22 февраля. Нагасаки.

Вчера вечером пришла телеграмма от адмирала Алексеева, чтобы мы приготовили помещение для адмирала Дубасова, которого на днях ожидают на пароходе. И выйдет, что у нас останется георгиевский флаг, на котором изображен Георгий с драконом и посадят к нам дракона с Георгием. Про этого зверя и ты, я думаю, много слышала, как-то Бог даст с ним ужиться. Третьего адмирала приходится переживать мне на крейсере; обидно будет, если с этим адмиралом будут выходить инциденты. Ценз окончил, даже три месяца переплавал, и если подгадишь, то шибко неприятно будет. Ну да что тут говорить: “Бог помилует, свинья не съест”.

8 марта. Нагасаки.

Лишин (к жене, приехавшей из России, — P.M.) съезжать не может, так как Молас (Петр Павлович, 1847-? католик, командир “Адмирала Корнилова” в 1895–1897 гг., помощник начальника ГМШ в 1902–1903 г., командующий отдельным отрядом судов в Средиземном море в 1903 г.), его командир, все время проводит на берегу, а следовательно, они (муж и жена Лишины — P.M.) почти никогда не видятся. А во-вторых, вот уже два месяца как “Корнилов” ушел на Филиппинские острова и на днях только придет сюда и тут, кажется, простоит всего несколько дней и потом его ушлют опять на смену “Донского” в Чемульпо. (Таким же любителем проводить ночь на берегу, несмотря на удобства и комфортабельность своей каюты, был и командир “Владимира Мономаха” в 1891–1892 г. О.В. Старк, отчего его старший офицер Г.Ф. Цывинский должен был безотлучно находиться на корабле. — P.M.)

12 марта. Нагасаки.

К нам назначено еще два новых офицера: лейтенант Шведе (Константин Леопольдович, "863-? в 1901–1905 гг. — старший офицер броненосца ‘'Орел” — P.M.) и лейтенант Александров (Александр Иванович, 1864 г.-? в 1910–1913 гг. командир линейного корабля “Георгий Победоносец”, окончил артиллерийский класс в 1876 г. — P.M.) вместо ушедших и уходящих. За этот год и 4 месяца уже переменилось офицеров человек 15. Старые все уходят, так как проплавали более 3-х лет. Лейтенант Степанов списывается в апреле.

7 апреля. Нагасаки.

Вчера у меня окончился инспекторский смотр. Производил его адмирал Дубасов в течение двух дней очень подробно, останавливаясь на всех учениях и осмотре крейсера до мелочей. Начинался смотр, каждый день в 9 утра и оканчивался в 6½ вечера. Все благополучно. В вербную субботу третьего дня у нас вместо верб были камелии, так что каждому матросу пришлось по ветке камелий в цвету. Сколько бы денег такая роскошь могла стоить в Петербурге. У меня до сих пор стоят эти вербы в стакане воды на столе. Вообще тут цветы стоят таких пустяков, что со столов у нас не сходят.

13 апреля. Иокагама.

В Иокагаме мы стоим одни, и потому на все страстные службы послали приглашения всем русским. Церковь буквально утопала в цветах и приводила всех в восторг. Священник у нас хороший. Розговлялись в кают-компании; конечно, на розговнях был адмирал и много приехавших русских. Дам было шесть. Жена военного агента полковника Янжуло прислала в кают- компанию своей работы бабу и кулич, как то, так и другое вполне удалось; утром послали ей корзину цветов и поехали благодарить. Кают-компания тоже утопала в цветах.

19 апреля. Иокагама.

Скоро, к сожалению, мы уйдем отсюда, пишу, “к сожалению” оттого, что тут уже настало тепло, а попадем во Владивосток опять в холод. Успенский (Иван Петрович, с 1857-? минный класс 1878 г., Академия 1882 г., и. д. флаг-капитана штаба начальника эскадры Тихого океана, в 1896–1897 г., командир “Всадника” в 1897 г., лодки “Манчжур” в 1897–1898 г., морской агент в Англии в 1898–1902 гг., командир броненосцев “Слава” в 1902 г. и “Полтава” в 1902–1904 гг.) получил в командование минный крейсер. Тут же и мне, значит, не долго осталось…

26 апреля.

