– Сколь долго могла длиться их поездка? – спросил Роланд. – Судя по состоянию, в котором они пребывали.

Оуверхолсер посмотрел на Слайтмана, потом на Тиана и Залию.

– Два дня? Три?

Они пожали плечами и кивнули.

– Два или три дня. – Теперь Оуверхолсер повернулся к Роланду; уверенности в его голосе прибавилось, потому что он чувствовал молчаливую поддержку остальных: – Достаточно долго, чтобы обгореть на солнце и съесть большую часть оставленной им еды…

– И обделаться этой едой, – пробурчал Слайтман.

– …но не столь долго, чтобы умереть от жары и жажды. Если ты спрашиваешь, на каком расстоянии от Кальи находится место, куда их увозили, то едва ли я смогу ответить на твой вопрос. Никто не знает, с какой скоростью этот поезд пересекал равнину. К Калье он подъезжал тихим ходом, но это скорее всего ничего не значит.

– Пожалуй, не значит, – согласился Роланд. Чуть задумался. – Осталось двадцать семь дней?

– Уже двадцать шесть, – ответил Каллагэн.

– Одно «но», Роланд. – Голос Оуверхолсера звучал виновато, однако он воинственно выпятил челюсть. И, по мнению Эдди, вновь стал неприятным типом, с первого взгляда вызывающим отрицательную реакцию. С другой стороны, Эдди никогда не питал особой любви к власть имущим.

Роланд вопросительно изогнул бровь.

– Мы еще не сказали «да». – Оуверхолсер взглянул на Слайтмана-старшего как бы в поисках поддержки, и тот кивнул.

– Ты должен понимать, мы никак не можем знать наверняка, тот ли ты, за кого себя выдаешь, – с теми же извиняющимися нотками в голосе заговорил Слайтман. – В моей семье не было книг, нет их и на ранчо – я руковожу ковбоями на «Рокинг Би» Эйзенхарта, – за исключением племенных книг, но в детстве и юности я, как и любой мальчишка, слышал множество историй о Гилеаде, стрелках, Артуре Эльдском… слышал об Иерихонском Холме и другие кровавые истории… но я никогда не слышал о стрелке без двух пальцев на правой руке, или о стрелке – чернокожей женщине, или о стрелке, щеки которого еще не знали бритвы.

На лице его сына отражались ужас, замешательство, смущение. Слайтман и сам заметно смутился, но продолжил:

– Прошу извинить меня, если мои слова покажутся тебе оскорбительными, у меня и мыслей таких нет…

– Слушайте его, слушайте его внимательно, – пробурчал Оуверхолсер. Эдди подумал, что его нижняя челюсть просто выскочит, если крупный фермер продвинет ее вперед еще хоть на миллиметр.

– …но любое наше решение будет иметь очень серьезные последствия. Ты сам должен понимать, что это так. Если мы примем неправильное решение, итогом станет гибель нашего городка и всех его жителей.

– Я просто не верю своим ушам! – воскликнул Тиан Джеффордс. – Ты думаешь, он – самозванец? Добрые боги, да разве ты не видишь, кто он? Разве ты…

Залия схватила его за руку и так крепко сжала, что на загорелой коже остались отметины от ее пальцев. Тиан посмотрел на нее и замолчал, плотно сжав губы.

Где-то вдали каркнула ворона, ей пронзительным воплем ответила расти. На поляне воцарилась мертвая тишина. Один за другим они повернули головы к Роланду из Гилеада, ожидая его ответа.

«Всегда и везде все одинаково, – устало подумал он. – Им требуется помощь, но они хотели бы и рекомендательные письма. А лучше – живых свидетелей. Они хотят спастись, ничем не рискуя. Просто закрыть глаза, а открыть их уже спасенными».

Роланд какое-то время качался взад-вперед, обхватив колени руками. Потом кивнул сам себе и поднял голову.

– Джейк, подойди ко мне.

Джейк взглянул на Бенни, своего нового друга, поднялся, подошел к Роланду. Ыш, как всегда, шагал рядом.

– Энди, – позвал Роланд робота.

– Сэй?

– Принеси четыре тарелки, из которых мы ели. – Когда Энди принес тарелки, Роланд обратился к Оуверхолсеру: – Вы останетесь без этих тарелок. Когда стрелки приходят в город, что-то да разбивается. Такова жизнь.

– Роланд, я не думаю, что мы нуждаемся…

– А теперь тихо. – И хотя Роланд говорил очень мягко, Оуверхолсер тут же замолчал. – Вы рассказали свою историю; теперь черед рассказывать нашу.

