Пока она предпочитает держаться от них подальше.

Пока ей хочется остаться одной, подышать спокойно и расшифровать бессвязную на первый взгляд цепочку арабских цифр и шумерских букв, которые кеплер 22b вытатуировал в ее сознании и от которых ею словно завладело внезапное умопомешательство, толкающее вперед.

Ей интересно, вызывают ли полученные подсказки такую же мощную реакцию и у всех остальных. И надеется, что да. Потому что это очень странные и неприятные чувства, которые смущают ее и обезоруживают.

Кале не хотелось бы оказаться единственной, кому от этого настолько плохо, у кого в мозгу выжжено послание, не поддающееся расшифровке. Возможно, это ставит ее в очень невыгодное положение. А она не любит хоть в чем-либо уступать другим. И она готова на все, чтобы поправить положение. И как можно скорее. Прямо сейчас.

Комната все такая же, какой она ее запомнила: темная, маленькая, старая. Только нет Игроков, сложенных в углу, словно скрученные в рулон ковры, нет призрачного голоса кеплера 22b.

«Слава Аннунакам», – думает девушка. Не желая столкнуться здесь с кем-то еще из соперников и не зная, когда кто-то может появиться, Кала бросается бежать по узкой потайной лестнице в главную комнату на предпоследнем этаже пагоды, в которой есть окна, выходящие на просторы Китая, на весь белый свет. Свет, которому скоро придет конец.

И множество людей умрет.

Кала останавливается, сжимая шарфы в кулаках, и, глядя на открытое окно, делает пируэт. Нужно убраться отсюда, чтобы оказаться как можно дальше от всех остальных, и как можно быстрее. Она резко встряхивается, и из комбинезона выпадает пара сетчатых перепонок: одна – под руками, вторая – между ног. Девушка пристально всматривается во тьму. Потом она набирает полные легкие воздуха, подбегает к окну…

…И выпрыгивает головой вперед. Она все рассчитала и понимает, какое расстояние ей потребуется. И что до столкновения с землей – всего 200 футов. Этого хватит – но в обрез. Шарфы трепещут и хлопают, перепонки ловят восходящий воздушный поток, и все получается. Кала не падает, а скользит, летит. И на какой-то миг, хотя и очень короткий, чувствует себя свободной.

«Слава богам».

Кода, выжженного в мозгу, больше нет. Других Игроков тоже нет. Давление пропало. Раз – и нет.

Она летит.

Но это длится недолго.

Вот она, земля.

Кала дергает головой и плечами, подает вперед таз. У нее непростой костюм. Он рассчитан не только на полеты, но и на относительно мягкую посадку. По краю перепонок раскрывается несколько крошечных парашютиков, замедляющих приземление. Кала нажимает кнопку на тканевой петле, которая захватывает средний палец, и вся передняя сторона костюма с громким свистом надувается. Когда девушка ударяется о землю, это больно, но ничего страшного. Воздушные подушки сдуваются так же быстро, как надулись, и, как и ровно 238 раз до этого, Кала вскакивает на ноги. И вот она уже бежит. Бежит прочь от этого всего, но в то же время бежит к цели. «Все находится здесь», – вспоминает Кала слова кеплера 22b. Что это значит? Когда он это сказал, девушка почувствовала себя маленькой и незначительной. И это ей не понравилось. Но долго думать об этом не удается: пока она бежит на полной скорости, код снова вспыхивает на переднем плане сознания, как сверхновая звезда.

И притягивает к себе столько внимания, что Кала даже не замечает преследователя.

Фальшь[50]

Китай, Сиань, Большая пагода диких гусей, 1-й этаж

Кристофер видел, как у девушки точно воздушный шар надулся костюм, и она, не сбавляя скорости, ударилась о землю и бросилась бежать. К его радости, это та самая девушка, которую он опознал как Игрока из окна своего отеля. Темнокожая, зеленоглазая, с цветными шарфами.

А еще хорошим знаком было то, что она его не заметила.

