Ничего не ответив им, я выскочила за дверь.

После наложения швов меня на сутки оставили в медицинском отделе. То ли из-за обезболивающих, то ли из-за вчерашних переживаний, но во сне меня снова преследовали кошмары. Теперь они были масштабнее прежних и ощущались гораздо реальнее. Если бы я сейчас перенеслась в прошлое, и профессор Паркер снова спросил меня, стоит ли миру развязывать ядерную войну, то скорее всего, в TSR меня бы уже не взяли.

Проснулась я от осторожного прикосновения. В палате царил полумрак — только светало. Рядом сидел Уокер и поглаживал мои забинтованные руки.

— Доброе утро, — сказал он. — Ты очень беспокойно спишь.

— Эта мерзость так и стоит перед глазами, — сонно пожаловалась я.

— Я вчера выправлял их восемь раз, — кивнул Чарли. — Последний раз зашел за полгода. Все равно запускают свои ракеты, идиоты несчастные.

— И много таких утопий?

— Представь себе, хватает. Хочешь — верь, хочешь — не верь, но наш мир, несмотря ни на что, один из самых благополучных. Ради этого мы и работаем.

Очень хотелось остаться одной, но Уокер не спешил уходить. Я отвернулась от него — и ахнула, увидев на столике огромный букет атласных нежно-кремовых роз. Так вот откуда этот удивительный аромат!

— Прости меня за вчерашнее, — подавленно сказал Чарли. — Я не ожидал, что ты отреагируешь настолько… болезненно.

— Зачем вообще было все это устраивать? — спросила я. Уокер помолчал, потом тихо заметил:

— Похоже, мои запоздалые извинения становятся непременным атрибутом каждого рейда.

— Нет уж, спасибо, — буркнула я. — В следующий раз попробуй как-нибудь без этого.

— В следующий раз — ладно, — согласился он. — Но пообещать, что мне никогда больше не придется перед тобой извиняться, я не могу.

— Хорошо, что предупредил, — я начала злиться. — Запомню на будущее.

Уокер задумчиво усмехнулся.

— Я давно перестал брать в сложные рейды вчерашних стажерок. Большинство из них, попав в опасную ситуацию, тут же посылают меня куда подальше со всеми экспериментами. А кто не осмеливается бросить сразу, потом изводит нытьем, решив, что страдания по моей вине дают им право на какое-то особое отношение.

— И какой же вариант надлежит выбрать мне? — фыркнула я. — Послать или поныть?

Чарли улыбнулся и покачал головой.

— Наверное, только Кей Си умудрялась всегда прощать меня. Правда, после того случая… Я не был тогда виноват, она сама предпочла менее опасную работу.

Мы помолчали. Неожиданно Чарли наклонился к моей руке и прижался лбом к забинтованному сгибу локтя.

— Я уже было почти решил, что ошибся в тебе, — еле слышно произнес он. — А мне никак нельзя ошибиться.

— Чарли, ты что, ищешь замену Кей Си? Тебе нужна подходящая напарница в опасные рейды?

Уокер ответил не сразу. Он долго смотрел в сторону, словно подыскивая слова.

— И это тоже, — сказал он наконец. — Но мне больше нравится думать, что у меня ностальгия… по маленькому незаметному телохранителю за спиной.

— Это Кей Си-то незаметная?! — хмыкнула я.

— Да при чем здесь Кей Си? — отмахнулся Чарли. И тут у меня возникло отчетливое ощущение: приоткрывается крошечная дверца в его загадочное прошлое. К сожалению, Уокер не стал развивать эту тему.

— Ты можешь довериться мне? — пристально глядя в глаза, спросил он. — Что бы я ни сделал, в какую бы ситуацию ты не попала — обещаю, в этом не будет намерения умышленно причинить тебе вред. Ты готова поверить, что я никогда не пожелаю тебе зла, и любые мои действия будут совершаться только ради поставленной цели?

— У меня от твоих слов появляется жуткое чувство, — поежилась я. — Будто мне предлагают заключить известный контракт и подписаться под ним собственной кровью.

— Знаешь, а ты в чем-то права, — одними губами улыбнулся Чарли. — Когда мы играем с судьбой, мы часто ставим на кон то единственное, чем владеем безраздельно. Но тебе повезло куда больше меня. Ты можешь просто жить дальше, не пытаясь делать ставок. У тебя есть свобода выбора.

