Мы с Роулингом разместились на заднем сиденье радиофицированного полицейского автомобиля, который вел Сэмсон. Рядом с ним устроился мало знакомый мне офицер, Байли. Мы направлялись в заведение братьев Рэнд, то есть на кладбище, до которого оставалось уже совсем немного.

Там-то и должны закончиться мои поиски, если только не начнется скандал. Скандалище может обернуться настоящим позором не только для меня, но и для Сэмсона, а также всех тех, кто имел хоть какое-то отношение к нашей авантюре. Если я ошибся, то мало того, что меня немедленно вернут за решетку, — Сэмсону тоже несдобровать. И хотя Роулинг и остальные всего лишь выполняют его приказы, их тоже ждут упреки, а то и взыскание. Да, Сэмсона, своего друга, я втянул в это дело по самые уши. И меня вдруг стал колотить запоздалый мандраж.

Мне показалось, что я больше ни в чем не уверен.

Тогда в камере, когда после полосы неудач во мне вдруг вспыхнула надежда, я чуть не плясал от радости. Ведь все тютелька в тютельку сошлось, как зубчики застежки-"молнии". Не зажмет ли меня самого в эту «молнию»?

Мои тревожные мысли оборвал голос Сэмсона:

— Первая машина уже должна быть на месте. Черт, я надеюсь, Скотт, ты отдаешь себе полный отчет, во что ты нас всех втравил?

— Я... э... да. Надеюсь, отдаю.

В первой машине, упомянутой Филом, находились еще два офицера. Им было поручено по прибытии в похоронное бюро задать кое-какие вопросы его сотрудникам, но, естественно, никого не арестовывать. Во всяком случае, пока не обнаружены доказательства преступления. Главная их задача — не позволить никому из присутствующих позвонить из офиса. Нельзя было допустить, чтобы о нашем налете стало известно Черри или кому-либо из тех, кто связан с ним.

— Знаете, — обронил я угрюмо, — после таких передряг мне больше никогда не захочется видеть ни одного кладбища. Даже собственной могилы.

Никто не ответил, но, казалось, все разделяли мои чувства. Похоже, я слегка трусил — может, пока еще не поздно, действительно остановиться и повернуть назад? А дальше? Выбора не было, так что стоило рискнуть, а там будь что будет.

Мы въехали на территорию кладбища. Первая полицейская машина уже стояла перед великолепным зданием обители смерти.

Когда мы остановились, со стороны парадного входа подошел один из полицейских в штатском. Он обратился к Сэмсону:

— Кроме Трупенни, здесь никого нет, капитан. У нас все под контролем. Когда мы предъявили постановление об эксгумации, он здорово растерялся. Я даже подумал, не стало ли ему плохо.

Сэмсон, обернувшись, многозначительно посмотрел на меня, потом обратился к офицеру:

— Он говорил что-нибудь?

— Очень возмущался — недопустимо, мол, раскапывать могилы. Он назвал это самоуправством, осквернением последней обители усопших. Грозился, что подаст на нас в суд, расскажет обо всем газетчикам и устроит громкий скандал.

Сэмсон снова оглянулся на меня; его карие глаза были холоднее арктического льда — в случае конфуза газетчики и впрямь растерзали бы полицейских в клочья.

Офицер тем временем заканчивал свой рапорт на более мажорной ноте:

— Когда Трупенни понял, что мы просто так не отступимся, он сразу сник и с тех пор не проронил ни слова.

— Ну ладно, — сказал Сэмсон. — Была не была — начали.

День выдался на загляденье: теплый, с легким освежающим ветерком, на голубом небе — ни облачка. Слегка колыхавшиеся листья деревьев услаждали слух мягким шелестом; дружно зеленела сочная трава. Обычно май приносит в Лос-Анджелес хорошую погоду, а сейчас и время дня стояло лучшее — два часа пополудни.

Штыковая лопата с хрустом врезалась в грунт... еще раз... и еще... С могилы сняли прямоугольный кусок дерна и аккуратно отложили в сторону.

Стоявший рядом со мной Сэмсон яростно попыхивал сигарой. Дурной признак. Не глядя на меня, он спросил:

— Ты уверен, что это та самая могила, Шелл?

— Я... видишь ли, Фил...

— О боже, не надо. Лучше ничего не говори.

