– Здесь сейчас хоть кто-нибудь есть?

– Сегодня вечером заседание городского совета. В шесть часов. Вы можете поставить свой вопрос на открытое обсуждение.

Точно, подумал Билл. Открытое обсуждение. Общественный форум. Именно так и нужно подойти к этому делу. Тут явно происходит что-то нечистое. Похоже, решения, касающиеся всего города, были приняты комиссией по планированию на закрытом заседании, без учета мнения простых людей. Билл не мог сказать, имели ли тут место взятки, обещания, сделанные в обмен на наличные, пакеты акций или что там еще, но определенно что-то было не так, и требовалось немедленно привлечь к этому внимание широкой общественности.

Надо будет позвонить Бену, проследить за тем, чтобы он рассказал обо всем в своей газете.

– Благодарю вас, – сказал Билл секретарю. – Я обязательно подниму этот вопрос на заседании совета. Когда оно начинается?

– В шесть вечера. Зал заседаний рядом.

– Я непременно буду, – заверил парня Билл.

В обед позвонила Джинни, чтобы узнать, как у него дела. Билл уже звонил ей, когда только прибежал в полицейский участок, рассказал, что обнаружил труп, и предупредил, что не вернется домой до того, как она уйдет на работу. И вот теперь он изложил все подробности, объяснив, что полиция пока что не установила личность неизвестного и причину его смерти. Тело увезли в канцелярию коронера округа во Флагстафф.

– Это было убийство? – спросила жена.

– Не знаю, – сказал Билл. – Думаю, это выяснится только при вскрытии.

– Ужас какой!

«Ты не знаешь и половины всего», – подумал Билл. Он помолчал, обдумывая, рассказать ли Джинни о мертвых животных, но что-то удержало его, и он перешел к уничтожению лужайки, совершенному «Хранилищем».

– Значит, вот что это были за взрывы, – сказала Джинни.

– Там все полностью уничтожено. Съезди туда после работы. Ты не узнаешь это место.

– Так вот как ты обнаружил труп? Осматривая разрушения?

– Точно. Я шел по лужайке – точнее, по тому, что от нее осталось, и увидел торчащую из кучи мусора руку. Вернувшись бегом в полицейский участок, я рассказал о случившемся. – Откинувшись на спинку кресла, Билл посмотрел в окно на лес. – Джин, там не осталось ни одного дерева. К концу недели исчезнет все, и камни, и холм. Там будет лишь ровный пустырь.

– А ты что ожидал?

– Не знаю. Наверное, я полагал, что магазин попытаются привязать к окружающей местности, понимаешь, чтобы не задевать чувства местных жителей. Но там все просто изуродовали. Вырубили и сожгли. Сейчас это напоминает строительную площадку в одной из стран третьего мира. – Билл помолчал. – Сегодня вечером я собираюсь говорить об этом на заседании городского совета. На мой взгляд, были грубо нарушены все правила, регулирующие строительство в городе, но когда я сказал это одному типу из городского совета, тот выразился в том духе, будто комиссия по планированию сделала для «Хранилища» исключение.

– А ты спрашивал у Бена, знает ли он что-нибудь?

– Нет. Я как раз собирался ему звонить.

– И что ты намереваешься делать?

– Ничего. Задать кое-какие вопросы, получить на них ответы. Не могу сказать, что я очень уж удивлен тем, что городские власти продали нас с потрохами, но я хочу добиться того, чтобы они за это ответили. Не хочешь сходить за заседание вместе со мной?

– Не хочу.

– Ну же!

– Мне предстоит жить и работать в этом городе. Те, с кем ты собираешься столкнуться лбами, это родители моих учеников. Я останусь в стороне.

– Ну хорошо. Я пойду вместе с Беном.

– Вот и чудесно.

У Джинни было всего полчаса на обед, и она сказала, что ей нужно поторопиться, чтобы успеть поесть до конца перемены. Поэтому Билл отпустил ее, положил трубку и отправился на кухню за своим обедом – макаронами быстрого приготовления.

Ближе к вечеру он позвонил Бену, и редактор местной газеты рассказал ему, что труп принадлежит чужаку, судя по всему, бездомному бродяге, который проходил через город, направляясь в Альбукерк. Предварительный осмотр показал, что мужчина умер от переохлаждения, а не от травм или ранений.

