Руководство «Хранилища» никак не прокомментировало эти трагические события, но подготовило заявление для прессы, в котором говорилось, что в настоящий момент изучается возможность их взаимосвязи.

Билл перечитал заметку, чувствуя, как холод разливается по всему телу.

Олень.

Выйдя из программы новостей, он в течение нескольких долгих минут смотрел на пустой экран, прежде чем наконец вернулся к электронной почте и открыл сообщения от компании, начиная рабочий день.

Посмотрев на лежащий перед ним контракт, Грег Харгроув нахмурился. Ему совсем не нравилось вести дела подобным образом. Да, веяние времени и все такое – но он по-прежнему предпочитал общаться со своими клиентами по старинке, лично. Возможно, все эти факсы, телефонные переговоры и почтовые отправления годятся для инвестиционных фирм с Уолл-стрит, но, черт побери, строительство – это не перекладывание бумажек с места на место. Это тяжелый физический труд, требующий реальной работы реальных людей. Тех, кто своими руками создает что-то осязаемое.

Посему подобный подход казался Грегу в корне неправильным.

Он взял документ в руки. Это был самый крупный подряд из всех, какие у него когда-либо были, и, вероятно, из всех, какие у него когда-либо будут, и ему было не по себе общаться с одними только бумагами. Он хотел увидеть лицо, почувствовать рукопожатие, услышать голос.

Ну, на самом деле голос он слышал. Больше того, разные голоса. Они говорили с ним по телефону. Бездушные официальные голоса чиновников, говоривших ему, а не с ним, которых, похоже, нисколько не интересовало, хочет ли он сам что-либо сказать.

Но в последние несколько дней не было даже и этого. Остались только одни списки, перечни, разъяснения и требования.

Особенно выводило Грега из себя, что документы, как правило, пересылались ему по факсу ночью. Плохо было уже то, что он не имел возможности вести дело с человеческим существом, но провернуть все у него за спиной? Поставить его перед свершившимся фактом? Грег был просто взбешен.

Он привык к тому, что клиента можно провести по площадке, объяснить, что делается и почему, показать ему различные стадии и этапы работ, ответить на вопросы, рассеять опасения.

Он не привык составлять отчеты.

Не привык к тому, что его отчеты будут критиковать.

Вот что беспокоило его больше всего. Утрата контроля. Во всех предыдущих проектах Грег сам всем заправлял. Именно он принимал все принципиальные решения. Ну да, он должен был строить так, чтобы удовлетворить клиента, выполнить его волю, однако в этих широких рамках он пользовался полной самостоятельностью. Однако теперь Грег превратился в простого рабочего, который выполнял чужие распоряжения, не имея права думать.

Это ему совсем не нравилось.

А пока что был еще только этап планирования. Одному богу известно, что будет, когда начнется собственно строительство.

Будет лучше, сказал себе Грег. Обязательно будет лучше.

За спиной у него раздался стук в дверь, и он обернулся. На пороге кабинета стоял Тед Бакмен, тяжелым рабочим башмаком растиравший окурок о бетонный блок.

– Босс, вы готовы трогаться в путь? Мы собираемся приступить к разметке.

Вздохнув, Грег кивнул.

– Валяйте, – сказал он. – Я пойду с вами. Вот только возьму чертежи.

Уронив контракт на стол, Грег направился к шкафу за чертежами, по пути остановившись у факса, чтобы забрать уточнения, пришедшие сегодня утром.

Месячных до сих пор не было.

Закрыв шкафчик, Шеннон покрутила кодовый замок, перекладывая учебники из левой руки в правую. До сих пор у нее никогда не случались задержки. Она знала, что у некоторых девчонок циклы постоянно гуляют. Но у нее они были точными, как часы. За всю ее жизнь месячные не сбивались ни на один день.

И вот теперь они задерживались на три дня.

