– Похоже, эти парни чувствовали бы себя как дома в Игольном парке[20].

– Да и в Гринвич-Виллидж, – добавила Сюзанна.

– В этом слове слышится что-то гавайское, – густым басом изрек Джейк, и все рассмеялись. Даже Роланд.

– Прыжок – еще один способ путешествия между мирами, – уточнил Эдди, когда смех смолк. – Как двери. Как хрустальные шары. Я прав?

Роланд уже хотел ответить утвердительно, потом замялся.

– Я думаю, все это – вариации одного и того же. И, если верить Ванни, шары, части Радуги Мэрлина, облегчают совершение Прыжка. Иногда даже слишком облегчают.

– Мы действительно зажигались и гасли… как электрические лампочки? Которые ты называешь искрасветами?

– Да… вы появлялись и исчезали. Когда исчезали, вместо вас оставалось лишь слабое мерцание, словно кто-то придерживал вам место.

– Слава Богу, что придерживал! – воскликнул Эдди. – Когда все закончилось… когда вновь зазвучала эта музыка, когда нас вышибло из того мира… по правде говоря, я уже и не верил, что мы вернемся в этот.

– Я тоже, – признался Джейк. Небо вновь густо заволокло облаками – и в утреннем сумраке лицо мальчика казалось белым как мел. – Я тебя потерял.

– Никогда в жизни так не радовался, как этим утром, когда, открыв глаза, увидел знакомую дорогу, – признался Эдди. – И тебя, лежащего рядом. Со своим дружком. – Он глянул на Ыша, потом на Сюзанну. – С тобой этой ночью ничего такого не происходило, птичка?

– Мы бы ее увидели, – вставил Джейк.

– Нет, если бы, совершая Прыжок, она перенеслась в другое место, – возразил Эдди.

Сюзанна покачала головой, на ее лице промелькнула тревога.

– Я проспала всю ночь. Как и сказала. А ты, Роланд?

– Мне нечего сказать, – ответил Роланд. Как всегда, он предпочитал не делиться известным ему до того момента, пока внутренний голос не говорил, что пора. А потом, по существу он ведь и не солгал, разве что сказал не всю правду. – У нас неприятности, не так ли?

Эдди и Джейк переглянулись, потом посмотрели на Роланда. Эдди вздохнул.

– Да, пожалуй.

– Серьезные? Вы это знаете?

– Не думаю, что знаем. Не так ли, Джейк?

Джейк согласно кивнул.

– Но некоторые идеи у меня есть, – продолжил Эдди, – и, если я прав, неприятностей нам не избежать. Даже очень серьезных. – Он шумно сглотнул слюну. Джейк коснулся его руки, и стрелок встревожился, увидев, как быстро и крепко Эдди ухватился за пальцы мальчика.

Роланд наклонился к Сюзанне, взял ее за руку. Мысленным взором увидел, как эта самая рука хватает лягушку и выдавливает из нее внутренности. Отогнал видение. Женщины, которая это сделала, сейчас не было рядом.

– Расскажите нам, – попросил он Эдди и Джейка. – Расскажите нам все. Мы готовы выслушать вас.

– Каждое слово, – поддержала его Сюзанна. – Ради наших отцов.

Они пересказали все то, что случилось с ними в Нью-Йорке 1977 года. Роланд и Сюзанна слушали затаив дыхание о том, как они последовали за Джейком в магазин, как дождались приезда Балазара и его «джентльменов».

– Ха! – воскликнула Сюзанна. – Все те же плохиши! Прямо как из романа Диккенса!

– Кто такой Диккенс и что такое роман? – спросил Роланд.

– Роман – это длинная история, напечатанная в книге, – ответила она. – Диккенс написал их не меньше десятка. Он, возможно, самый лучший из всех писателей. В его историях люди, жившие в большом городе, назывался он Лондон, встречались с другими людьми, которых знали по другим местам или в далеком прошлом. Один мой преподаватель в колледже терпеть не мог таких сюжетов. Говорил, что в романах Диккенса очень уж большую роль играет случайное стечение обстоятельств.

– Учитель, который ничего не знал о ка или не верил в ка, – вставил Роланд.

Эдди кивнул.

– Да, это ка, все точно. Сомнений быть не может.