Я отошел немного и снова осмотрел надгробие; вытесанная надпись гласила: «Джозеф Джадсон, 14 сентября 1919 года — 13 мая 1961 года».

Я вернулся к Сэмсону.

— Да, эту могилу я и имел в виду. Эту или Алисы Монс. Если... если я не ошибаюсь.

— Лучше бы здесь, — мрачно заметил Фил. — И хорошо бы ты не ошибся. Другой не будет, Шелл. Только эта.

Я отлично понял, что он имеет в виду. Нам никто бы не позволил перекапывать все кладбище, разрывая одну могилу за другой, и если окажется, что наша затея — пустой номер, то к следующей нам не дадут даже прикоснуться.

— Послушай, Шелл, — заговорил Сэмсон. — Ты считаешь, что никакого Джозефа Джадсона здесь нет?

— О нет. Он-то там.

С могилы уже сняли весь дерн, и теперь полетела земля. Работали споро. Хотя день выдался теплым, меня по-прежнему слегка знобило. Наконец лопата задела крышку гроба. У меня перехватило дыхание. Странно, но когда лопата заскребла по крышке, все — Сэмсон, Роулинг и двое офицеров — дружно повернули головы и посмотрели на меня. Я не сводил глаз с зияющей ямы, казавшейся на ярко-зеленом фоне дерна бурым входом в преисподнюю.

Несколько минут спустя гроб уже стоял перед нами. Большой, прямоугольный, с выпуклой, закругленной по краям крышкой. Один из офицеров взялся за нее, намереваясь открыть.

— Постой-ка, — остановил его Сэмсон.

Я чуть не подпрыгнул на месте.

— В чем дело?

— Ни в чем. Просто, раз эта гениальная идея твоя, то тебе и... честь открыть гроб.

— Честь открыть... — внезапно осевшим голосом повторил я, словно передразнивая лесное эхо. — Да, разумеется.

Полицейский уступил мне место, я ухватился за крышку и потянул. Долгожданный момент наступил. Не знаю, заметил ли кто, как у меня задрожали колени. Поддавшись, крышка начала отходить.

Даже если бы я поднимал ее изнутри, то вряд ли волновался бы сильнее. Я резко дернул, крышка отвалилась, гроб разверзся.

Первым дар речи обрел Сэмсон.

— Черт меня побери, — только и сказал он.

Я заглянул внутрь. Да, он был здесь. Я никогда не видел его живым, но даже сейчас он походил на свою фотографию. Дэнни Спринг. С продырявленной головой.

В первую минуту все словно оцепенели, никто и не подумал приблизиться к открытой могиле. А тело Дэнни Спринга лежало как-то неестественно высоко, словно под ним находилось что-то еще. Например, другой труп. Тело несчастного Дэнни едва, видимо, умещалось под выпуклой крышкой гроба. С трудом, но все-таки умещалось.

Подошел Сэмсон.

— Спринг? — спросил он.

— Ага. А под ним, должно быть, Джозеф Джадсон.

Сокрушенно покачав головой, Фил посмотрел на меня.

— Надо же было придумать такой дьявольски хитрый способ избавления от трупов. Кто же, черт возьми, додумается искать труп в чужой могиле? А ты откуда знал?

— Я не знал. Точнее, догадывался, но не был уверен. Две ночи назад я искал здесь одну могилу и не нашел, однако обратил внимание на этот надгробный камень и на те остальные, о которых говорил тебе. Меня привлекли даты смерти. В газетных некрологах сообщалось, что Джадсон умер тринадцатого мая — эта дата высечена на надгробии, — а похоронили его пятнадцатого.

— И ты, исходя только из того факта, что Спринг исчез четырнадцатого, а Джадсона похоронили пятнадцатого, сделал вывод, что он похоронен здесь? В одной могиле с другим мертвецом?

— Не совсем так. Точнее, совсем не так. Мне было известно лишь то, что Дэнни к четырнадцатому мая уже пропал; и никто из тех, кого я расспрашивал о нем, его больше не видел. Немного позднее, по совсем другим признакам, я пришел к выводу, что парня больше нет в живых. Похороны пятнадцатого давали реальную возможность запрятать Дэнни на кладбище. А хоронили в этот день только Джадсона. Исходя из тех же соображений, я сделал подобный вывод и в отношении Фрэнка. Пятнадцатого мая его последней видела Рут, которая сама сейчас в морге.