Плохая погода в этот день помешала погрузиться во второй раз. Следующая экспедиция была назначена на 24 августа 1997 года. В течение недели ожидания нервы Колера немного успокоились: «Если Чаттертону удастся повторить пробное погружение, — думал он, — этот сукин сын сумеет воплотить свое так называемое видение».

План будет тем же, что й во время первой экспедиции, с единственным исключением: Колер передаст Чаттертону видеокамеру, когда тот проникнет за препятствие и снова наденет на себя баллон. Чаттертон таким образом сможет зафиксировать на пленку оба отсека для дальнейшего изучения (если потребуется).

Как и в первый раз, манипуляции Чаттертона с баллоном были абсолютно успешны. А вот видеокамера, которую он принял из рук Колера, не работала. Расстроенный, он поплыл к потолку отсека, чтобы передать ее назад Колеру сквозь просвет. Но он уже прикрепил на спину кислородный баллон и понял, что снаряжение получилось несколько объемным, чтобы можно было без труда пробраться к щели. Чаттертон заметил массивную стальную перекладину ближе к потолку — предмет, который он сможет использовать для того, чтобы подтянуться ближе к Колеру. Он схватился за перекладину и стал подтягиваться. Железо покачнулось, затем рухнуло вниз, упершись Чаттертону в колени и отшвырнув его к одному из дизельных двигателей. Сердце его отчаянно застучало. Он с трудом успокоил дыхание и посмотрел на перекладину, концы которой застряли в груде механических частей. Чаттертон медленно потянулся, чтобы убрать перекладину с коленей. Ее вес был огромным — по меньшей мере, двести фунтов вытесненной воды. И все же ему удалось приподнять ее. Его дыхание участилось. Запас газовой смеси истощался. Он приложил усилия. Стрелки на его манометре опустились ниже. Проклятая перекладина не поддавалась. Чаттертон стал упираться ногами, чтобы освободиться, но не мог пошевелиться — он попал в ловушку.

Чаттертон заговорил сам с собой.

«Парни гибнут от паники, — говорил он. — Посчитай до тридцати. Сделай паузу. Соберись с силами».

Колер заглянул в проем, но ил поднялся со всех сторон, поэтому он ничего не увидел. Колер полагал, что Чаттертон действует по плану.

«Займись этой проблемой, — увещевал себя Чаттертон. — Парни гибнут, потому что не занимаются самой первой проблемой. Не давай расти снежному кому».

Стрелка манометра на баллоне Чаттертона ползла вниз.

«Эта штука свалилась на меня, — думал он. — Тут важно понять, как она упала, а потом повторить все в обратном порядке. Спокойно. Не создавай других проблем. Только обрати процесс вспять».

Чаттертон использовал воображение, чтобы воспроизвести обрушение перекладины. В течение пяти минут он пытался сдвинуть предмет в обратном направлении, но перекладина не поддавалась. Он продолжал концентрироваться, мысленно проигрывая событие снова и снова в своем воображении. Прошло еще пять минут, а предмет не сдвигался с места. Первобытные инстинкты разбушевались в сознании Чаттертона, умоляя его забиться, завертеться, закричать и вырваться прочь. Он велел инстинктам подождать. У него оставалось дыхательной смеси еще на пять минут, и он еще немного посмотрит кино.

Когда смеси осталось всего на пару минут, Чаттертон вновь попытался высвободиться из-под перекладины. Теперь уже не будет времени на кино, если и эта попытка провалится. Он приподнялся и почувствовал, как один конец перекладины с лязгом освободился. Он толкнул вверх другую сторону железа. Перекладина сдвинулась вперед и, покатившись, свалилась с его коленей. Чаттертон оттолкнулся от дизельного двигателя и поплыл быстро, но без отчаяния, к просвету под потолком. Стрелка на манометре опускалась все ниже в красном секторе. Он снял баллон и протолкнул его перед собой, затем взмахнул ластами и выскользнул из отсека. Колер хотел, было, присоединиться к партнеру, но отпрянул, когда Чаттертон кивнул головой в сторону баллонов, которые оставил на палубе затонувшей субмарины. Минуту спустя Чаттертон подключился к одному из подвесных баллонов. Манометр на его главном баллоне был почти на нуле. Он, похоже, выбрался из дизельного отсека, имея запас дыхательной смеси меньше чем на одну минуту.

