утешает Лермонтов Вареньку в неудавшейся жизни.
А дальше почерком писаря -
Лишь только ночь своим покровом…
И т. д.
По окончании поэмы снова появляется рука Лермонтова. Конец поэмы отделен чертой, как обычно делает Лермонтов в своих тетрадях, когда дальше идет что-то совсем иное.
Под чертой, следом за поэмой, Лермонтов пишет:
Я кончил, – и в груди невольное сомненье:
Займет ли вновь тебя давно знакомый звук, –
Стихов неведомых задумчивое пенье, –
Тебя, забывчивый, но незабвенный друг?
Лермонтов виделся с Лопухиной в Петербурге в 1838 году! куда Варвара Александровна приезжала с мужем, по дороге за границу. Об этом рассказывает Шан-Гирей. Варвара Александровна очень изменилась, побледнела и похудела; «и тени не было прежней Вареньки, только глаза сохранили свой блеск и были такие же ласковые», – пишет Шан-Гирей в своих воспоминаниях. Он передает свой разговор с ней:
– «Ну как вы здесь живете?»
– «Почему же это вы?»
– «Потому, что я спрашиваю про двоих».
– «Живем, как бог послал, а думаем и чувствуем, как в старину»[271].
За Лермонтовым послали в Царское Село, где он в то время жил и где стоял его полк. Это была их последняя встреча.
Лермонтов не раз дарил Вареньке «Демона». Сохранился лист с посвящением Лопухиной. Так же, как и рукопись 1838 года, он хранится в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.
Лист переписан писарской рукой, но композиция продумана Лермонтовым. Сверху крупно: «В………. А………… Б».
Число точек соответствует числу букв имени Варвары Александровны.
Немного ниже, справа, четыре строки:
Прими мой дар, моя Мадонна…
Под ними левее:
Буква «Б» раздраженно перечеркнута карандашом, и карандашом же крупно написано: «Л».
Получив рукопись от переписчика, Лермонтов перечеркивает начальную букву фамилии Вареньки, которую она носила по мужу, и пишет первую букву ее девичьей фамилии. Он делает это, вероятно, быстрым, непроизвольным движением руки, не думая о последствиях, каким его герой Жорж Печорин бросает в горящий камин визитную карточку Верочки и ее мужа.
Во время экспедиции в Чечню, летом 1840 года, Лермонтов имел при себе большой альбом в темном коричневато-лиловом коленкоровом переплете с выбитыми на нем цветами[272]. Стремление к внутренне близкому и родному, но недосягаемо далекому существу – вот лейтмотив альбома. Эта тема находит свое воплощение в образах сосны и пальмы, которые чередуются с впечатлениями походной жизни.
Альбом начинается стихотворением «Живой мертвец». «Живой» зачеркнуто и сверху надписано: «Новый».
Желаю, плачу и ревную,
Как в старину…
Перевернем страницу:
Покоя, мира и забвенья
Не надо мне!
И дальше:
На севере диком стоит одиноко…
Потом что-то перечеркнуто карандашом, и снова повторяется тема про сосну.
В центре страницы рисунок: пальма на скале. Едут два всадника – Печорин и княжна Мери. Справа сухое дерево с одним суком. Через несколько страниц – снова «На севере диком» – вариант. Несколько страниц написаны карандашом. Это предисловие к «Герою нашего времени». Тут же черновой набросок: «У гр. В. был музыкальный вечер».
Рисунки окружающей природы и походной жизни, кавказские пейзажи, русский лагерь; едет арба, и на этом фоне одна тема с вариациями: «Сосна и пальма». Когда перелистываешь альбом, точно присутствуешь при рождении темы «Валерика» – хотя этого стихотворения здесь и нет.
Я к вам пишу: случайно! право,
Не знаю как Я для чего.
Я потерял уж это право.
И что скажу вам? – ничего!
Что помню вас? – но, боже правый.
Вы это знаете давно.
И вам, конечно, всё равно.
Но я вас помню – да и точно,
Я вас никак забыть не мог!
[273] До настоящего времени не было портрета Варвары Александровны Лопухиной, который давал бы приблизительное представление об этой женщине, которую до конца дней любил Лермонтов. За последние годы Пушкинским домом в Ленинграде приобретен ее акварельный портрет[274], до сих пор остававшийся неизвестным. С портрета смотрит живая Варенька. Она держится очень прямо, что придает всей ее фигуре какую-то стремительность. Вдохновенный, наполненный большим внутренним содержанием облик дышит исключительным очарованием. Над бровью отчетливо выведена родинка.
Под портретом подпись карандашом: «Работа М. Ю. Лермонтова. Поэта». И дальше рукою Висковатого: «Работа несомненно М. Ю. Лермонтова и изображает Варвару Александровну Бахметеву, рожд. Лопухину. Пав. Висковатый».
В 1839 году у Варвары Александровны родилась дочь Ольга. Лермонтов видел девочку. Висковатый предполагает, что под этим впечатлением написано стихотворение «Ребенку».
О грёзах юности томим воспоминаньем,
С отрадой тайною и тайным содроганьем,
Прекрасное дитя, я на тебя смотрю…
О, если б знало ты, как я тебя люблю!
Как милы мне твои улыбки молодые,
И быстрые глаза, и кудри золотые,
И звонкий голосок… Не правда ль? говорят,
Ты на нее похож…. Увы! года летят:
Страдания ее до срока изменили;
Но верные мечты тот образ сохранили
Висковатый рассказывает о сильном впечатлении, которое произвела на Лермонтова встреча с девочкой. Он долго ласкал ребенка и потом, не в силах сдержать слез, вышел в другую комнату[276].
В. А. Лопухина умерла в 1851 году и похоронена в Москве в соборе Донского монастыря.
Глава четвертая. Передовая московская молодежь 30-х годов
В то время как в залах и гостиных дворянских особняков танцевали, играли в карты, сплетничали и злословили, в мезонинах и антресолях, где ютилась молодежь, шла иная жизнь.
Здесь мечтали о подвигах, спорили до рассвета, писали стихи.
Жизни-развлечению фамусовской Москвы лучшая часть молодежи 30-х годов противопоставляла свой идеал труда и борьбы; себялюбию и классовой ограниченности – идеалы гуманности и свободы.
Крепостничество отцов оскорбляло в них чувство человеческого достоинства, заставляло на каждом шагу негодовать и возмущаться.
Г нет николаевской реакции давил на слабые юные плечи. Героический пример декабристов звал на борьбу, но реальная действительность не давала возможности действия. Юноши тосковали, их мысль блуждала в туманных мечтах о подвиге, о жертве за свободу родины, за счастье человечества.
Молодежь 30-х годов продолжает лучшие традиции старшего поколения, к которому относились декабристы. Московский передовой юноша обоих поколений чужд карьеризма. Высокие общечеловеческие и гражданские идеалы преобладают в нем над узко эгоистическими интересами. Он отрицательно относится к официальной России и с глазах консервативного дворянского общества слывет опасным мечтателем.
