12 сентября. Владивосток.

Вернулся во Владивосток 6 числа. У трапа меня встретила большая часть офицеров, и, не дав мне сойти в кают-компанию, меня потребовали прямо в статском платье к командиру и адмиралу. Дубасов мне прямо заявил, что он захотел меня увидеть сразу, для того чтобы судить, насколько я поправился и отдохнул. Про Вирениуса уж и говорить нечего — он меня встретил очень сердечно.

Вечером, когда я сидел и болтал с Вирениусом, он мне сказал, что они с адмиралом подложили мне небольшую свинью, но думают, что это мне послужит скорее в пользу, чем во вред. Дело в том, что адмирал Алексеев, когда уезжал, то послал обо мне телеграмму, что просит меня временно назначить командиром крейсера “Всадник”, так как Кочнов, командир “Манчжура”, заболел, и вместо него просит назначить командиром “Всадника” Успенского. По отъезде Алексеева Дубасов отослал телеграмму с просьбой никуда меня не назначать до назначения нового старшего офицера на “Азов”, так как Вирениус исполняет временно обязанность флаг-капитана и ему без меня не управиться. “Всадник” через месяц кончает кампанию, и, следовательно, если бы меня туда назначили, то я оказался бы как раз на мели, выиграв в содержании за этот месяц рублей 300, тогда как через месяца 2, должно быть, я и без того получу назначение. Это представление для меня важно. Вследствие того, что Добротворский (Леонид Федорович, 1856-? в 1898–1900 гг. командир транспорта “Амур”, в 1900–1901 г. — мореходной канонерской лодки “Гиляк”, в 1902-19С4 гг. крейсера “Дмитрий Донской”, в 1904–1905 г. — крейсера “Олег”), старший офицер “ Нахимова”, по производству в капитаны 2 ранга старше меня и был в этом случае обойден.

14 октября 1897 г. Владивосток.

Опять дела с приемом новобранцев, отпуском в запас старослужащих, что о письмах и думать нет времени, да сверх того “Азов” опять под старшим флагманом, а это много ухудшает положение в смысле вечной сутолоки на крейсере. С неделю как пришел из Камчатки “Кореец” и привез заказанных соболей. Соболя очень хороши. Относительно котиков вряд ли что-нибудь удастся сделать, тут котиками после котикового дела так напуганы, что о торговле шкурками и разговору нет. На берегу по-старому почти что не бываю.

30 ноября. Владивосток.

С секретными бумагами от Духовского (генерал, командующий войсками Приамурского округа — P.M.) был послан к Дубасову Лёля (родственник Е.А. Трусова — P.M.), и Дубасов был настолько любезен, что зная, что во время пребывания его во Владивостоке, если он не будет на “Азове”, то не увидится со мною, так как я все время занят, он предложил Лёле остановиться у меня. Таким образом, я с ним прожил вместе десять дней, каюта моя настолько велика, что это меня не стесняло нисколько, его поместил в спальне, а сам спал в коридоре. В начале декабря Лёля получает командировку на восемь месяцев в Петербург, должно быть, он будет назначен начальником походного штаба при Духовском.

Твои меха я послал с уезжающим в Россию бывшим флаг-офицером Алексеева лейтенантом Поликарповым (Сергей Аполлонович, 1866-? на “Памяти Азова” в 1891–1896 гг. и 1897 г. на крейсере “Рюрик” в 1895–1897 гг. адъютант штаба командующего морскими силами в Тихом океане в 1903–1904 г., старший флаг-офицер Морского походного штаба наместника на Дальнем Востоке в 1904 г., штаб-офицер в 1905 г., с 1914 г. генерал-майор флота — P.M.). Перед флаг- офицерством он был ревизором на “Азове”. Я с ним в хороших отношениях. Еще к тебе в это же время придет лейтенант Лесков (Петр Николаевич, 1864-? на “Памяти Азова” в 1908–1912 гг., контр-адмирал, начальник бригады крейсеров 1-го резерва в 1914–1915 г. — P.M.), очень хороший человек. Проплавал я с Лесковым два года. Сегодня вечером часов в 12, я думаю мы придем в Шестаков пролив и простоим до завтрашнего вечера, потом должны идти в Гензан и оттуда в Фузан, куда, должно быть, нам и доставят почту, которая пришла во Владивосток в день нашего ухода на “Нижнем Новгороде”.