– Наверное, бедняга просто лежал в кустах, и его сгреб бульдозер, расчищавший площадку, – сказал Бен. – Конечно, странное дело, но вполне объяснимое.

– Вот как? – спросил Билл.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Ты сегодня вечером идешь на заседание городского совета?

– Я всегда на них хожу. Это моя работа. А что?

– Мне нужно, чтобы кто-то сидел рядом со мной. А Джинни наотрез отказалась пойти.

– Трус! Я всегда сижу на заседаниях совета один.

– Ну, ты у нас герой.

Редактор фыркнул.

– А с чего это ты идешь на заседание совета?

– Чтобы остановить строительство «Хранилища» в Джунипере.

– Поздновато для этого, тебе не кажется? – усмехнулся Бен.

– Возможно. Но ты видел, что они сделали с тем участком?

– Это их земля.

– Существуют же экологические нормы, правила строительства, порядки, законы.

– И иногда их обходят.

Билл был потрясен.

– Что тебе известно?

– Я же не полный болван. Когда я вижу что-то такое, что кажется мне немного странным, я задаю вопросы. Понимаешь, это моя профессия. Журналистика, понимаешь?

– И?

– И – но только между нами – мне сказали, что ради того, чтобы получить «Хранилище» в Джунипер, были сделаны определенные уступки. В противном случае магазин отправился бы в Рэндолл. Сам знаешь, между нашими двумя очаровательными городами уже давно продолжается необъявленная война за контракты, и тот, кто предлагает более сладкие условия, получает новые рабочие места, дополнительный налог на недвижимость и все остальные прелести, связанные с открытием нового бизнеса.

– Проклятье!

– В этой борьбе ты будешь одинок. Город умирает. Многие продадут свою родную мать, если только это даст новые рабочие места. Все считают, что небольшое нарушение каких-то устаревших законов – маленькая цена за экономическую стабильность.

– А ты сам что думаешь?

– То, что думаю я, не имеет значения.

– Но все же, что ты сам думаешь?

Билл помолчал.

– Только между нами?

– Только между нами.

– Я откажусь от своих слов. Мне полагается быть беспристрастным. К тому же от этого зависит мое существование.

– Я все понял.

– Я ничего не имел бы против того, чтобы «Хранилище» отправилось в Рэндолл.

Билл поймал себя на том, что задержал дыхание. Он тихонько выдохнул.

– Почему?

– Не знаю, – признался редактор.

– Ну же. Мне ты можешь открыться.

– Честное слово, я действительно не знаю.

– Но «Хранилище» тебе не нравится.

– Нет, – подтвердил Бен, и его тихий голос стал серьезным. – «Хранилище» мне не нравится.

Они поужинали рано, чтобы Билл вовремя успел на заседание городского совета. Саманта вызвалась сопровождать его, но он чувствовал, что обеих девочек пугает мысль о предстоящем выступлении отца, поэтому Билл сказал ей, что все в порядке и он пойдет вместе с Беном.

Шеннон высказалась более прямо.

– Пап, ты только постарайся сделать так, чтобы нам не было за тебя стыдно.

– А тебе приходится за меня стыдиться? – усмехнулся Билл.

– Постоянно.

Родители рассмеялись.

Девочки к ним не присоединились.

После ужина Билл поехал к зданию городского собрания, по дороге разглядывая пустые витрины магазинов и пустующие здания. Старый центр города медленно умирал после того, как в конце восьмидесятых закрылась лесопилка. Местные обвиняли во всем «экологов», некую туманную группу, включавшую в себя не только широкую коалицию ученых, борцов за охрану окружающей среды и простых граждан Аризоны, выступавших в защиту оказавшейся на грани исчезновения белки, обитающей в сосновых лесах, которым удалось добиться от федерального правительства введения моратория на заготовку леса в этой части штата, но и вообще всех тех, кто поддерживал любую форму государственного регулирования, будь то стандарты здравоохранения и безопасности или же запрет на захоронение ядовитых отходов. Сказать по правде, белка лишь ускорила неизбежное, что, вероятно, в долгосрочной перспективе было городу только на благо. Заготовка древесины в прежних объемах могла бы продолжаться от силы лет пять, после чего все лесные запасы региона были бы истощены. Да, деревья – возобновляемое сырье, и компании, занимавшиеся заготовкой древесины, старательно засаживали молодняком выработанные делянки, но вся беда заключалась в том, что валили деревья гораздо быстрее, чем они росли.