Вся школа говорила только о «Хранилище».

Джинни не могла припомнить, когда еще какая-либо другая тема так полностью доминировала во всех разговорах. Местные, региональные и федеральные выборы, войны, события в мире – ничто не привлекало внимания учителей и учащихся так, как «Хранилище».

На самом деле это печально, когда открытие торгового центра оказывает на людей большее воздействие, чем важнейшие мировые события.

И все же Джинни вместе со всеми оживленно обсуждала потрясающую новую моду, поразительно низкие цены и широчайший выбор товаров повседневного обихода, пришедшие в Джунипер.

– Я уже по уши в долгах, – призналась как-то за обедом Трейси Уэллс, когда все учителя обсуждали, сколько кто потратил в «Хранилище». – Я превысила лимит по кредитной карточке, и последнюю пару вещей мне пришлось просто взять в кредит.

На какое-то мгновение у Джинни в памяти всплыли черные грузовики, несущиеся по пустынному ночному шоссе; она представила себе, как значительная часть населения Джунипера влезает в долги, и ее охватила холодная дрожь.

Однако все это быстро прошло, и Джинни уже со смехом обсуждала с другими преподавателями в учительской, что скажут их мужья, когда начнут приходить счета выплат по кредитным карточкам.

Больше всего ее поражало то, как кардинально изменилось отношение Билла к «Хранилищу». На протяжении нескольких месяцев он встречал буквально с патологической враждебностью все, даже отдаленно связанное с этим предприятием. И вот теперь внезапно от былой неприязни не осталось и следа.

Казалось, Билл был в одночасье обращен в новую веру. Он сходил на торжественное открытие «Хранилища», своими собственными глазами убедился в том, что в новом торговом центре нет ничего странного и необъяснимого, ничего зловещего и необычного, и все его отвращение бесследно исчезло. Теперь Билл ходил в «Хранилище», делал там покупки, а иногда просто прогуливался по торговым залам, разглядывая витрины.

И вот вчера он, по сути дела, согласился на то, чтобы Сэм там работала.

Нет конца чудесам.

После работы Джинни, возвращаясь домой, проехала мимо средней школы. Она понимала, что это плохая привычка. И, как говорили в один голос знакомые, ей следовало бы чуточку больше доверять своим дочерям. Но она сама работала в школе и знала, какие сейчас дети.

К тому же даже хорошие девочки иногда совершают плохие поступки.

Именно так была зачата Саманта.

Джинни никогда не жалела об этом. Она любила свою старшую дочь. И все же, вероятно, ее жизнь сложилась бы иначе, если бы она не забеременела так рано. Начнем с того, что она получила бы диплом магистра. Возможно, даже продолжила бы обучение в аспирантуре. Однако на ее плечи легла ответственность материнства, и она даже оглянуться не успела, как вылетела из колледжа, они с Биллом поженились, и пришлось кардинально пересматривать все планы на будущее.

Для своих дочерей Джинни желала большего. Она хотела, чтобы обе получили образование, нашли себя до того, как обстоятельства вынудят их взять на себя роль, которую им придется играть до конца своей жизни. Она не хотела, чтобы они из дочерей сразу же стали матерями. Им требовалось время самим побыть взрослыми, выковать свой характер без участия родителей, супругов и детей.

Вот почему Джинни, пожалуй, действительно порой держала своих дочерей в слишком тугой узде. Не давая им возможности бегать совсем без присмотра. Она проверяла, правда ли они там, где говорят. Вместе с Биллом они строго требовали соблюдения «комендантского часа». Странное поведение по провинциальным меркам Джунипера. Но ей хотелось верить, что судьба ее дочерей сложится не так, как у большинства девушек города.

Перед тем как ехать домой, Джинни остановилась у сельскохозяйственного рынка и купила свежих овощей, затем взяла в «Купи и сэкономь» хлеб и молоко. Билла дома не было – «У Стрита», если верить записке, прикрепленной магнитом к холодильнику, – и она оказалась дома совершенно одна. В кои-то веки.

Шеннон вернулась через час, когда Джинни резала помидоры для томатного соуса. Бросив учебники на стол у двери, дочь плюхнулась на диван и сразу же схватила пульт дистанционного управления, чтобы включить телевизор.

