Мы оказались между двумя переломными моментами, происходящими одновременно в политике и в природе. Сможем ли мы настолько быстро сократить выбросы углерода, чтобы спасти Гренландский ледовый щит и избежать подъема уровня моря, который последует за таянием гренландских льдов? Сумеем ли закрыть работающие на угле тепловые электростанции достаточно быстро для того, чтобы спасти ледники в Гималаях и на Тибетском плато, таяние которых в сухие сезоны питает водой крупные реки и ирригационные системы Азии? Под силу ли нам стабилизировать численность населения, уменьшив рождаемость до того, как природа возьмет свое и стабилизирует нашу численность посредством возросшей смертности?

Все быстрее и быстрее развиваются события на климатическом фронте. Всего лишь несколько лет назад предполагалось, что сокращение площади морских льдов летом в Арктике будет наблюдаться в течение несколько десятилетий. Самые последние сообщения указывают на то, что через несколько лет морские льды могут вообще исчезнуть.

Впрочем, есть и хорошие новости. Они заключаются в том, что переход к возобновляемым источникам энергии в свою очередь проходит такими темпами и в таких масштабах, которые невозможно было вообразить всего-то два года назад. Посмотрите, что происходит в Техасе. Там уже действуют ветровые электростанции мощностью 8000 мегаватт, а сейчас строятся новые огромные ветропарки, мощность которых превысит 50 000 мегаватт (что эквивалентно мощности 50 тепловых электростанций, работающих на угле). Этого более чем достаточно для энергообеспечения 24 миллионов жителей штата.

В Китае, с его программой строительства ветровых электростанций, действуют шесть энергетических мегакомплексов, совокупная мощность которых составляет 105 000 мегаватт. И это в дополнение к множеству мелких ветровых электростанций, уже действующих или строящихся.

Совсем недавно консорциум европейских корпораций и инвестиционных банков выдвинул предложение о создании в Северной Африке серии мощных солнечных тепловых электростанций. Большую часть вырабатываемой таким образом энергии планируется экспортировать в Европу. В целом объем производимой электроэнергии может превышать 300 000 мегаватт, что примерно втрое превышает производительность всех электростанций Франции.

Можно привести еще много примеров. В энергетике переход от ископаемых видов топлива к возобновляемым источникам энергии происходит намного быстрее, чем это кажется большинству людей. Например, в США мощности, генерирующие энергию с помощью ветра, в 2008 г. увеличились на 8400 мегаватт, тогда как мощности, генерирующие энергию благодаря сжиганию угля, увеличились только на 1400 мегаватт.

Вопрос не в том, что мы должны делать, ибо тем, кто анализирует глобальную ситуацию, это кажется достаточно ясным. Вопрос в том, как успеть сделать это в отпущенное нам время. К сожалению, мы не ведаем, сколько нам осталось. Хранителем времени выступает природа, но мы не можем видеть ее часы.

Что надо сделать для того, чтобы переломить ход событий? Вот вопрос, который ставит перед человечеством План Б. Трудно ли это сделать? Несомненно. Высоки ли ставки? Несомненно.

Мышление, которое завело нас в трясину, вряд ли отпустит нас добровольно. Нам необходим новый склад ума. Позвольте мне процитировать замечание, сделанное экологом Полом Хокеном в обращении к студентам колледжа по случаю начала учебы в 2009 году: «Признавая чудовищные масштабы того, с чем нам предстоит бороться, прежде всего надо принять решение о необходимости это сделать, потом сделать это, а уж затем только спрашивать, можно ли сделать то, что уже сделано».

Лестер Р. Браун,

июль 2009 г.

Earth Policy Institute

1350 Connecticut Ave. NW

Suite 403

Washington, DC 20036

Тел.: (202) 496–9290

Факс: (202) 496–9325

E-mail: [email protected]

Web site: www.earthpolicy.org

Время от времени я возвращаюсь в прошлое, читаю о пришедших в упадок и погибших ранних цивилизациях, пытаясь понять причины их падения. Чаще всего причиной их гибели становилась растущая нехватка продовольствия. Несовершенство ирригационной системы шумеров вызвало прогрессирующее засоление почвы, что привело к снижению урожаев пшеницы и ячменя и в конце концов к падению шумерской цивилизации¹.