– Меня больше интересует женщина, которая написала «Чарли Чу-Чу». – Роланд повернулся к мальчику. – Джейк, тебя не затруднит…

– Я тебя понял. – Джейк уже развязывал рюкзак. Почти с благоговейным трепетом достал из него книжку о приключениях локомотива Чарли и его приятеля, инженера Боба. Все посмотрели на обложку. Надпись на ней свидетельствовала, что автор книги по-прежнему Берил Эванз.

– Ну и дела. – Эдди покачал головой. – Странно, однако. Я, конечно, ничего не хочу сказать, но… это странно. Книгу, которую купил Джейк, Джейк-77, написала Клаудия как-то там Бахман.

– Инесс, – добавил Джейк. А между именами стояло «и». Кто-нибудь знает, что это такое?

Никто не знал, но Роланд вспомнил, что такие имена встречались в Меджисе. «Вроде бы это «и» означало почтение. А что эта буква означает в Нью-Йорке, не имею понятия. Джейк, ты говоришь, и надпись на черной доске в витрине отличалась от прежней. В чем?»

– Не могу вспомнить. Но думаю, если ты меня загипнотизируешь, как в прошлый раз, пулей, то вспомню.

– Может, и загипнотизирую, но не сейчас, – ответил Роланд. – Этим утром времени у нас немного.

«Возвращение на круги своя, – подумал Эдди. – Вчера время это практически не существовало, а теперь его у нас немного. Но ведь все это как-то связано со временем, не так ли? Прошлое Роланда, наше прошлое, эти новые дни. Эти опасные новые дни».

– Почему? – спросила Сюзанна.

– Наши друзья. – Роланд мотнул головой в сторону юга. – Я чувствую, что они очень скоро дадут о себе знать.

– А они наши друзья? – спросил Джейк.

– Сейчас это не важно, – ответил Роланд и опять задался вопросом: а так ли это? – Сейчас давайте сосредоточимся на этом «Книжном магазине для ума» или как он там назывался. Вы видели, как посланники из Падающей Башни наседали на владельца, не так ли? Этого Тауэра или Торена.

– Ты хочешь сказать, давили на него? – переспросил Эдди. – Выкручивали ему руки?

– Да.

– Так оно и было, – подтвердил Джейк.

– Было, – внес свою лепту Ыш. – Было.

– Готова спорить, Тауэр и Торен означает одно и то же, только на разных языках, – подала голос Сюзанна. – Наверняка на голландском торен – это башня. – Она увидела, что Роланд собрался заговорить, и подняла руку, останавливая его. – В нашей реальности люди это часто делают, Роланд. Меняют иностранную фамилию на более… ну… американскую.

– Да, – усмехнулся Эдди. – Стемпович становится Стемпером. Яков становится Джейкобом… или…

– Или Берил Эванз становится Клаудией-и-Инесс Бахман! – воскликнул Джейк. Рассмеялся, но его смеху определенно не хватало веселости.

Эдди вытащил из костра обгорелую палку, начал что-то писать в пыли. Одна за другой появлялись печатные буквы: К… Л… А… У…

– Большой Нос говорил, что Тауэр голландец. Или скандинав. – Он посмотрел на Джейка, который кивнул, подтверждая его слова, потом взял палку и продолжил начатое Эдди: Д… И… Я.

– Если он – голландец, кое-что проясняется, знаешь ли. – Сюзанна смотрела на каракули Эдди и Джейка. – В свое время голландцам принадлежала большая часть Манхэттена.

– Хочешь еще привязку к Диккенсу? – спросил Джейк, написал на пыли букву «И», вскинул глаза на Сюзаннну. – Как насчет дома с привидениями, через который я попал в этот мир?

– Особняк, – уловил его мысль Эдди.

– Особняк на Голландском холме, – уточнил Джейк.

– Голландский холм. Да, все так. Черт побери.

– Давайте вернемся к главному, – вмешался Роланд. – Я думаю, все дело в документе, который вы видели. Том самом «Соглашении». И вы почувствовали потребность увидеть его, не так ли?

Эдди кивнул.

– Потребность, аналогичную той, что заставляет вас следовать Лучу?

– Роланд, я думаю, это и был Луч.

– Другими словами, путь к Башне.

– Да, – кивнул Эдди. Он думал об облаках, которые плыли вдоль Луча, тенях, которые наклонялись по Лучу, ветвях деревьев, которые поворачивались, чтобы встать параллельно Лучу. «Все служит Лучу», – как-то сказал им Роланд, и потребность Эдди увидеть документ, который Балазар подсунул под нос Келвину Тауэру, целиком и полностью укладывалась в это вышеупомянутое все.