Через три дня Джок смог покинуть больницу с рукой на перевязи и двумя белыми пластырями на худом побледневшем лице. Фотография улыбающегося режиссера обошла весь мир; его ухмылка, подчеркнутая пластырями, воодушевила миллионы поклонников «новой волны».

Кадры, отснятые Джоком, оказались более удачными, чем первые, сделанные Грэхэмом. Но после коррекции цвета эти куски могли быть смонтированы в единое целое длительностью в шестьдесят четыре секунды. Этот короткий, но восхитительный эпизод обещал стать центральным и самым знаменитым моментом всего фильма.

Студия и Нью-Йорк перевели дыхание. Особенно сильно радовался Нью-Йорк. Через несколько недель акционеры услышат рассказ о мужестве кинематографистов.

Когда Джок вернулся на натуру, его встретили с тем уважением и любовью, какие достаются не каждому обладателю премии Академии.

Только Луизы там уже не было. Она исчезла, не оставив записки, не позвонив. Джок не мог заставить себя спросить о ней у Престона Карра. Сам Карр не заговорил о Луизе. Она просто исчезла. Джок убеждал себя, что это даже к лучшему. Теперь он целиком и полностью отдастся работе над фильмом.

Луиза — странная девушка, мысленно повторял Джок.

— При первом чтении больше всего в этом сценарии меня очаровали чистота и поэтический символизм, — сказал Джок Финли.

Они сидели за ленчем в трейлере Джока. Дейзи Доннелл. Престон Карр. И Джок Финли.

— Конечно, все нюансы, экзистенциальные компоненты, философское осмысление должны явно присутствовать в каждой сцене, не мешая развитию действия и не замедляя темп.

Дейзи почти не прикасалась к еде; она постоянно кивала, подтверждая свое участие в беседе. Престон Карр слушал молча, задумчиво, загадочно. Он периодически потягивал остывший кофе.

— Разумеется, главный смысл — это мустанг. Он не позволяет поймать себя, поместить в загон, приручить, сломить. Точно так же вы, последние сильные, смелые люди на земле, отказываетесь потерять свободу, подчиниться правилам механического, материалистического общества.

Дейзи слушала, имитируя внешние признаки глубокой задумчивости. Ее хорошенькое без следов косметики лицо отражало искреннее желание понять и поверить. Но нежные, слегка выпученные глаза выдавали сильную растерянность. Она испытывала потребность верить, ощущать свою вовлеченность, твердо знать, что она участвует в чем-то более значительном, нежели съемки очередной картины. Этот фильм стал для нее почти таким же священным, как «истинная игра». Дейзи должна была верить, что занята созданием характера, корни которого находятся в ней самой. Что превращается в актрису, чего ей не удалось достичь в Нью-Йорке. И Джок Финли знал об этой ее потребности.

— Конечно, мы будем снимать сцены раздельно, одну за другой…

Престон бросил настороженный взгляд на Джока — актер впервые услышал об этом. Финли поспешил объяснить ему; для этого он сказал Дейзи:

— Как я и обещал тебе.

Изначально Джок дал это неосторожное обещание, когда уговаривал ее сняться в картине; теперь Джок чувствовал, что не может обмануть столь неуверенную в себе девушку, как Дейзи Доннелл.

— Мы разыграем сегодня днем твою первую сцену, в которой ты знакомишься с Престоном. Возможно, мы даже не будем ее снимать. Вы привыкнете друг к другу. О'кей?

Дейзи и Престон Карр кивнули.

— Начнем, когда ты будешь готова, дорогая, — сказал Джок.

— Я… мне нужно какое-то время побыть одной. В моем трейлере. Подготовиться.

Последнее слово она выучила в Нью-Йорке. Оно звучало трогательно, почти забавно. Престон Карр опередил Джока:

— Не торопись, дорогая. Я буду ждать тебя, сколько нужно.

Она благодарно кивнула и вышла из трейлера Джока.

— Мне пришлось пообещать ей, что мы будем снимать сцены раздельно, иначе… — поспешил объяснить Джок.

Но Карр перебил его, словно объяснение было излишним. Или словно никакие объяснения его не удовлетворят.