– Тишина – золото, – заметила Джинни.

– Тишина – это очень скучно, – возразила Шеннон. – Терпеть не могу возвращаться домой, когда там тихо. В этом есть что-то жуткое.

– А я, наоборот, считаю, что это очень здорово, – сказала Джинни, но дочь уже щелкала каналами, стараясь найти передачу с самым вызывающим сюжетом.

Через несколько минут пришла Саманта. Улыбнувшись, она поздоровалась, отнесла учебники в спальню, после чего вернулась на кухню и, достав из холодильника банку консервированных перцев, села за стол напротив матери. Потом вздохнула, громко и театрально.

Джинни сдержала улыбку, продолжая нарезать помидоры.

– Мне нужны деньги, – объявила Саманта.

– Можешь попробовать устроиться на работу.

– Я как раз об этом и говорю. – Саманта подалась вперед. – «Хранилище» продолжает набирать персонал, но я не знаю, долго ли это продлится. Вакансии быстро заканчиваются. Скоро все свободные места будут уже заняты.

– В таком случае почему бы тебе не подать заявление?

– А можно?

– Я ничего не имею против.

– Я знаю, что ты ничего не имеешь против, но как насчет папы?

Перестав резать, Джинни улыбнулась.

– А ты сама у него спроси, – сказала она. – Думаю, все будет в порядке.

– Ты с ним уже говорила?

– А для чего еще нужны матери?

– О, мамочка, спасибо! – Вскочив, Саманта обежала вокруг стола и бросилась матери на шею.

– Тошно вас слушать, – бросила лежащая на диване Шеннон. – Меня сейчас вырвет.

Джинни рассмеялась.

– Ты могла бы поучиться признательности у своей сестры.

– Ну да, конечно!

Саманта осталась на кухне, возбужденно обсуждая то, как будет успевать учиться в школе и ходить на работу, а Джинни, закончив готовить соус, поставила кипятить воду для макарон. Девочка умолкла только тогда, когда домой вернулся Билл, мгновенно погрузившись в натянутое, выжидательное молчание. Из гостиной донесся смешок Шеннон.

Джинни бросила взгляд на младшую дочь.

– Привет, папа, – сказала Саманта, выходя в прихожую навстречу отцу.

Билл подозрительно нахмурился, и это выражение было напускным лишь наполовину. Он перевел взгляд с Саманты на Шеннон, затем на жену.

– Ну, хорошо, что тут у вас происходит? Кто разбил машину? Кто сломал мой компьютер? Кто наговорил по телефону на девятьсот долларов?

– О, папочка! – воскликнула Саманта. – Я уже не могу просто поздороваться с тобой, ты сразу лезешь в бутылку, увидев в этом то, чего на самом деле нет.

– Что поделаешь, вы меня к этому приучили, – сказал Билл.

Шеннон рассмеялась.

Джинни увидела, как лицо Билла озарилось пониманием. Он посмотрел на нее, и она едва заметно кивнула, взглядом предлагая сдержать свое обещание.

– Мать говорит, ты хочешь устроиться на работу, – сказал Билл.

Джинни с признательностью посмотрела на него.

Саманта кивнула.

– В следующем году мне будут нужны деньги на учебу.

– И где же ты хочешь работать?

– В «Хранилище», – с надеждой произнесла Саманта.

Билл вздохнул.

– Знаю, «Хранилище» тебе не нравится, – поспешно продолжала девушка, – и я это понимаю. Но платят там хорошо, и к тому же я собираюсь там только подрабатывать. Мне обещали подстроить график работы под расписание уроков.

– Ты уже говорила с администрацией?

– Нет. Я решила сначала переговорить с тобой.

– Ну, в таком случае… – Билл сделал вид, будто размышляет. – Ладно, – наконец сказал он.

– Я могу там работать?

Он неохотно кивнул.

– Раз ты так хочешь.

– Спасибо! – Саманта стиснула отца в объятиях. – Ты самый лучший папа в мире!

– Вот теперь уже начинается настоящая тошнота, – проворчала Шеннон.