Наверху Чаттертон рассказал, что произошло. Дэнни Кроуэлл, который был на этот раз капитаном судна, покачал головой и обратился к одному из ныряльщиков.

— Будь это любой другой ныряльщик из всех, какие только есть в мире, мы бы сейчас вызывали береговую охрану, чтобы забрать тело.

Колер побледнел: он понятия не имел, что у Чаттертона возникли какие-то проблемы.

— Брось ты это, — сказал Колер. — Это слишком опасно. Весь план был большой ошибкой. Джон, подумай еще раз. Дело и вправду гиблое.

— Давай приведем в порядок эту видеокамеру, — сказал Чаттертон, потянувшись к кулеру за содовой водой. — Я хочу как следует все снять, когда нырну сегодня во второй раз.

Колер ушел.

— Бешеный, — сказал он вполголоса.

Через несколько часов Чаттертон был снова внутри дизельного отсека, а Колер завис в воде с другой стороны и ждал момента, когда не сумеет ничем помочь. На этот раз камера заработала. Чаттертон пролез через прямоугольный люк, который вел в электродвигательный отсек. Полувековой слой ила поднялся облаками вокруг него. Чаттертон направил камеру туда, где, по данным его исследований, должны были находиться ящики для запчастей с опознавательными бирками, — камера всегда видит под водой лучше, чем глаз человека. Когда видимость упала до нуля, Чаттертон выбрался из электродвигательного отсека и направился назад, к Колеру, которому и передал камеру из рук в руки. Он снял с себя баллон (движение, которое его уже не смущало) и стал выкарабкиваться из дизельного отсека. Он не нашел ничего и едва не распрощался с жизнью во время первого погружения, но теперь у него была видеозапись. На поверхности, когда ныряльщики переоделись и судно взяло курс на берег, Чаттертон поблагодарил Колера за поддержку. «Еще одна экспедиция — и я подниму ящики, — сказал Чаттертон. — Я это чувствую. Именно следующая экспедиция».

Следующий рейс к «U-Who» был намечен через неделю — на 31 августа 1997 года. Чаттертон посвятил эти дни изучению видеозаписи, которую сделал накануне. В одном из мест он увидел нечто похожее на стеллаж из трех или четырех ящиков. Теперь он точно знал, что все решится во время следующего погружения.

А Колер дома воевал сам с собой. Его друг и партнер оказался всего в минуте от удушья. Что еще хуже, в воскресенье Чаттертон планировал вернуться и поднять на поверхность ящики для запчастей. Колер знал, что электродвигательный отсек представлял собой дикие, опасные и кровожадные джунгли из проводов, труб, зазубренных кусков железа и ила. Он также знал, что творится сейчас в душе у Чаттертона. Его друг истощит свой баллон до последней капли в воскресенье до того, как получит свой окончательный ответ. Его друг в воскресенье погибнет внутри затонувшей подлодки.

Колер решил отказаться от погружения. Какое бы удовлетворение он ни получил оттого, что сможет дать ответ семьям подводников и истории, оно будет сведено к нулю тем, что он не сумеет помочь задыхающемуся другу.

И все же каждый раз, когда он брался за трубку, чтобы сообщить о своем решении Чаттертону, он вешал ее. «Может получиться еще один сценарий, худший, чем наблюдать за тем, как в обломках корабля задыхается друг», — думал он. И чем ближе было воскресенье, тем сильнее он был уверен в том, что хуже всего будет позволить другу умирать, в то время как он сам будет сидеть дома и ждать новостей.

В субботу вечером, 30 августа 1997 года, «Искатель» отошел от причала и взял курс к «U-Who». Чаттертон и Колер общались мало, оба знали, что это решающий день.

На следующее утро было ясно и тихо. За чашкой кукурузных хлопьев Чаттертон спросил Колера, готов ли тот принять ящики с запчастями, которые он ожидал найти и передать поверх упавшего топливного бака. Колер кивнул. Час спустя они были уже на затонувшем корабле. Чаттертон снял баллон, протянул его прямо перед собой, вытянулся по горизонтали, как Супермен, проскользнул сквозь просвет между препятствием и потолком. Колер включил фонарь и направил его в сторону щели — маяк, который поможет Чаттертону найти обратный путь.