Маккавей вдыхает поглубже и замедляет пульс, как он давно научился. Убивать, если уж возникает такая необходимость, лучше спокойно, плавными легкими движениями. Впервые он сделал это в 10 лет, после чего повторил еще 44 раза. Сосед усаживается в своем кресле поглубже, выпивает вторую водку и обе бутылочки шампанского. Потом отваливается к окну и закрывает глаза.

Самолет выруливает на взлетную полосу, отрывается от земли, набирает высоту. Красавица занимается чем-то своим. Маккавей какое-то время тоже.

Но примерно через полчаса он наклоняется в ее сторону.

– Извините, что все так вышло, мисс… – говорит он по-английски.

Она улыбается:

– Мисс Павлек.

Она думает, ему по меньшей мере 22 или 23 года. Все допускают эту ошибку, особенно молодые женщины.

– Мисс Павлек.

– Но вам-то за что извиняться? Вы вели себя идеально.

– Мне хотелось ему двинуть.

– Мы же на самолете. Тут нельзя.

Завязывается беседа. Маккавей быстро понимает, что разговоры о метеорите, упавшем на Варшаву, да и об остальных одиннадцати, ей уже надоели. Уже неделю все только это и обсуждают.

Так что он меняет тему, решив отработать на новой знакомой технику скрытого допроса. Он специально изучал способы вытягивать из людей важные сведения так, что они даже не замечают. Выясняется, что мисс Павлек – из Голенюва, который в Средние века был столицей и находится недалеко от границы с Германией. Работает в инвестиционной интернет-компании. В Москву летит на встречу с клиентом. Мама умерла. Брат живет в Кракове, работает бухгалтером. Сама мисс Павлек обожает итальянскую оперу, каждый год смотрит по телевизору «Тур де Франс». Ездила в Альп-д'Юэз. Один раз была влюблена, в 19 лет, и надеется, как говорит она с улыбкой, влюбиться еще раз.

Маккавей про себя правды не рассказывает, разве только то, что он летит в Пекин по делу. Мисс Павлек там не бывала. Но хотела бы как-нибудь попасть.

Они тоже заказывают выпить, Маккавей выбирает имбирный эль. Чокаясь, они даже не подозревают, что Дуда не спит и наблюдает за ними.

– По моим стопам пошел, да? – объявляет он, даже не поднимая голову с подушки. Дуда со смешком наставляет палец на мисс Павлек: – Бросайте вы этого мальчишку. Такой женщине, как вы, нужен настоящий мужчина.

– Вот свинья, – фыркает она в ответ.

– Потом запоешь иначе, – говорит с улыбкой Дуда.

Толчок. Самолет летит на высоте 31 565 футов. Ветер северо-северо-западный, 221 миля в час. На табло загорается надпись: «Пристегните ремни». Самолет встряхивает так сильно, что 167 из 176 пассажиров вцепляются в подлокотники, 140 человек смотрят на соседа в поисках поддержки. Восемнадцать начинают молиться про себя. После падения метеорита все только и думают, что об ужасной и внезапной смерти.

Но Маккавея турбулентность не пугает. Как написано в одной из его любимых книг, «страх убивает разум». Юноша постоянно тренировался его превозмогать. Учился действовать хладнокровно, расчетливо, результативно. И хотя Дуда в целом безвреден, лишняя практика не помешает.

Маккавей наклоняется к нему, нажимает на крошечную кнопочку на кольце со стороны ладони, и в центре каменного цветка показывается короткая серебряная иголка.

– Еще заговоришь со мной или с кем другим из пассажиров… Самолет снова дергает. Скорость ветра увеличилась до 231 мили в час. Еще больше пассажиров начинают скулить от страха, еще больше – молиться.

– Ты мне не угрожай, маленький… – говорит Дуда, но Маккавей, пульс у которого снова замедлился до 41 удара в минуту, довольно быстро, чтобы никто не заметил, тычет иголкой Дуде в шею.