«Наверное, она вынуждена догонять, – говорит себе Кристофер, стараясь бежать за ней как можно тише. – Потому что остальные уже перешли на следующий этап. Надо следить за ней. Пока это самая надежная, да и единственная связь с моей любимой».

И он несется следом за ней. Ему и в голову не приходит, что на самом деле Кала – первая, кто покинул место Вызова через Большую пагоду диких гусей. И что, задержись он еще на несколько минут, он бы увидел, как из пагоды выйдет Сара Алопай, Игрок Кахокии из 233-й Линии.

Китай, Сиань, Большая пагода диких гусей, 6-й этаж

Сара и Яго попадают в ту же самую комнату, что и Кала. Время – 3:29:54 утра. Кала выпрыгнула ровно 10 минут 14 секунд назад. Но они этого не знают. И Сара даже не представляет, что Кристофер так близко. Если бы она и думала сейчас о нем, то была бы уверена, что он остался в Омахе, в относительной безопасности, и усердно помогает устранять последствия катастрофы. Но она о нем не думает: она вытеснила из головы все мысли о Кристофере.

Прежняя жизнь закончилась.

Слепой прыжок в инопланетную дверь оказался довольно странным опытом. Саре он показался магическим, хотя она знает, что это не так. Примерно то же самое первобытные люди думали про огонь. На самом деле это не магия, а наука.

Продвинутые технологии, основанные на знаниях, которых люди еще не достигли и которых, быть может, им никогда не позволят достичь.

Именно на этом веками держались власть и привлекательность Людей с Неба. Благодаря их машинам, технологиям и способностям бесчисленные древние народы по всему миру принимали их за богов. И Сара понимает, что при желании они могли бы внушить то же самое и современным людям. Вселить благоговение и страх, поработить. Все Игроки в курсе, что земляне для Людей с Неба – всего лишь игрушка. Даже несмотря на то, что мы овладели инженерной геологией, научились расшифровывать цепочки ДНК и строить ядерные реакторы и космические станции, мы, люди, существуем лишь для забавы, словно муравьи, что ссорятся по любому пустяку, убивают друг друга без причины, а еще слишком подолгу смотрятся в зеркало.

Вот только этими муравьями по какой-то причине заинтересовались боги.

– Он все еще у тебя? – спрашивает Сара. У нее кружится голова.

– Да, – кивает Яго, показывая на рюкзак. У него в голове пульсирует боль, дышать трудно, перед глазами плывет.

Ударная волна от взрыва бомбы набатом звучит у него в ушах.

– Ты цел? – Сара протягивает к нему руку.

– Да, – пыхтит он в ответ, распрямляясь.

– Надо уходить. Оставаться здесь опасно.

– Это точно.

Яго поворачивается к двери, ведущей к лестнице, и тут у него за спиной появляется Маккавей. Для Сары это выглядит так, будто Маккавей вышел из-за чернильно-черной шторы, подвешенной в воздухе.

Такое впечатление, что ни от взрыва, ни от телепортации Маккавей совершенно не пострадал.

Он кидается на Яго и хватает его за шею. Первая мысль Сары – о диске. Ей почему-то кажется, что он поможет – хотя она и не знает, как именно, – ей… им… значительно оторваться от остальных.

Сара заносит кулак, чтобы дать Маккавею по затылку, но в этот момент Яго бьет его в голень. Маккавей вскрикивает и сгибается, увлекая за собой и Яго. Сокрушительный удар Сары не попадает в цель.

Яго все никак не удается вырваться из хватки набатейца.

Он вслепую тычет за спину большим пальцем, надеясь попасть Маккавею в ухо. И наконец попадает. Когда Яго вытаскивает палец, раздается хлопок, словно откупорили старую бутылку. Маккавей отпускает его и заходится криком. Одной рукой он хватается за ухо, а другой отчаянно колотит по воздуху.

Сначала – стрела, попавшая прямо в ногу, а теперь – этот грязный удар от мерзкого ольмека. Маккавей не привык к такой боли и к таким унижениям, и из-за этого он просто в ярости.