беспокойством осматривал непрезентабельные декорации, уцелевшие от "Богатой Бабочки": бассейн, чахлую лужайку, миниатюрный сад, чайный домик, размалеванный задник, неотступно думая о том, что именно здесь предстояло появиться Аралии в два часа.

Все было установлено и подготовлено к действию. Во всяком случае, я так надеялся, но, как я понял теперь, это отнюдь не означало, что я предусмотрел все до мелочей.

Я уселся на лужайке, сорвал травинку и принялся сосредоточенно ее покусывать, обдумывая причину моего смутного беспокойства, пытаясь его развеять. Накануне вечером я испытывал какую-то буйную эйфорию, все казалось легко осуществимым Куда же подевалась эта уверенность?

Вчера вечером я побывал здесь, оснащенный стальной рулеткой, карандашом с блокнотом и полный энтузиазма. Оставив Аралию в лаборатории Линдстрома, который к тому времени проникся моей идеей и принялся за подготовку первой пробы Аралии в объемном кино. Я осмотрел местность, прикинул что к чему, сделал пару замеров и набросал точный план ограниченной зоны, в которой позже должна была появиться "живая" Аралия.