Он вспомнил, как что-то с шипением просочилось сквозь его пальцы, когда он открыл пакет. Может, это была утечка времени?

— Мельчайших частиц холодильника не бывает! Он состоит из атомов железа и всего такого прочего!

— Значит, бывают холодильные молекулы. В каждой по одному атому от всего, из чего состоит холодильник.

— Да нельзя же взять… Хорошо, взять по одному атому от всего, из чего состоит холодильник, можно. Но холодильных молекул все равно не бывает, потому что… — Керсти закатила глаза. — Боже, что я несу? Я заразилась от вашей компании этим бредом! Я уже думаю как вы!

Вся вселенная дружно считает, что время не вещь, что это просто способ, который Природа изобрела, чтобы, чего доброго, все не случилось единым махом. А миссис Тахион заявляет: «Это ты так думаешь!»

Тропа вела через поля к предместьям с садами и огородами. Сады были вполне как сады,

и огороды как огороды. В некоторых копошились старики. Они тоже выглядели точь-в-точь как старики, копошащиеся на приусадебных участках: все они носили типичные стариковско-огороднические штаны.

По мере того как тележка скрипела по дорожке мимо, каждый из пожилых огородников прерывал свою работу и молча, по-огороднически, провожал прохожих взглядом.

— Должно быть, они таращатся на куртку Ноу Йоу, — предположила Керсти. — Мало того что она лилово-зелено-желтая, так еще ведь и синтетическая, верно? Синтетика в ходу не так давно. Хотя, конечно, не исключено, что внимание привлекает футболка Бигмака. Кто такие «Металлюги»?

Эти люди сеют бобы и окучивают картошку, думал Джонни. А наутро здесь будет только перепаханное воронками поле.

— Что-то кольцевой дороги не видно, — сказал Бигмак. — И телебашни на Сплинпике тоже.

— Зато фабричных труб тут гораздо больше, — заметил Ноу Йоу. — Я их раньше не видел. И почему не слышно шума машин?

Сегодня двадцать первое мая тысяча девятьсот сорок первого года, думал Джонни. Я знаю.

Через реку был перекинут узкий каменный мост. На середине мостика Джонни остановился и оглянулся. Некоторые из пожилых огородников до сих пор смотрели им вслед. Дальше, засадами-огородами, простиралось поле, откуда Джонни и остальные пришли. Поле нельзя было назвать особенно живописным: у него был тот характерный сероватый оттенок, который приобретают все поля, когда оказываются в непосредственной близости от города и понимают, что рано или поздно им суждено быть забетонированными.

— Я помню, как вокруг были сплошь дома, — пробормотал Джонни себе под нос.

— А теперь ты о чем?

— Так, ни о чем.

— Кое-что я вроде узнаю, — сказал Бигмак. — Вот это — Ривер-стрит. А вон там, на углу, раньше была лавочка мистера Пейтела, верно?

Но вывеска над окном гласила: «Дж. Вилкинсон. Табак и папиросы»

— Папиросы? — не понял Бигмак.

— Наверное, это такие сигареты.

Мимо проехала машина. Черная. Но вовсе не той жуткой чернотой, что у давешнего зловещего автомобиля. Нет, эта машина была заляпана грязью и кое-где проржавела. Она выглядела так, будто кто-то задумал соорудить гигантский пудинг на колесах и на полдороге передумал, но было уже слишком поздно. Джонни заметил, как водитель обернулся, чтоб посмотреть на пришельцев из будущего.

Глазеть на людей на улицах было неинтересно. Из одежды часто встречались шинели и шляпы, но все они были скучными. Сотни разнообразных фасонов скучности.

— Не стоит тут болтаться, — сказала Керсти. — На нас смотрят. Давайте попробуем раздобыть газету — хочется выяснить, в когда нас занесло. Тут так мрачно!

— Может, у них Великая Депрессия, — предположил Джонни. — Дедушка вечно твердит, что его детство прошло в годы Великой Депрессии.

— Теликов нет, все ходят в старомодных шмотках, ни одной приличной тачки, — сказал Бигмак. — Неудивительно, что все сидят в депрессии.