Держа учебники перед собой, Шеннон направилась по коридору в кабинет математики, которая сегодня была первым уроком. Она понимала, что это глупо, но тем не менее ее переполняло невыносимое чувство стыда, как будто ее беременность уже бросалась в глаза, и она шла, пытаясь прикрыть свой живот.

Быть может, мама права. Быть может, ей действительно нужно больше есть. Тогда можно будет объяснить растущий живот лишним весом, а не беременностью.

Быть может, она вовсе не беременна.

Шеннон вздохнула. Это с ее-то невезением?

Нет, практически наверняка она беременна.

Возможно, у нее двойня.

В кино, в книгах, в журналах девчонки всегда делились этим со своими сестрами, но Шеннон просто не могла открыться Саманте. Ей очень хотелось бы поговорить с сестрой вечером, когда родители уже лягут спать, объяснить ей свои проблемы и получить от нее сочувствие и совет, однако об этом не могло быть и речи. Сэм просто слишком идеальная. Она привлекательная, ее все любят, оценки у нее всегда хорошие, она не знает, что такое неприятности. Несмотря на то что мальчишки начали увиваться за Сэм, когда ей только стукнуло пятнадцать, Шеннон сомневалась, что ее сестра уже с кем-то спала. Скорее всего, она будет ждать до замужества.

Так что сестра относилась к ней даже еще строже, чем родители.

Нет, поговорить об этом с Сэм нельзя.

И поговорить с Дианой также нельзя. Диана – ее лучшая подруга, но она не умеет держать язык за зубами. Шеннон понимала, что если только намекнет о своих страхах Диане, на следующий день эта новость уже будет известна всей школе. К тому же в сильно преувеличенном виде.

Этого она не хотела.

На самом деле открыться можно было одному только Джейку. И Шеннон сознавала, что никакой радости это не принесет. Она не могла точно сказать, какой будет его реакция, но кое-какие догадки у нее были, и от одной только мысли о предстоящем разговоре у нее в груди возникал тугой комок.

Ей хотелось определенности. Так, по крайней мере, будет легче. Самым страшным была неопределенность. Если она будет точно знать, что беременна, можно будет хотя бы подумать о будущем, составить план действий. А так оставалось только переживать и гадать; ее мысли лихорадочно метались между двумя противоположными сценариями.

Надо будет купить тест на беременность и провести его в туалете в школе, однако Шеннон понимала, что, где бы она ни купила тест, рано или поздно известие об этом дойдет до ее родителей.

Одно из многих неудобство жизни в маленьком городке.

«Вот, по крайней мере, один положительный момент, который принесет “Хранилище”, – подумала Шеннон. – Анонимность».

«Хранилище».

Просто умилительно, как все были взбудоражены грядущим появлением «Хранилища». Можно подумать, в Джунипере открывают «Нейман-Маркус»[3] – так все обсуждали открытие сетевого магазина эконом-класса.

Левая нога Шеннон скользнула назад.

Она не смотрела себе под ноги и слишком поздно заметила, что на полу что-то разлито. Лихорадочно пытаясь удержать равновесие и не упасть, Шеннон крепче стиснула учебники и отшатнулась назад, случайно налетев на Майнди Харгроув.

– Эй! – воскликнула та, отталкивая ее. – Поосторожнее, Дэвис!

Шеннон выпрямилась.

– Извини, я поскользнулась.

– Ну конечно.

– Все произошло случайно.

– Правда-правда.

– О, ну съешь меня, Майнди!

– А ты была бы только рада, так?

Подростки, остававшиеся в коридоре, откликнулись на эту перепалку насмешливыми криками. Показав Майнди неприличный жест пальцем, Шеннон поспешила в кабинет математики.

Тут ее догнала Диана.

– Здорово ты ее! – со смехом сказала она.

– Ты все видела, да?

– Ты врезалась прямо в нее. Буквально сшибла с ног.

– На полу была разлита вода. Я витала в облаках и поскользнулась.

– Поделом этой заносчивой стерве!

Шеннон изобразила недоумение.

– Это кто заносчивая? Майнди?