— Ну ты и… — Хотела высказаться я, но Даниэль опередил.

— Бабник! — только у него это прозвучало с непонятной интонацией. Похоже, он хвалил деда. За что получил по колену.

— Я не такой! — тут же оправдался Куран.

— Ты смотри, — пригрозила ему я. — Узнаю (а от меня не спрячешься), и будет тебе каюк!

Таван хохотал от души. Пока мы не прибыли. А там на него напал страх.

Осень в горах была холодной. Ветры налетали на любого человека со всех сторон, и заглядывали ему под одежду, шутливо запихивая за ворот и под куртку сквозняк. Фиолетово-серые облака стояли над Говерлой.

Ведьмы почувствовали нас. Сила ветров усилилась. Я выставляла перед нами щиты, чтобы мы могли спокойно двигаться по дорожке к той самой сторожке, о которой нам рассказывал Таван. Его лицо менялось при каждом шаге. Он то хмурился, то улыбался, то злился, — короче, он боялся. Мы остановились у обветшалого домишки. Дед заглянул туда, оставив нас у входа.

— Как думаешь, каким будет их встреча? — спросил Даниэль, обнимая меня.

— Не знаю. Учитывая то, как он ее обидел — вряд ли она бросится ему на шею. — Ответила я, помедлила немного, и воспользовалась отсутствием Тавана. Прижалась к мужу, крепко-крепко поцеловала.

— Эй! Не заставляйте меня завидовать! — донеслось из домика, и к нам вышел вампир. — Ее там нет.

Таван сел на пороге. Он расстроился.

— Наверное, она не верит в твое раскаяние. — Предположила я.

— Как мне доказать ей, что я изменился? — озадачился он. — Я итак думал о ней на протяжении столетий каждый день, каждую ночь. Вспоминал ее нежные руки…

Он снял с косы ленту, погладил ее.

— Это единственное, что осталось у меня от моей Лесточки. — С грустью проговорил он.

— Ну, зная их характер, — подал голос Даниэль. — Тебе придется наизнанку вывернуться, чтобы доказать свою любовь. Я — тому пример!

— Поверь малыш, эти женщины того стоят! — вздохнул Таван. — Только со своей ведьмой ты будешь по-настоящему счастлив.

В природе внезапно что-то изменилось. Мы не сразу поняли, что именно. Но облака пропустили несколько лучиков солнца. А те опустились на смереку у обрыва, рядом с которой стояла она — Гелеста. Стояла и смотрела прямо на Тавана. Он же боялся пошевелиться. Клянусь, я видела слезы на его глазах.

— Иди! — подсказал ему Даниэль.

И он бросился к ней с радостным кличем: "Родная, прости засранца!" Хотел поцеловать. Получил по морде. Завязался скромный семейный скандал, в ходе которого Таван ползал на коленях, целовал ноги первой карпатской ведьмы. Она улыбнулась ему, вроде бы соглашаясь на примирение, и выдвинула условие.

— Он что?.. Она потребовала, чтобы он?.. — срывалось у меня, при наблюдении за тем, как вампир подходит к краю скалы и с видом счастливого приговоренного машет нам ручкой.

— Да! Он прыгнет! — констатировал спокойный Даниэль.

Я трусливо взвизгнула, когда Таван рухнул в пропасть. Уперлась лицом в плечо мужа, боясь даже смотреть в ту сторону.

— Успокойся, — насмешливо проговорил Куран. — Он не умрет. Он бессмертный.

Я уставилась на мужа.

— Не смей брать пример с нее! Давай ссоры ограничим битыми тарелками… — Сказал он.

— Даниэль, — всхлипнула я, и меня крепче обняли.

— Я знаю, что когда больно мне, то и тебе плохо, — прошептал он. — Я уже давно различаю стук твоего сердца из тысячи! И могу найти тебя в любой точке мира, Дина! Ты не желаешь мне вреда. А я обещаю, что буду беречь себя, тебя и нашу семью в целом!

Вместо эпилога

— Чокнутая ведьма! — произносилось исключительно шепотом, и с оглядкой на лестницу.

Наверное, именно это и напугало Кая, когда он переступил порог дома. А, может быть, его смутила гробовая тишина в поместье.

— Что случи… — остаток фразы личный охранник, правая рука и просто лучший друг самого влиятельного вампира Франции, договаривал в пустоту. Потому что выбежавшие встречать его, Бруно и Сильвин, исчезли под дикий хохот и стук копыт, унесенные смутно знакомыми рогатыми тенями. Кай тяжело вздохнул. Покачал головой и снял пиджак, бросив его на спинку кресла в холле. Потом поднялся по лестнице на второй, третий этаж, совершенно четко отдавая себе отчет в том, что усадьба пуста! И он знал, кто в этом виноват. Дойдя до двери в покои своего господина, Кай постучался и переступил порог. Невысокая, темноволосая женщина-ведьма стояла спиной ко входу, — у окна. Она разглядывала белые облачка, плывущие по небу. И грызла леденец на палочке. Вампир присел на диван и поинтересовался:

— И почему у нас так тихо и безлюдно?

— Да что-то настроение не очень! — выдала она, оборачиваясь, и демонстрируя свой большой животик. Глаза ее сверкали то синим, то красным, и никак не могли определиться с оттенком, выдавая совершенно неуравновешенное настроение беременной женщины.

— Заметил! — хмыкнул Кай. — Но это не оправдание. Он рассердится, когда придет домой и не обнаружит своих подопечных!

— Пусть сначала домой придет! Он же у нас такой занятой! — скривилась женщина.

— Дин, ну ты же знаешь, что это важно. Особенно для тебя и ребенка! — спокойно объяснял вампир, помня, как легко ведьма выходит из себя и, чем грозит ее дурное настроение (а побывать на месте уже наказанных ему не хотелось). — Он боится, что за малышом или за тобой придут. Ведь ты в момент родов будешь слаба. Поэтому он усилил охрану, запугал несчастного врача настолько, что тот живет в съемном доме поблизости последние две недели, чтобы быть готовым сорваться с места и прибежать к тебе. А что творишь ты? Отдала всех вампиров его, и твоего, клана, между прочим, на растерзание чертям?

— Ну, — она надула губки, как обиженный ребенок и поправила юбку, — у меня было плохое настроение! Я же все-таки беременная! У меня гормоны и все такое.

Перепады настроения у ведьмы заканчивались для вампиров каждый раз весьма неожиданно: когда ей было холодно, то посреди холла можно было кататься на коньках, ведь все обрастало льдом; когда ей было жарко в доме росли пальмы и можно было не ходить в супермаркет за продуктами — бананы и кокосы сами падали с люстр. Часто на головы несчастных упырей.

Дина вдруг замерла. Схватилась за живот, напугав своего охранника, и удивленно уставилась на ноги, выдав: "Ой!".

— Что значит "ой"? — подскочил вампир, не зная куда бежать и что делать.

— Не пугайся, — успокаивала его она. — Кажется, мы рожаем! Воды отошли!

Кай только сейчас заметил лужу на полу. Он схватился за телефон и быстро набрал номер хозяина. Мелодия чужого сотового раздалась из-за двери. Темноволосый, встревоженный вампир быстрым уверенным шагом преодолел короткое расстояние до жены и подхватил ее на руки.

— Уже? — уточнил у нее он.

Растерянный охранник набрал номер врача, предупреждая, что пора собираться. Краем глаза Кай продолжал наблюдать за супругами.

— Больно! — ответила мужу ведьма, упираясь носом в его плечо.

— Потерпи, хорошо? — уговаривал он. — Я отнесу тебя ко врачу!

— Зачем, Даниэль? — бурчала она, стиснув зубы. — Можно ведь телепортироваться!

— Уверена? — ужаснулся идее вампир, но не подал вида.

Дина прикрыла глаза и они оба исчезли. Ровно на мгновение. Потому что в следующее, — снова оказались на том же месте. Даниэль Куран с укором посмотрел на супругу.

— Прости. Здесь столько хороших воспоминаний, — сказала она в свое оправдание. — Может родим здесь?

Сильный приступ боли заставил ее мигом передумать.

— Нет! Пожалуй ко врачу! — пыхтела женщина. — Не будем портить спальню плохими воспоминаниями!

— Ох, ведьма! — бурчал Даниэль Куран, разворачиваясь к двери. Но врач уже подоспел, и идти никуда не пришлось. Супруга снова поменяла свое мнение о выборе места для родов.

— А была ни была, будем здесь рожать! Все равно никого дома нет!

— Не понял, а где все? — ни к месту озадачился глава клана, наличием собственного клана.