Тень Энди падала на Роланда. Стрелок посмотрел на робота, взял тарелки, еще не вымытые, блестевшие от жира. Повернулся к Джейку, с которым произошла разительная перемена. Сидя рядом с Бенни-Малышом, наблюдая, как Ыш исполняет свои трюки, и раздуваясь при этом от гордости, Джейк ничем не отличался от любого двенадцатилетнего мальчика, беззаботного и веселого. Теперь улыбка исчезла, и возраст Джейка как-то разом стал неопределенным. Синие глаза смотрели на Роланда, цветом практически не отличаясь от глаз стрелка. Рукоятка «ругера», который он взял из стола отца в другой жизни, по-прежнему торчала из самодельной кобуры. Но вот кожаную петлю, закрывавшую спусковой крючок, Джейк, не отдавая себе отчета, распустил. На это ушло мгновение.

– Повтори свой урок, Джейк, сын Элмера, и будь крепок в нем.

Роланд где-то ожидал, что Эдди или Сюзанна вмешаются, но они не произнесли ни слова, не шевельнулись. Он посмотрел на них. Лица такие же холодные и суровые, как и у Джейка. Хорошо.

В голосе Джейка не слышалось эмоций, но слова звучали ясно и четко:

– Я не целюсь рукой; тот, кто целится рукой, забыл лицо своего отца. Я целюсь глазом. Я не стреляю рукой…

– Я не понимаю… – начал Оуверхолсер.

– Заткнись, – бросила ему Сюзанна и наставила на него палец.

Джейк, казалось, их и не слышал. Его глаза не отрывались от глаз Роланда. Правая рука мальчика с растопыренными пальцами лежала на груди.

– …Тот, кто стреляет рукой, забыл имя своего отца. Я стреляю разумом. Я не убиваю оружием; тот, кто убивает оружием, забыл имя своего отца.

Джейк замолчал. Набрал полную грудь воздуха. Закончил:

– Я убиваю сердцем.

– Убей их, – приказал Роланд и высоко подбросил четыре тарелки. Вращаясь, они разлетелись в разные стороны, черные круги на фоне белесого неба.

Рука Джейка, только что спокойно лежавшая на груди, обрела невероятную скорость. Пальцы охватили рукоятку «ругера», вытащили его из кобуры, подняли вверх и начали нажимать на спусковой крючок еще до того, как Роланд опустил руку, подбросившую тарелки. И они разлетелись вдребезги словно бы не одна за другой, а одновременно. Осколки посыпались на поляну. Несколько упало в догорающий костер, выбив фонтанчики искр. Один или два со звоном отскочили от стальной головы Энди.

Роланд вскочил, и его руки задвигались с той же невероятной скоростью. Эдди и Сюзанна, хотя и не получили соответствующей команды, повторили его маневр, тогда как посланцы Кальи Брин Стерджис сжались, вобрав головы в плечи, испуганные и громкостью выстрелов, и скорострельностью Джейка.

– Посмотрите на нас, прошу вас и говорю спасибо вам. – Роланд вытянул руки. То же самое сделали Эдди и Сюзанна. Эдди поймал три глиняных черепка. Сюзанна – пять (один порезал ей подушечку пальца). Роланд – дюжину. Их хватило бы, чтобы собрать одну тарелку.

Шестеро из Кальи не верили своим глазам. Бенни-Малыш все еще зажимал руками уши; теперь он их медленно опустил. А на Джейка смотрел, как на призрака или небесного пришельца.

– Боже мой, – выдохнул Каллагэн. – Прямо-таки трюк из шоу «Дикий Запад»[29].

– Это не трюк, – возразил Роланд, – никогда так не думай. Это путь Эльда. Мы – ка-тет, по праву и крови, ка и кхефу. Мы – стрелки, пора это понять. А теперь я скажу вам, что мы сделаем. – Его взгляд нашел глаза Оуверхолсера. – Что мы сделаем, говорю я, и ни один человек не сможет нам помешать. Однако, думаю, мои слова не поставят вас в неудобное положение. А если вдруг поставят… – Роланд пожал плечами, как бы говоря: «Если поставят, тем хуже для вас».

Он бросил глиняные черепки на землю и стряхнул пыль с ладоней.

– Если б это были Волки, из шестидесяти их осталось пятьдесят шесть. Четверо лежали бы мертвыми до того, как вы успели вдохнуть. Убитые мальчиком. – Он кивнул в сторону Джейка. – Да только мальчик он лишь внешне. – Роланд помолчал. – Мы привыкли к численному перевесу противника.