— Послушай, малыш, я буду у себя с моим финансовым консультантом. Позови меня, когда она будет готова.

Эта сцена породила в киногородке атмосферу оживления. Впервые Королю и Секс-Символу предстояло работать вместе. Съемочную группу охватило ощущение сопричастности, какое испытывают зрители на чемпионате мира по футболу или коронации английской королевы.

Сотни газетчиков просили Джока допустить их на съемочную площадку; среди этих репортеров было немало знаменитостей. Все получили отказ. Джок проявил непреклонность. Сам шеф «паблисити» по просьбе Нью-Йорка прилетел на натуру. Он уговаривал, молил Джока, даже грозил ему. И все равно Джок не уступил. Любое произведение искусства нельзя демонстрировать преждевременно, заявил он.

На самом деле он ужасно боялся, что Дейзи не выдержит напряжения. Он решил не жалеть времени и дать ей возможность почувствовать себя в безопасности. Для этого требовалось отсутствие посторонних. При съемках первой сцены с участием Дейзи на натуре не будет никого, кроме членов съемочной группы.

Этот ход оказался исключительно удачным. Обсуждение причин подобного решения заняло в прессе много места.

Высказывались догадки о том, что у Карра и Дейзи начался роман.

Джок хотел, чтобы первая сцена, в которой Дейзи Доннелл предстанет перед зрителями, заинтересовала и раздразнила критиков.

Используя дублершу Дейзи, он подготовил кадр для Джо Голденберга и его группы. Хотя фильм снимался в цвете, сначала весь экран заполнит изображение мишени в виде глаза быка, которое будет казаться черно-белым. В отличие от обычной мишени, эта картинка начнет дрожать, перемещаться. Камера отслеживает это движение. Затем она останавливается, и мишень начинает удаляться. Вскоре понимаешь, что это не мишень, а рисунок на платье.

Девушка с хорошенькой, аппетитной попкой, в туфлях на высоких неустойчивых каблуках идет по пыльной дороге. Она несет обшарпанный чемодан. Девушка движется в никуда, в бесконечность!

Таким будет первый кадр Дейзи Доннелл. Затем предстоит снять крупным планом лицо Дейзи. Ее внимание приковано к какому-то удаленному предмету. Камера прослеживает ее взгляд. На экране появляется Линк, персонаж Престона Карра — бродячий ковбой на лошади, который едет навстречу Дейзи.

Так они встречаются. Две одинокие души в бескрайних просторах великой пустыни Юго-Запада. Странная случайная встреча.

Престон Карр, сидя в своем походном кресле, из чистого любопытства наблюдал за подготовкой к съемкам. Если Престону и нравилось то, что происходило, то он очень искусно скрывал это. Тем временем Джок двигался, излучая творческую энергию, которую он надеялся передать всей съемочной группе. Когда сцену несколько раз повторили с дублершей и Джок дал добро на съемку, Лестер Анселл, ассистент режиссера, сказал своему помощнику:

— Позовите мисс Доннелл! Стюи, позови мисс…

Но Джок перебил его:

— Одну минуту! Я сам позову мисс Доннелл.

В глазах Карра появилась загадочная улыбка, известная всему миру; он проводил режиссера взглядом. Джок подошел к трейлеру актрисы, постучал, что-то произнес, подождал. Дверь открылась. Дейзи вышла в точно таком платье, какое было на дублерше, когда готовили кадр. Все смотрели на актрису. Люди внезапно увидели, как сильно могут различаться две красивые блондинки, даже одетые совершенно одинаково. Дейзи разительно отличалась от любой другой девушки с такими же формами, ростом, размерами.

Зрители будут всегда считать, что секрет заключается в ее грудях, или ягодицах, или раздвинутых губах, или светлых волосах. Но в Голливуде можно найти сотню девушек с точно такими же внешними данными, и среди них не будет ни одной Дейзи Доннелл. Тайна ее неповторимости находилась внутри Дейзи и не поддавалась формулировке.

Взяв девушку за руку, Джок подвел ее к месту, откуда ей предстояло начать движение. Он подробно объяснил, что она должна делать, как должна идти на этих высоких разбитых каблуках. Как должна нести старый чемодан. И как будет работать под умелым руководством Джо операторская группа…