— О господи, — вдруг спохватилась Керсти. — Слушайте, только держитесь очень осторожно, ладно? Любая мелочь, которую вы тут натворите, может значительно изменить будущее. Вы меня поняли?

Они зашли в магазинчик, оставив Бигмака на улице — караулить тележку.

Внутри было темно и пахло деревом.

Джонни как-то ходил с классом на экскурсию. Их водили по парку, музею под открытым небом, где были всякие старинные вещи, чтобы показать, как люди жили в Былые Времена. Экскурсия вышла довольно увлекательная, хотя школьники дружно делали вид, что им скучно: стоит хоть немного выдать свой интерес, и оглянуться не успеешь, как в тебя запихают образование — исподтишка, пока твоя бдительность ослаблена.

Так вот, внутри лавка оказалась чем-то похожа на тот музей, только тут были вещи, которых на экскурсии не увидишь: например, кошка, спящая на мешке с собачьим сухим кормом. И запах. К запаху деревянных половиц примешивались и другие: парафина, еды на плите, свечей.

Невысокая леди в очках выжидательно взглянула на посетителей.

— Да? Что вам угодно? — И кивком указала на Ноу Йоу. — А негритенок с вами, да, ребята?

Позор возлежал на груде пакетов и урчал.

Бигмак смотрел на проезжающие мимо машины. Машин было немного. Две женщины встретились, когда переходили улицу, и остановились поболтать прямо посередине дороги. Одна из них за разговором украдкой поглядывала на Бигмака.

Он скрестил руки на груди, чтобы закрыть надпись «Металлюги».

А потом прямо перед ним остановилась машина. Водитель вышел, скользнул взглядом по Бигмаку и зашагал по улице.

Бигмак уставился на машину. Он видел похожие автомобили по телику — чаще всего они попадались в тех дурацких телеспектаклях, где одна машина и две актрисы болтаются туда-сюда по одной и той же улице. Почему-то создатели этих спектаклей думают, что при помощи большого набора шляпок им удастся заставить зрителей поверить, будто дело происходит в Былые Времена.

Ключи торчали в замке зажигания.

По натуре Бигмак вовсе не был склонен нарушать закон, просто ему постоянно не везло: вечно он оказывался там, где закон нарушался. Это все из-за идиотизма. В смысле, идиотизма окружающих. По большей части идиотизм окружающих заключался в том, что они делали машины, способные за десять секунд разгоняться до 120 миль в час, и продавали их людям, которые думают только о всякой ерунде вроде расхода бензина и цвета салона. Ну где здесь, спрашивается, здравый смысл? Автомобили предназначены не для этого!

Ключи торчали в замке зажигания.

Сам Бигмак искренне считал, что оказывает владельцам быстрых машин услугу, когда демонстрирует, на что способны их тачки. И с угоном это не имело ничего общего, потому что он всегда по возможности возвращал позаимствованное имущество законным владельцам, порой даже почти в том же виде, что и брал. Казалось бы, ты должен только гордиться, если кто-то доказал, что твоя тачка может выдавать 130 миль в час по Сплинберийской кольцевой! Но на Бигмака поступали одни лишь жалобы.

Ключи торчали в замке зажигания. Есть миллион других мест, где они могли бы находиться, но они торчали в замке зажигания.

Древние тачки вроде этой, может, вообще толком разогнаться не могут…

Ключи торчали в замке зажигания. Бескомпромиссно торчали. Маняще.

Бигмак беспокойно переступил с ноги на ногу.

Ему было прекрасно известно, что в мире встречаются люди, которые считают неправильным ездить на чужих автомобилях. Однако, если посмотреть с другой стороны, если приглядеться…

Ключи торчали в замке зажигания.

Керсти набрала полную грудь воздуха, собираясь ответить продавщице, — словно «Конкорд» включил турбины на реверс.

Джонни показалось, что лавочка вокруг вдруг выросла и Ноу Йоу остался посреди нее — маленький и беззащитный.

А потом Ноу Йоу сказал:

— Да, так и есть. Я с ними. Тумба-юмба.

Пожилая продавщица удивилась.

— Боже, ты прекрасно говоришь по-английски!

— От дедушки научился, — ответил Ноу Йоу. Голос его резал как бритва. — Он питался исключительно высокообразованными миссионерами.