– Что… – начинает Дуда.

– Слушаться надо было, – отвечает Маккавей: тихо, холодно, с улыбкой на лице. Дуда понимает, что произошло, но не знает, что его ждет – просто сон или смерть. Но спросить он уже не в силах.

Дуда не может даже пошевелиться.

Его глаза наполняются ужасом.

Самолет сильно кренит то в одну, то в другую сторону.

Порывистый ветер все сильнее. Люди молятся уже не про себя.

Они во всеуслышание взывают к Богу. Маккавей позволяет пульсу участиться.

В экономклассе начинает плакать ребенок.

У Дуды закатываются глаза. Маккавей прислоняет к окну подушку и толкает на нее соседа. Потом закрывает ему глаза, кладет руки на колени – одну на другую.

Затем усаживается сам. Он в жизни уже столько неадекватных людей повидал. Интересно, что ждет его в Китае.

Через шесть минут самолет выходит из зоны турбулентности.

Мисс Павлек с улыбкой смотрит на Маккавея. Лоб ее блестит от пота, щеки раскраснелись, она нервничает. Маккавею нравится, как она сейчас выглядит; на ее лице написано облегчение, к которому примешивается что-то еще.

Мисс Павлек кивает в сторону Дуды:

– А что с нашим другом?

– Закрыл глазки и заснул. Некоторым все нипочем.

Она кивает. Маккавей очарован зеленью ее радужек.

– Сильная турбулентность, да?

Маккавей отворачивается, уставившись в спинку сиденья перед собой:

– Да. Но уже все кончилось.

52,294888; 20,950928[32] – 7459 погибших; ущерб 1,342 миллиарда долларов

26,297592; 73,019128[33] – 15 321 погибших; ущерб 2,12 миллиарда долларов

40,714411; –73,864689[34] – 4416 погибших; ущерб 748 884 миллиона долларов

9,022736; 38,746799[35] – 18 888 погибших; ущерб 1,33 миллиарда долларов

– 15,49918;-70,135223[36] —10 589 погибших; ущерб 1,45 миллиарда долларов

40,987608; 29,036951[37] – 39 728 погибших; ущерб 999,24 миллиона долларов

– 34,602976; 135,42778[38] – 14 погибших; ущерб 124,39 миллиона долларов

34,239666; 108,941631[39] – 3598 погибших; ущерб 348,39 миллиона долларов

24,175582; 55,737065[40] – 432 погибших; ущерб 228,33 миллиона долларов

41,265679; –96,431637[41] – 408 погибших; ущерб 89,23 миллиона долларов

26,226295; 127,674179[42] – 1473 погибших; ущерб 584,03 миллиона долларов

46,008409; 107,836304[43] – 0 погибших; ущерб 0 долларов

США, Небраска, Омаха, аэропорт Эппли, зал «Фронтир Эйрлайнз», кафе-пекарня «Сладости Гретхен»

Сара с Кристофером сидят за небольшим пластиковым столиком, а между ними лежит нетронутый маффин с голубикой. Они держатся за руки, касаясь друг друга коленями, и стараются делать вид, что это не самый ненормальный день за всю их молодую жизнь. Родители Сары сидят за другим столиком, в 30 футах от них, и с опаской наблюдают за дочерью. Они боятся того, что она может сказать Кристоферу и как на это отреагирует парень, к которому они всегда относились как к сыну. Их родной сын, Тейт, лежит в похоронном зале, ожидает кремации. Все говорят, что оплакать его можно будет потом, но это неправда.

Через 57 минут Сара сядет на самолет, который доставит ее из Омахи в Денвер, из Денвера – в Сан-Франциско, из Сан-Франциско – в Сеул, а из Сеула – в Пекин. Обратного билета у нее нет.

– Значит, тебе надо лететь, чтобы сыграть в эту Игру? – спрашивает Кристофер, по ощущениям Сары, уже в 17-й раз. Но она терпелива. Суть ее тайной жизни понять нелегко.