Ханна, распахнула дверь и порывисто обняла девушку.

– Оливия! Я так по тебе скучала! И ужасно беспокоилась. – Отстранившись, она оглядела горничную с головы до ног. – А как поживает… э… Колет? Я верно произнесла? Как ее здоровье? Ей лучше? Я так рада тебя видеть! Слейд совершенно не справляется с обязанностями горничной. А ты знаешь, что мы поженились? Ты просто не могла выбрать лучшего дня для возвращения. Ты мне так сейчас нужна! Изабель говорит, что скоро будут гости. Она собирается устроить прием в честь свадьбы внука.

В глазах Оливии блеснули слезы, губы задрожали. Заметив ее состояние, Ханна растерялась:

– Что тебя беспокоит, милая?

Она подхватила девушку под локоть и усадила в одно из кресел возле весело пылавшего камина. Присев напротив, Ханна вгляделась в лицо Оливии, которая казалась еще более хрупкой и худенькой, чем прежде. На ее щеках лежала мертвенная бледность. Тускло-коричневые волосы уныло свисали вокруг лица. Горничная не успела переодеться в форму, придя в выцветшей шерстяной юбке и линялой блузке, на ее ногах болтались разношенные ботинки. Весь вид Оливии говорил о невероятной усталости и страданиях. Она сидела в кресле, аккуратно сложив руки на коленях, не отрывая взгляда от них.

Сердце Ханны сжалось от сочувствия. Она накрыла ледяные руки Оливии своими ладонями.

– Посмотри на меня, детка.

Горничная быстро подняла глаза и так же быстро отвела их в сторону.

– Что бы с тобой ни случилось, – увещевала Ханна, – знай, ты можешь рассчитывать на нашу поддержку и помощь. Доверься мне. Что происходит?

– Ничего не происходит, мисс, просто я очень вымоталась… и в самом деле рада вернуться к вам в дом.

Похоже, Оливия не расположена к разговорам, что так на нее не похоже! Возможно, позднее, отдохнув, девушка разговорится с кем-нибудь из слуг и объяснит причину своего состояния.

– Я так тебе рада! Мне не хватало твоей помощи и нашей болтовни. Ты очень близка мне, и я доверяю тебе, не забывай.

Пальцы Оливии судорожно вцепились в шерстяную ткань юбки. Она посмотрела на Ханну почти испуганно.

– Нет, мисс, то есть мадам! Вы совершенно не обязаны рассказывать мне о своей личной жизни! У вас теперь совсем иной статус; вы замужняя дама! – Она поднялась. – Если у вас не будет никаких приказаний, я пойду к себе и переоденусь. Чуть позже я вернусь и помогу вам уложить волосы.

Понимая, что большего не добьется, Ханна кивнула:

– Хорошо, Оливия.

Горничная направилась к выходу. У самой двери она поколебалась и бросила на Ханну осторожный взгляд. Казалось, она едва не решилась на исповедь, но передумала. Понурив голову, Оливия вышла.

Едва за горничной закрылась дверь, Ханна вскочила с кресла и заходила по комнате. Остановившись у камина, она уставилась на огонь. Оливия ушла от всех ее вопросов, так ничего толком о себе не рассказав. Что бы значило ее поведение?

Не нужно было оставлять ее одну!

С бешено стучащим сердцем Слейд распахнул дверь экипажа и в несколько шагов преодолел расстояние до двери дома, подойдя к ней даже раньше, чем Ригби дернул поводья.

– Отправь Джонатана в клуб «Соммерсби», пусть приведет Чемпиона, – обратился Слейд на ходу к смущенному извозчику.

Не обращая внимания на Дадли, который неловко вылезал из экипажа, Слейд взлетел по ступенькам и взялся за ручку двери. На его удивление, она не распахнулась. Тогда он приложился к ней плечом, но его усилия не принесли результата. От боли Слейд взвыл и схватился за плечо рукой.

– Мне кажется, тебе больно, – участливо заметил Дадли, приближаясь сзади. – Ты явно очень торопился домой, иначе не заставил бы Ригби так нахлестывать породистых лошадей.

Слейд мрачно посмотрел на Дадли и стал молотить в дверь ногой. Сын сенатора неторопливо стянул перчатки и начал похлопывать ими по ладони. На лице его играла довольная улыбка.

– Вижу, тебе весело, Эймс, – заметил Слейд неодобрительно.

Дадли промолчал. Он с умилением разглядывал друга. Ему всегда нравилось подлавливать Слейда в моменты его слабости (каковые случались очень редко), особенно если слабость касалась женщин.

– Конечно-конечно, приятель, можешь совершенно мне не помогать. Стой поодаль и любуйся моими жалкими попытками открыть собственную дверь. Я же вижу, ты наслаждаешься.

– Как скажешь. А я как раз хотел помочь, – с напускной досадой протянул Дадли и отошел в сторонку.

Слейд продолжал упорно молотить ногой в дверь. Соскучившись от его однообразного поведения, Дадли стянул с головы шляпу, и его волосы ярко-морковного цвета пышной копной свалились ему на лоб и виски.

– Надень обратно, – сказал Слейд. – Иначе через минуту здесь будут все пожарные Бостона, чтобы полить твою огненную шевелюру водой. – Дадли только улыбался. – Вот смотрю я на тебя, Дадли, и приходит мне в голову, что ты вовсе не сын своего отца. Иначе нельзя объяснить твое жестокосердие.

Дадли радостно закивал головой.

Вконец разозлившись, Слейд прислонился к двери спиной и стал стучать в нее пяткой. Шаркающие шаги в глубине дома возвестили о появлении Пембертона. Слейд, готовый ворваться в дом, с нетерпением ожидал, пока дворецкий отпирал замки. Слышался щелчок за щелчком, а дверь все не открывалась. С каждым новым поворотом замка Слейд все больше мрачнел, а Дадли все больше веселился.

Наконец дверь распахнулась. На пороге возникла сухощавая фигурка Пембертона. Полный достоинства дворецкий чопорно поджал губы. Он подслеповато щурился на солнце, явно не понимая, кто стоит на пороге.

– Простите, господа, но не будете ли вы любезны нанести визит в несколько иной момент? Сейчас Гарреты не принимают гостей. На часах время завтрака. Думаю, ваш визит может нарушить спокойное течение утра.

Ошарашенный Слейд разинул рот и схватился за голову. Он замер на пороге собственного дома, не зная, что сказать. Обменявшись с Дадли долгим взглядом, он выдавил:

– Пембертон, старый болван, ты совсем ослеп! Перед тобой Слейд Франклин Гаррет.

Пембертон прищурился, вытянув голову вперед и поднеся сухощавую ладонь ко лбу. Его водянистые голубые глаза зашарили по Слейду. Некоторое время он продолжал осмотр, затем с достоинством выпрямился и произнес: