Если бы Джо Голденберг не испытывал чувства долга по отношению к Карру, если бы он не знал, что снимается превосходный фильм, если бы они не были так близки к финалу, оператор бы уехал отсюда. Прямо сейчас.

Вместо этого он решил ради Карра умиротворить Финли, потому что чувствовал, что злость молодого человека может оказаться опасной.

— Финли, вы подошли к концу великолепной картины. Никто не может это оспорить. Каждый критик и каждый зритель, которые увидят ее, навсегда запомнят ваше имя. Что бы не делали Прес или девушка, эта картина — ваша. Поэтому вы не можете ничего потерять. Если только закончите ее.

Когда я сказал, что Карр не был таким, я не имел в виду, что он не был таким с другими режиссерами. Дело в том, что я не видел его таким неуверенным в себе, нуждающимся в одобрении, поддержке.

Так что дело не в этом. Карр очень уважает вас как режиссера. И не хочет волновать вас, обременять своими проблемами, ограничивать ваше воображение. Он, как и вы, желает, чтобы картина удалась! Вот и все.

— Есть другая причина, — предположил Джок. — Чувство вины!

— Вины? — удивленно спросил Джо.

— Да, вины! О чем, черт возьми, мы говорим сейчас? Посмотрим правде в глаза. Вы говорите мне: «Не переусердствуйте. Он пожилой человек, переживший сердечный приступ. Если мы попросим его выложиться в этой сцене, он может умереть». Верно?

— Допустим, да.

— Позвольте мне напомнить вам, мистер Голденберг, что мы оказались в этой ситуации, потому что Престон Карр скрыл от меня правду. Он мог до подписания контракта сказать мне: «Финли, я хочу, чтобы ты знал — у меня был сердечный приступ. Если соответствующие ограничения помешают работе, я не могу сниматься в твоей картине». Или я был не вправе рассчитывать на честность? Прошу слишком многого от Короля, который получает миллионные авансы? Он доходит вместе со мной до своей большой сцены. И посылает ко мне вас, чтобы вы попросили меня не утруждать его. Я не считаю это честным, порядочным поступком профессионала!

Сейчас Джок говорил уже довольно громко. Джо испугался, что их услышат. Поэтому он стал защищать Карра шепотом.

— Он не просил меня говорить с вами. Вспомните, это вы хотели побеседовать со мной.

— Только потому, что вы вашими действиями, вашим отношением заставили меня поверить в то, что вам есть что мне сказать! — яростно выпалил Джок.

— Да, мне действительно было что сказать вам. Если вы поведете себя правильно, учтете его физические возможности, вы получите от Карра все, что вам нужно. Может быть, не все, что вы хотите получить, но достаточно для создания великолепной картины. Работайте с ним, а не против него. Поддерживайте его, а не бросайте ему вызов за вызовом. Он — гордый человек. Он будет стараться сделать то, что ему не по силам. Это может закончиться плохо… для всех нас. Вот что я хотел сказать.

— Как насчет сегодняшнего дня? — спросил Джок, игнорируя мольбу Джо.

— Мне не нравится это небо. — Джо отвернулся от Финли, посмотрев на съемочную площадку и небо.

— Даже если мы выберем другой ракурс и используем в качестве фона горы?

— Это возможно. Однако успех маловероятен.

— А если я использую Риана для репетиции со съемкой?

— Я согласен, — сказал Джо, все еще ожидая ответа на свою отчаянную мольбу.

— Я узнаю прогноз погоды. Поговорим позже.

Джок ушел, так и не пообещав Джо не давить на Карра, не бросать тому вызов. Оператор проводил режиссера взглядом; его страх усилился.

Через полчаса Джо получил сообщение от ассистента режиссера: завтра мог пойти дождь. Это обещало потерю не одного, а двух дней. Поэтому сегодня состоится репетиция со съемкой всей сцены единоборства. С Рианом. Джок велел передать Карру, что он не понадобится.

Поскольку Карр знал, что он участвует в последней сцене, это известие удивило его. Он пришел на съемочную площадку в сером кашемировом пиджаке и малиновой «водолазке». На его лице были видны следы усталости и солнечных ожогов, но в целом он выглядел, как в тот день, когда Джок впервые увидел его на ранчо.

