Макаров высказал свои мысли о вооружении, тоннаже, типах и числе кораблей, постройку которых следует обеспечить в каждый из годов двадцатилетней программы. Одновременно он разработал меры, с помощью которых можно сократить расходы, — главнейшими из них он считал однотипность судов и стандарт предметов снабжения.

Предложения Макарова встретили со стороны многих адмиралов яростное противодействие, вызванное скорее не принципиальными возражениями, а завистью или непониманием. В результате горячей полемики число врагов и недоброжелателей Макарова увеличилось, особенно же обострились у него отношения с адмиралом-реакционером Ф. В. Дубасовым. В этом споре союзниками Макарова оказались не адмиралы, а крупный военный писатель и теоретик генерал М. И. Драгомиров [113], выступивший с поддержкой взглядов Степана Осиповича.

А пока шли эти споры, политическая атмосфера на Дальнем Востоке сгущалась все более. После нападения японцев без объявления войны на наши корабли в Порт-Артуре Макаров убедился, что его предположения оправдались. При всей его выдержке, адмирал не мог скрыть в эти дни своего волнения. Он знал неподготовленность русской армии и флота к войне и беззащитность русских дальневосточных окраин, видел бездарность большинства царских генералов и адмиралов и с болью в сердце предчувствовал, что за все это придется своей кровью расплачиваться русским матросам и солдатам.

Считая, что его боевой опыт, энергия и знания должны найти применение в тяжелый для Родины час, он с нетерпением ждал назначения на Восток.

В конце XIX века в борьбу за господство на Тихом океане вступает новый империалистический хищник — Японская империя.

Свою «деятельность» на мировой арене Япония начала с захватов в Китае.

В результате грабительской войны 1894–1895 гг., проводившейся при поддержке Англии и, в особенности, Соединенных Штатов Америки, Япония захватила у Китая остров Тайван, потребовала по навязанному Китаю Симоносекскому договору (март 1895 г.) уплаты громадной контрибуции, закрепила свои позиции в Корее и получила в аренду Ляодунский полуостров.

Однако плодами своей «победы», в той мере, как этого им хотелось, японским империалистам воспользоваться не пришлось, так как захватнические аппетиты Японии встретили сопротивление со стороны царской России.

Несмотря на поддержку Японии Англией и Соединенными Штатами Америки, президент которых еще перед началом японо-китайской войны угрожал Франции и Германии тем, что, если они активно встанут на сторону России, то США пойдут «так далеко, как этого потребуют обстоятельства», Симоносекский договор был пересмотрен на конференции в Чифу (1895 г.). Японии пришлось отказаться от ряда своих «завоеваний». Главным ударом для нее было то, что ей не удалось сохранить «арендованный» по Симоносекскому договору Ляодунский полуостров.

Ляодунский полуостров, благодаря своему выгодному стратегическому положению, в планах японских империалистов занимал едва ли не главное место, как плацдарм для дальнейших захватов Кореи, Маньчжурии и даже русских дальневосточных земель.

«Япония уже тогда мечтала о захвате Сахалина и Дальнего Востока», — писал товарищ Сталин [114].

Неудача с Ляодунским полуостровом вызвала ожесточение империалистической клики Японии против России, тем более, что вытеснив Японию, царская Россия сама получила права на Ляодунский полуостров с портом Артур, построила вблизи Артура новый город и порт Дальний, оборудовала порт Артур как крепость и базу для своего Тихоокеанского флота, провела через всю Маньчжурию к Дальнему и Порт-Артуру железную дорогу. Царская Россия преградила путь к дальнейшим захватам японских империалистов в Китае и на Дальнем Востоке. Назревала русско-японская война.

К этой войне Япония стала усиленно готовиться тотчас же после заключения Симоносекского мира и конференции в Чифу. Замышляя напасть на Россию, Япония рассчитывала на поддержку других империалистических держав, враждебно относившихся к усилению царской России на Дальнем Востоке и прежде всего — на поддержку Англии и США.

В 1900 году в Китае вспыхнуло народное восстание, получившее название «боксерского», направленное одновременно против чужеземного империалистического ига и собственных китайских грабителей — феодалов. Крупнейшие империалистические державы объединились в стремлении подавить это восстание, грозившее выбросить из Китая всех захватчиков.

Под ставшим уже традиционным для всяких интервентов предлогом «наведения порядка», империалистические державы начали настоящую войну против народных повстанцев.

В статье «Китайская война», опубликованной в газете русской революционной социал-демократии «Искра», В. И. Ленин в 1906 году с гневом писал:

«…десятки тысяч войска отправлены в Китай, дан ряд сражений, одержан ряд побед, — побед, правда, не столько над регулярными войсками неприятеля, сколько над китайскими повстанцами и еще более над безоружными китайцами, которых топили и избивали, не останавливаясь перед умерщвлением детей и женщин, не говоря уже о грабеже дворцов, домов и лавок». [115]

Особенно усердствовала в этой антинародной войне Япония, защищавшая не только свои империалистические интересы, ни и, по негласной договоренности, интересы Англии и США.

Объединение империалистических держав в войне против Китая было временным. Вскоре после зверского подавления «боксерского» восстания Япония заключила договор с Англией, направленный против России и заручилась обещанием помощи со стороны США в подготавливаемой войне.

Япония рассчитывала напасть на Россию внезапно.

С необычайной поспешностью строились на английских верфях заказанные Японией броненосцы [116]. Английские офицеры руководили обучением личного состава японского флота. Из Соединенных Штатов Америки в Японию текли деньги, вооружение, военные материалы.

Царская Россия также стремилась к войне, хотя и менее активно, чем Япония.

«К этой войне, — писал товарищ Сталин, — толкали царское правительство крупная буржуазия, искавшая новых рынков, и наиболее реакционные слои помещиков» [117].

Царское правительство рассчитывало, что победоносная война поможет ему укрепить свое внутреннее положение, трещавшее под напором мощного революционного движения, охватившего всю страну, поможет предотвратить надвигавшуюся первую русскую революцию.

«Но, — пишет товарищ Сталин, — его расчеты не оправдались. Война еще более расшатала царизм» [118].

В отличие от Японии, тщательно готовившейся к войне, раскинувшей в России хорошо организованную шпионскую сеть, царское правительство относилось к надвигающейся войне беспечно. Армия была плохо вооружена и обучена. Во главе ее стояли бездарные и продажные генералы. Основные контингенты войск и снаряжение находились за десять тысяч километров от будущего театра войны. Флот на Дальнем Востоке был слабее японского, командовал им слабовольный, нерешительный адмирал Старк. Среди офицеров на Дальнем Востоке также царила беспечность. Верхушка офицерского состава проводила время в кутежах, балах, попойках. Личный состав армии и флота к войне не готовился, боеприпасами, вооружением и снаряжением армия и флот обеспечены были плохо. Дальний Восток кишел японскими шпионами. Каждый шаг и распоряжение русского командования тотчас становились известными японцам.

Несмотря на сложившуюся на Дальнем Востоке грозную обстановку и совершенно очевидную неподготовленность России к войне, в правительственных кругах царило мнение, что Япония не посмеет напасть на «такую могущественную страну как Россия». Это мнение подозрительно усиленно поддерживали контр-адмирал Абаза, возглавлявший образованный в 1903 году особый комитет по Дальнему Востоку и проходимец и авантюрист статс-секретарь Безобразов. Им вторил дальневосточный наместник царя, побочный сын Александра II адмирал Алексеев.