5 ноября.

За все время только четыре месяца, что мы не держали адмиральского флага, и только за то время и удалось немного отдохнуть и привести некоторые за пущенные сутолокой дела в порядок. Все надеюсь — “вот теперь третий год пошел, что я уехал из дома”) что в декабре меня спишут или командиром тут же пошлют обратно в Россию. Завтра утром рано снимаемся с якоря из Фузана и письмо это думаю отправить с оказией на лодке “Отважный” в Нагасаки. Сами мы раньше конца ноября вряд ли попадем туда.

13 ноября. Лонг-Рич.

После Фузана мы путешествовали по разным местам, но все таким неважным, что об них до поры до времени и говорить не стоит. Важными эти места могут быть только в том случае, если мы их возьмем, и тогда они представят великолепные стратегические пункты и прекрасные якорные стоянки для флота, а покуда, кроме корейских деревень, в них ничего нет.

18 ноября. Чемульпо.

На лодке “Отважный”, которую с дороги посылали в Нагасаки, привезли мне два твоих письма.

6 декабря. Нагасаки.

Все дожидался сегодняшнего дня, думая, что получу какое-нибудь интересное назначение, но не получил никакого, а вместо меня назначили Григоровича (Сергей Иванович, 1855-? ст. офицер “Памяти Азова” в 1897–1899 гг., командир броненосца “Орел” в 1903–1904 г., броненосца “Адмирал Сенявин” в 1904–1905 г. Исключен из службы после Цусимского боя — P.M.). Во всяком случае, это большое свинство. В телеграмме сказано мне дожидаться смены, значит еще два месяца сидеть тут, да два месяца дороги, итого мы увидимся только через 4 месяца.

8 декабря.

С каждым днем становится пребывание на “Азове” все тяжелее и тяжелее. Дубасов все сильнее и сильнее показывает свои когти, недаром он пользуется прозвищем дракона. Самое тяжелое — это то, что он человек мало сведущий в морском практическом деле и иногда из пустяков разводит целую историю. (Дей ствительно, будучи баловнем судьбы и уже в возрасте 25 лет окончив Академию, Ф.В. Дубасов в своей удачливой карьере каким-то образом сумел избежать службы в качестве старшего офицера и всю жизнь на флоте занимал только командные и флагманские должности — P.M.)

11 декабря.

Чем дальше в лес, тем больше дров, так и тут с каждым днем не лично у меня, но вообще становится инцидентов больше и больше. Дубасова со всеми чадами и домочадцами следует за мужем и, конечно, тоже играет некоторую роль.

Надо было сюда в начальники кого-нибудь другого, тем более, что разные вопросы все осложняются и осложняются. Говорят, что если в телеграмме теперь ничего не сказано, на каком основании меня сменять, значит может, чтобы по приезде сюда Григоровича меня тотчас же назначают тут командиром. Конечно, это имеет те хорошие стороны что не надо будет, вернувшись в Россию, ждать у моря погоды и смотреть, как “начнут скакать через тебя опять разные теткины дети”. Но остается и боязнь за то, что при таком сумасшедшем человеке, как теперь Дубасов, возможно испортить себе все разом заработанное, так как еще все- таки не встал так крепко на ноги, чтобы не дорожить отзывом даже его.

18 декабря. Нагасаки.

Сегодня уехал от нас Лейтенант Янов (Алексей Владимирович, 1863-? штурманской класс в 1896 г., служил на крейсерах “Владимир Мономах” в 1894 г. и “Память Азова” в 1894–1897 гг., в 1913 г. генерал-майор флота). Зайдет от меня передать поклон. Я с ним был в хороших отношениях.

1898 г

10 января. Нагасаки.

Отношения мои с Дубасовым стали гораздо хуже, и вследствие этого я все время живу под гнетом какой- нибудь крупной неприятности. Расскажу при свидании, слишком много надо писать, да и настолько это мелко и гадко, что и писать не стоит.