Сара давно мечтала рассказать Кристоферу об Игре, но никогда не думала, что это действительно придется сделать. Но теперь, когда она наконец может быть с ним честной, ей становится легче. Так что пусть уж он спрашивает одно и то же снова и снова. Они скоро расстанутся, и Сара ценит эти последние минуты, несмотря на все его занудство.

– Да, – отвечает Сара, – в Последнюю Игру. Считается, что об этом никто не должен знать, – ни об Игре, ни об Игроках.

– Почему?

– Потому что люди не смогут жить нормально, зная, что над ними нависло, – Сара чувствует укол сожаления о своей «нормальной жизни», которая всего несколько дней назад пошла прахом.

– Но ты ведь живешь нормально, – возражает парень.

– Не настолько, как ты думаешь.

– Ладно, – Кристофер закатывает глаза. – Ты убивала волков, ты выжила одна на Аляске, знаешь карате и прочую фигню. Потому что ты – Игрок. Как у тебя еще на футбол времени хватало?

– Да, график у меня был напряженный, – натянуто отвечает девушка. – Особенно в последние три года, после того как мне пришлось заменить Тейта.

– Из-за того что он потерял глаз?

– Именно.

– Кстати, а как это случилось? Ты мне никогда не рассказывала.

– Испытание болью. Надо было выдержать укусы тысячи пчел. Но вышло так, что одна ужалила Тейта в глаз. У него развилась сильная аллергическая реакция, и спасти глаз не удалось. На семейном совете решили, что он больше не годится в Игроки, и я заняла его место. Так что да, с тех пор расписание у меня определенно стало плотноватое.

Кристофер смотрит на нее как на сумасшедшую.

– Знаешь, я бы подумал, что это вообще какая-то дебильная шутка, если бы в этом не участвовали и твои родители. Если бы не упал метеор и Тейт бы не… Извини. Просто мне сложно все это принять.

– Знаю.

– Это же какая-то секта смертников.

Сара поджимает губы. Терпение у нее кончается. Она ждала от Кристофера поддержки – по крайней мере, в своих фантазиях о том, как должен был бы проходить этот разговор.

– Это не секта смертников. От моих желаний здесь ничего не зависит. И я не хотела врать тебе, Кристофер.

– Ладно, фиг с ним! – Внезапно у Кристофера загораются глаза, как будто он принял какое-то решение. – А мне как записаться?

– Куда?

– На игру. Хочу быть в твоей команде.

Сара улыбается. Это так мило. И совершенно невозможно.

– Все не так, как ты думаешь. Команд нет. Остальные, все одиннадцать человек, отправятся одни, без команд.

– Остальные. Игроки вроде тебя?

– Да. Потомки первых цивилизаций на Земле, ни одной из которых уже нет. Каждый из нас – представитель определенного человеческого рода, и играть мы будем на его выживание.

– Как называется твой род?

– Кахокия.

– Так ты коренная американка? По-моему, у меня по отцовской линии есть немного алгонкинской крови. Значит, я принадлежу к тому же роду?

– Наверное. В Северной Америке почти у всех есть кровь индейцев Кахокии, даже если они об этом не знают.

Кристофер подпирает подбородок большим пальцем.

Саре известны все его привычки, и этот жест не исключение: значит, он собирается возразить, но пока еще толком не сформулировал свою мысль. До вылета – 52 минуты. Девушка спокойно ждет, хотя и начинает беспокоиться, что весь последний отведенный им час они проведут в спорах. Она-то надеялась ускользнуть от родителей, найти тихий уголок и успеть нацеловаться на прощание.

– Так, – Кристофер откашливается. – Значит, 12 древних племен подчиняются этим дурацким правилам и ждут какого-то знака. И именно так ты истолковала появление этого метеора и все это безумное, идиотическое стечение обстоятельств. Но что, если ты ошиблась? Что, если это просто случайность, а ты – просто доверчивая девочка, которой втерли, будто она – робот-убийца, и все из-за какого-то тупого пророчества, которое на самом деле – просто чья-то сумасшедшая выдумка?

Кристофер переводит дыхание. Сара смотрит ему в глаза с грустной улыбкой:

– Крис, все по-настоящему.