Третьего дня мы снялись из Иокогамы и идем в Хакодате. Вчера с утра погода была еще ничего, а к вечеру порядочно разыгралась, и несмотря на нашу величину, нас все-таки потрепало. У меня в каюте (спальне) из адмиральского помещения оказалась течь, вследствие чего мне пришлось перебраться в кабинет и спать на диване… 28 апреля. Вчера в 8 час. утра пришли в Хакодате.

30 апреля. Хакодате.

Лишина сменили с “Корнилова”, а вместо него назначили Загорянского-Кисселя.

20–29 мая. Владивосток.

На коронацию меня не сменили, и теперь надежды быть смененным раньше декабря-месяца нет. Совсем мало офицеров на крейсере, один лечится уже на водах, другой лежит в госпитале. Доктор Еремеев тоже в госпитале и болен безнадежно чахоткою скоротечною.

1 июня. Владивосток.

Не везет “Азову”, вчера помер тот самый доктор Еремеев, о котором я тебе писал.

11 июня. Владивосток.

В воскресенье это мы принимали у себя Чух* ниных за завтраком, мне эти завтраки всегда хуже горькой редьки, потому что на меня как на представителя всегда ложится обязанность занять всех почетных гостей, которые по старшинству всегда и садятся около меня.

13 июня. Владивосток.

К шефскому празднику опять приглашенных было более 240 человек.

14 июня. Владивосток.

Вот уж подлинно кривая душа этот Алексеев (по поводу усложненных манипуляций с отпуском для лечения на водах в Японии — P.M.) Сколько не думаю о разрешении отпуска мне, либо и Дубасову, который посылал мой рапорт вместе с рапортом командира, со своей стороны даже написал о безупречном исполнении мною своих обязанностей и тоже ходатайствовал об увольнении.

16 июня. Владивосток.

При вскрытии наших холодильников оказалось, что в решетках державшей трубки холодильника настолько изменилось строение самой меди, что она сделалась хрупка, как глина. Приходится вставлять новые решетки, а эта работа при средствах Владивостокского порта настолько трудная и мешкотная, что вряд ли ранее, чем к концу августа мы будем готовы к выходу. Сейчас получили телеграмму о гибели “Гангута” около Трапезунда; вот не везет-то этому судну с самой постройки. Хорошо, что никто не погиб. Там Крафт минным офицером. С Родионовым ты, должно быть, будешь видеться на Артиллерийском отряде.

29 июня. Владивосток.

Поговаривают о том, что нам волей-неволей в будущем году надо будет вернуться в Кронштадт — уж очень многими частями мы начинаем хромать. Не думаю все-таки, чтобы на нем вернулся и я.

2 августа. Мионошта.

Наконец-то я добрался до необходимого места Мионошта.

16 августа. Ашкеной.

Перебрался окончательно в Ашкеной.

1 сентября. Нагасаки.

Сижу напрасно 5-й день в Нагасаки и дожидаюсь парохода во Владивосток. Приехал же я раньше в Нагасаки главным образом для того, чтобы адмирал Алексеев не мог меня упрекнуть, что я воспользовался данным мне разрешением слишком широко. Вылечиться — я почти вылечился. Главное — это мышечный ревматизм. В то время как я сидел в Нагасаки, думая о встрече с адмиралом Алексеевым, получили телеграмму, что адмирал Алексеев сменен и вместо него будет Дубасов, и первый вчера уже уехал на крейсере “Рюрик” в Россию, так что я с ним даже не встречался. Вообще много перемен будет с уходом Алексеева. Покуда с Дубасовым у меня не было больших столкновений. В его рапорте о моем отпуске он отзывался обо мне весьма лестно. Каковы у меня отношения с Алексеевым, или вернее, как ко мне относится Алексеев, я хорошо не знаю, так как это человек такой, которого понять в этих отношениях очень трудно.