— А у тебя ее не было? — замерев от предвкушения тайны, спросила я. Он покачал головой и сказал:

— У меня и сейчас ее нет. Будет потом… возможно…

После этого он выдал, пожалуй, самую странную фразу из всего, что я от него слышала:

— Если я ошибся в тебе, то не получу ее никогда.

Я проглотила комок в горле и с трудом спросила:

— А я-то тут при чем?

Уокер снова взял меня за руку.

— Однажды я слышал потрясающее высказывание. Если женщина выбрала своего мужчину, если она настроена решительно — она совершит невозможное. Похитит, отвоюет, обманет, обменяет… Но не отдаст его никому. Даже смерти.

— И кто это сказал? — попыталась я замять неловкую паузу.

— Понятия не имею, — грустно усмехнулся он. — Правда, в верности этого высказывания я убеждался лишь пару раз… но это одна из очень немногих вещей, в которые я все-таки научился верить.

Меня всегда охватывало смятение, когда он становился таким — непохожим на самого себя. Когда среди обычных его ипостасей — крутого бойца, красавчика-донжуана и насмешливого падшего ангела — вдруг проглядывал кто-то иной, повидавший в жизни слишком многое, но сохранивший странную сентиментальность. Я еще только училась защищаться от него, и лишь одним способом — нарочитым сарказмом.

— Я смотрю, ты многому научился от женщин. Даже философии.

Веки Чарли стали едва заметно вздрагивать — он прокручивал мнемоником какие-то воспоминания. Потом печально покачал головой.

— Самому важному в своей жизни я научился только от одной.

Вот оно! Точнее, Она. Самая большая загадка из его прошлого. Я ни капли не сомневалась в этом.

— Чарли, а ты женат? — как бы между прочим, осторожно спросила я. Он замер, весь сжавшись, точно от боли. Меня поразила ужасная догадка.

— Ты… был женат?

Я никогда еще не видела у него таких глаз. Словно он в тысячный раз увидел гибель целого мира… Но разве есть кому-то дело до тысячи тысяч миров, когда разрушена собственная жизнь?

И вдруг все это исчезло. Словно захлопнулась дверь, упал занавес, погас свет… Уокер снова стал прежним, и в то же время другим — подчеркнуто бесстрастным и неприятно высокомерным.

— Будь добра, умерь любопытство, — процедил он. — И не лезь, куда не просят.

Пока я лихорадочно соображала, что это значит, Уокер резко встал и ушел. Мне будто пощечин надавали. Нормально, да? Как лезть стажерке под юбку — тут он всегда первый, а у самого уже и спросить ничего нельзя!

Восхитительные розы в лучах встающего за окном солнца окрасились алым румянцем. Господи, красота-то какая! Где он только разыскал их в такую рань?!

Посетителей в медицинском отделе терпели очень неохотно. Стажеров не пускали вообще. Поэтому гостинцы для меня ребята передали с Биллом.

— Опять ты вляпалась в историю, — хмыкнул он, сунув мне в руки забавную открытку с нарисованным тряпичным пугалом, зашитым крест-накрест толстыми нитками. Ой-ой, до чего остроумно… наверняка, это Пол додумался. Амброс потоптался на месте, видимо, прикидывая, ставить ли скромные цветы от ребят рядом с фантастическим кремовым букетом. Я отложила открытку и выпалила:

— Расскажи мне о жене Чарли.

Билл выронил цветы и шокировано уставился на меня. Все краски разом отхлынули с его лица. Господи, я и представить себе не могла, что наш невозмутимый наставник умеет так пугаться! Это было почти страшно, но это так щекотало нервы… Да, к дверце в загадочное прошлое Уокера существовали другие ключи, теперь найти бы подходящий.

— Что с ней произошло? — не давая Биллу опомниться, продолжила я. — И когда это случилось?

Амброс отмер, перевел дыхание и принялся собирать с пола цветы. Он успокаивался на глазах, и меня охватила досада. Похоже, с вопросами я успешно дала маху.

— Какого черта… — Билл присел на край койки и принялся нервно вертеть в руках пахучий ярко-желтый нарцисс. — Зачем тебе это нужно?