Цивилизацию майя погубила, по всей вероятности, усугубленная рядом страшных засух эрозия почв, которая подорвала обеспечение продовольствием. Что касается других ранних цивилизаций, то чаще всего к их падению приводили эрозия почв и являющееся ее следствием снижение урожая².

Не уготована ли та же судьба и нашей цивилизации? До недавнего времени это казалось невозможным. Я отвергал мысль о том, что нехватка продовольствия может в начале XXI в. обрушить и нашу глобальную цивилизацию. Однако наша неспособность обратить вспять проходящие в окружающей среде процессы, которые подрывают мировую продовольственную экономику, вынуждает меня прийти к выводу: если мы будем продолжать вести бизнес прежним образом, такой обвал станет не только возможным, но и наиболее вероятным³.

В связи с ростом цен на зерно ситуация за последние несколько лет ухудшилась. С середины 2006 г. по середину 2008 г. мировые цены на пшеницу, рис, кукурузу и соевые бобы выросли примерно втрое, достигнув исторических максимумов. Некоторое снижение цен на зерновые произошло только с началом мирового экономического кризиса 2008 г. Но даже в условиях кризиса цены на зерно все равно намного превышали исторический уровень.

За последние полвека мир пережил несколько скачков цен на зерновые, но ни одно из прошлых повышений не походило на нынешнее. Прежние скачки были обусловлены отдельными природными факторами – отсутствием муссонных дождей в Индии, жесточайшей засухой в Советском Союзе или губительной для посевов жарой на Среднем Западе США. Скачки цен были временными, и следующие за плохим годом урожаи обычно приводили к снижению цен на продовольствие. Рост цен на продовольствие, отмеченный в 2006–2008 гг., носит совершенно иной характер. На этот раз он обусловлен глубинными процессами. Выход из ужесточающейся продовольственной ситуации зависит от обращения вспять таких процессов, как эрозия почв, снижение уровня водоносных горизонтов и рост выбросов углерода.

Результатом устойчиво высоких цен на продовольствие стало распространение и усиление голода. Одна из провозглашенных в Декларации ООН целей тысячелетия в области развития – уменьшение голода и недоедания. В середине 90-х годов XX в. численность голодающих и недоедающих в мире сократилась до 825 млн человек. Однако вместо того чтобы продолжать сокращаться, численность голодающих стала расти, в конце 2008 г. достигнув 915 млн, а в 2009 г. превысив 1 млрд человек. Я полагаю, что если продолжать вести дела в привычном режиме, то сочетание прогнозируемого роста населения, планируемого отвлечения части зерна на производство горючего для автомобилей, распространяющегося дефицита распределяемой ирригационными системами воды и прочих глобальных процессов к 2015 г. увеличит численность голодающих до 1,2 млрд человек⁴.

Растущие цены на продовольствие и рост числа голодающих – первые сигналы усугубления продовольственного кризиса в мире. Во времена, когда прогресс считают почти неизбежным, этот недавний регресс на продовольственном фронте – тревожный признак. Продовольствие все больше и больше выглядит слабым звеном нашей цивилизации. Происходящее очень походит на то, через что пришлось пройти более ранним цивилизациям, археологические останки которых мы ныне изучаем.

В то время как мир бьется за то, чтобы накормить всех, производители сельскохозяйственной продукции сталкиваются с несколькими омрачающими их жизнь тенденциями. В продовольственном уравнении со стороны спроса действуют три способствующих росту потребления переменных – рост населения, увеличение потребления животных белков, полученных благодаря откорму скота зерном, и крупномасштабное использование зерна для производства горючего для автомобилей (эта составляющая проявилась в последнюю очередь).