Джок и Риан прошли на середину съемочной площадки. Финли начал пересказывать эпизод. При этом он размахивал руками, как боксер, изображающий бой. Сейчас режиссер целиком состоял из энергии, движения, физической силы. Объяснение сцены приносило ему удовлетворение, сравнимое с сексуальным. И обычно он делал это с большой самоотдачей.

Он подробно описал Риану, что ему нужно делать. В какой-то степени ход сцены будет определять мустанг — ее важный участник. Джок объяснил, что должно остаться на пленке к концу съемки.

Риан слушал режиссера; его глаза внимательно смотрели то на Джока, то на столб, к которому будет привязан мустанг. По словам и жестам режиссера Риан рисовал в своем воображении реальную ситуацию, которую ему предстояло изобразить. Время от времени Риан задумчиво кивал. Джок перечислил все элементы сцены; подход к животному, использование веревки, удар шляпой по морде мустанга. Риану предстояло сломить животное, подчинить его своей воле, почти поставить на колени, подвести к пандусу ждущего грузовика, завести в кузов. Последний момент, когда Линк отпускает животное на свободу, предстояло снимать отдельно, не в ходе этой репетиции. Когда Финли наконец замолчал, Риан снова задумчиво кивнул.

— Выберите животное, с которым вы хотите работать. Потому что, когда мы начнем снимать, камера будет работать непрерывно. Я решил снять всю сцену за один дубль, который мы сможем использовать при необходимости.

Риан пристально посмотрел на Джока.

— Это — ваш шанс, Риан. От него зависит, попадете вы в картину или нет.

Финли повернулся и ушел. Риан проводил взглядом Джока и зашагал к конюхам, которые держали мустангов.

Когда режиссер вернулся к камере, Джо Голденберг оторвался от видоискателя. Финли обратился к оператору так, словно час тому назад между ними ничего не произошло.

— Я хочу снять всю сцену без остановок, непрерывно. Сколько у вас здесь пленки?

— Почти четыре сотни футов.

— Перезарядите камеру! Не будем рисковать! — приказал Джок.

Джо не стал спорить; он лишь отдал распоряжение своему ассистенту. Престон Карр и Дейзи сидели неподалеку от камеры, в тени открытой палатки, и наблюдали за происходящим. Карр понял значение слов, произнесенных Джоком. Режиссер как бы внезапно заметил актера. Он подошел к Карру, поздоровался с ним, спросил, не болит ли плечо. Потом Джок объяснил:

— Мы снимаем репетицию. Я хочу выяснить, можем ли мы обойтись без монтажа. Поэтому я попросил Риана сыграть всю сцену. Потом мы посмотрим проявленную пленку и определим, где он допустил ошибки. И к чему мы должны стремиться, снимая вас.

— Хорошая идея, — согласился Карр.

— Мне очень нравится ваш пиджак, — сказал Джок. — Когда мы вернемся в Лос-Анджелес, я попрошу вас дать мне телефон вашего портного.

— Я заказывал его в Лондоне, — сказал Карр, глядя мимо Джока на Риана, который вел одного из выбранных жеребцов по «полю брани».

Животное шагало неохотно, мотало головой, но не слишком яростно. Риан отдал его конюху и взял другого мустанга. Потом третьего. Четвертый мустанг казался достаточно агрессивным. Риан остановил свой выбор на нем. Главный конюх взял веревку и увел животное, чтобы сделать ему инъекцию слабого успокоительного. Подобный укол делал мустанга более покладистым. Вернувшись с жеребцом, конюх привязал веревку к столбу.

Риан снова посмотрел на животное, повернулся к Джоку и крикнул:

— Я готов!

— Сыграйте сцену для Джо, — отозвался Джок.

Риан отправился на исходную позицию. Постоял в задумчивости, махнул рукой Джоку, который переглянулся с Джо.

— Начинайте! — крикнул режиссер.

Риан проделал все необходимое, не играя, а лишь обозначая свои действия. Он наклонился, сделал вид, будто отвязывает веревку. Повернулся спиной к камере, потом лицом к ней. Потянул мустанга на себя и в нужный момент отпустил его. Воспользовавшись шляпой как оружием, надел ее себе на голову, чтобы снова освободить руки. Манипулируя воображаемой веревкой, как бы приблизил к себе мустанга, подчинил своей воле и завел по пандусу в кузов грузовика.