– Откуда ты знаешь? Ну, что, этой игрой заправляет какой-то специальный комитет? Вроде НФЛ?

– Игрой заправляют Они.

Кристофер щиплет себя за подбородок: – Они?

– Их называют по-разному, – говорит Сара, хотя ей не хочется напускать еще больше загадочности. Но сформулировать это хоть сколько-то вразумительно очень сложно.

– Ну например? – настаивает Кристофер.

– В Кахокии их называют Людьми с Неба.

– Ага. Люди с Неба, значит?

– Да, – Сара вскидывает руку, не давая ему перебить себя. – Слушай, ты же знаешь, что во всех мировых культурах люди верят, что их боги – или бог, или высшие силы, или источник просветления, как ни назови, – приходят свыше?

– Наверное. Ну, не знаю, – Кристофер пожимает плечами.

– И они правы. Бог, или боги, или высшие силы, или кто там еще, действительно пришли сверху. Они спустились с небес в огне и дыме, и сотворили нас, и дали нам законы, по которым следует жить, а потом ушли. Все божества и мифы мира – лишь вариации одной и той же легенды, одной истории.

Кристофер качает головой:

– Безумие. Такой же бред, как Иисус верхом на динозавре.

– Нет. Если подумать, все сходится.

– Как же?

– Все это произошло так давно, что во всех культурах историю подогнали под собственный опыт. Но самое главное сохранилось – память о том, что жизнь пришла сверху.

Кристофер изумленно смотрит на нее.

– Люди с Неба. Это как… – юноша снова качает головой. – Безумие, – повторяет он. – Это не может быть правдой. Ничего более идиотского я в жизни не слышал. И ты дура, если туда собралась.

– Кристофер, мне очень жаль. На твоем месте я бы реагировала так же. Или, может, даже хуже. Ты знаешь меня как Сару Алопай, свою девушку, а оказывается, что я – еще и другой человек. Меня, как и 300 поколений моих предков, готовили к Игре. И все, что сейчас случилось – и падение метеора, и тот камень, что мы нашли и с которым слился мой кулон, и зашифрованное сообщение, – все произошло именно так, как рассказывается в легендах.

Сара смотрит на своего возлюбленного внимательно, ожидая реакции. Лицо у Кристофера совершенно серьезное, он уже не пытается ее отговорить – впрочем, на это и не было шансов.

– Почему именно сейчас?

– В каком смысле?

– Почему все это началось сейчас?

– Об этом я, наверно, и сама буду думать до самой смерти. Я не знаю. Я знаю, что говорится в легендах, но не знаю, каковы Их истинные мотивы.

– А что говорится в легендах?

– О том, что Последняя Игра начнется в том случае, если род человеческий окажется недостойным. Если люди растратят попусту тот духовный свет, который Они нам принесли.

А еще легенды гласят, что Игра начнется, если мы станем принимать дары Земли как должное, если расплодимся сверх меры и забудем о том, что нашу благословенную планету надо беречь. Игра положит конец человечеству и восстановит порядок на Земле. Но что толку теперь гадать о причинах? Будь что будет.

– Черт подери!

– Вот именно.

– Что нужно, чтобы ты победила? – тихо спрашивает Кристофер.

– Не знаю. Именно это мне и предстоит выяснить.

– В Китае.

– Да.

– Это будет опасно?

– Да.

– Когда ты выступала с речью, ты сама говорила о выборе.

Сделай выбор сейчас – откажись от всего этого!

Сара качает головой:

– Нет. Для этого родились мои отец и мать. Для этого родился мой брат, и я сама родилась для этого. Это долг, который лежит на моем народе с тех самых пор, как мы появились на Земле, – и я обязана его исполнить. Это мой выбор.

Кристофер растерял все слова. Ему не хочется, чтобы Сара уезжала. Не хочется, чтобы она оказалась в опасности. Это же его любимая. И лучший друг. Соучастница его проделок. Последняя, о ком он думает перед сном, и первая, о ком он вспоминает, проснувшись. Это его девушка-мечта, только настоящая. От одной мысли о том, что кто-то попробует причинить ей боль, у него кишки стягивает узлом. И самое ужасное – что он в это время будет далеко, за тысячи миль.