Симпатию лорда Шерлок Холмс завоевал, однако, не столько свидетельствами больших аристократов, сколько своим поведением,
Заметив на своем посту, что лорд Реджинальд подходит к двери, он с быстротой молнии вскочил вверх по винтовой лестнице, и выждал, пока лорд, которого мучило внутреннее беспокойство, вышел из комнаты, запер за собою дверь и сошел с лестницы.
Как только сыщик увидел, что Реджинальд дошел до нижнего выхода, он вышел из своего угла и поспешил к двери башенной комнаты.
Он полез в карман за универсальным ключем и вставил его в замок двери, которая сейчас же и открылась.
Заперев за собой, он торопливо подошел к письменному столу и отпер его через несколько мгновений при помощи своего превосходного, никогда не отказывавшего стального инструмента.
Уже в первом ящике стола он нашел неуклюжее письмо, из-за которого он и находился в башенной комнате. Он вытащил его из конверта и с громадным интересом прочел следующее:
«Милостивый Государь!
Вы, вероятно, не очень будете обрадованы получить от меня письмо, так как наверно давно уже считали меня мертвой и радовались, что отделались от меня, так как я в течение нескольких лет не затрудняла вас. Я и теперь обращаюсь к вам только потому, что меня заставляет нужда. Все та же старая история, м-р Морган: с нас настойчиво требуют денег, и мы должны обратиться за таковыми к вам. Для нас в данное время двести фунтов были бы равносильны целому состоянию. Они будут нам доставлены, если вы их отправите госпоже Смит, по адресу братьев Мерчент, губернаторская набережная в Перте, в западной Австралии, для нас. Я еще раз повторяю, милостивый государь, что я должна обращаться к вам только из-за Френка, так как я лично скорее отрубила бы себе палец, чем взяла бы копейку из вашего кармана. Но мой муж мне дорог, и я не могу видеть, как он прозябает здесь нищим, как полиция его преследует, тогда как вы, милостивый государь, как сыр в масле катаетесь. Вам деньги нипочем. Для вас несчастные двести фунтов ничего не составляют, да собственно вы нам должны гораздо больше. Поэтому я вас покорнейше прошу, господин Реджинальд Морган, помогите Франку и мне этими пустяками, двумястами фунтов, для того, чтобы мы в какой-нибудь другой колонии могли открыть новое дело, так как здесь в западной Австралии нам жизнь не вмоготу. Если вы умны, милостивый государь, то мне незачем повторять мою просьбу. В противном же случае вам, быть может, придется услышать больше чем вам понравится, о вашей всегда преданной
Эллен Смит.»
Шерлок Холмс быстро пробежал эти весьма интересные строки и запечатлел в памяти их содержание.
Теперь он, ухмыляясь, сложил письмо, наскоро закрыл письменный стол, и как мог скоро, вышел из комнаты, чтобы приказать кучеру Реджинальда немедленно заложить кэб и быть готовым к отъезду.
Через четверть часа легкий экипаж уже укатил в Лондон с лордом и Шерлоком Холмсом в качестве лакея его сиятельства.
«Горностаевый клуб», куда стремился лорд Реджинальд, был маленький, но очень изысканный клуб.
Даже и самому безупречному кандидату нужно было много времени, терпения и осторожности, чтобы быть принятым в число членов этого клуба.
Лорд Глостер был одним из выдающихся членов клуба. Когда он прибыл туда, он застал еще только нескольких других членов.
Реджинальд поэтому и не оставался долго, тем более, что, он сейчас же нашел то лицо, которое он, по-видимому, искал. Уже через полчаса Шерлок Холмс, который должен был остаться в кэбе, увидел лорда под руку со знакомым ему с виду высшим чиновником из министерства колоний, выходящим из помещения клуба.
— Испытывайте меня, когда и сколько хотите, — говорил молодой министерский чиновник, обращаясь к Реджинальду. — Я был бы неблагодарным негодяем, если бы не старался высказать свою благодарность за услуги, которые вы оказывали не раз уже. Я сделаю то, что вам нужно, будьте в этом уверены. Если вы имеете основание предполагать, что этот Франк Смит, о котором вы мне давеча рассказывали, намеревается улизнуть из Австралии, чтобы вернуться сюда и делать вам неприятности, то я помешаю ему так, что ему невозможно будет выехать из Австралии раньше отбытия законом положенного срока наказания.
Лорд, по-видимому, был весьма обрадован этим обещанием. Он схватил руку своего приятеля и крепко пожал ее.
— Благодарю вас, — сказал он, садясь в кэб, — вы молодец, Боб, я знал, что могу обратиться к вам с полным доверием в случае чего-нибудь эдакого — ваш брат властелин в министерстве колоний всегда может делать, что угодно, даже в Австралии, конечно, частным образом, — присовокупил он, когда его приятель собирался возражать.
Затем лорд дал кучеру знак тронуть, и поехать по направлению к Гайд-Парку, так как он намеревался нанести визит семье министра, за дочерью которого он ухаживал, и так как дворец министра был расположен вблизи Гайд-Парка.
Своему лакею Чарли он милостиво разрешил пошататься по Лондону в течение нескольких часов до возвращения в замок.
А Чарли-Холмс только этого и дожидался.
Он немедленно отправился к себе домой на Бэкер-стрит, с тем, чтобы вместе с Гарри Тэксоном, своим помощником, которого он надеялся застать дома, предпринять экскурсию в восточную часть Лондона, казавшуюся ему в данное время очень важной и необходимой.
* * *
Приблизительно через час двое мужчин, по-видимому из рабочих, в синих блузах, спешили по оживленным улицам и дошли наконец до мелочной лавочки в одном из самых темных кварталов восточной части Лондона.
Судя по возрасту, то были отец и сын; интимность в их разговоре также допускала это предположение.
— Вот мы и у цели, — произнес старший, и решительно поднялся по ступенькам лестницы, ведущей ко входу в лавку. — Я теперь познакомлю тебя с наихитрейшим парнем, который не без основания на своей вывеске изобразил лисицу. Он и есть лисица в образе человека, этот м-р Том Бурк!
— Ладно, начальник, — ответил Гарри, помощник знаменитого сыщика; за синими блузами скрывался никто иной, как Шерлок Холмс и Гарри Тэксон.
Они вошли в лавку, которая во всю свою длину была разделена на две части длинной стойкой, и в которой было так темно, что с трудом можно было различать находящиеся в ней предметы.
Их внимание было привлечено прежде всего м-ром Бурком, владельцем лавки.
Он стоял за прилавком и по-видимому с большим интересом ожидал, чего именно хотят новые посетители.
По его коренастому туловищу, его широким плечам, сгорбившимся немного, скорее вследствие привычки, чем от старости, можно было догадаться, что этот человек необычайно силен. А высокий лоб, черные, живые и хитрые глаза, равно как и резкие черты лица выдавали человека недюжинного ума.
— Ну-с, Бурк, — приветливо заговорил с ним Шерлок Холмс, — как поживаете? Как дела? А я пришел, чтобы повидаться с вами и навести у вас маленькую справку.
Лавочник при звуках голоса сыщика насторожился. Казалось, он был ему знаком, хотя и вызывал не слишком приятные воспоминания.
— Черт возьми! — пробормотал он. — Если я не ошибаюсь…
— Ваш старый приятель, — прервал его Шерлок Холмс, не допуская его произнести его имя. — У вас найдется минутка для меня и для этого молодого человека?
— Всегда готов, — проворчал лавочник и подошел к двери, чтобы запереть ее.
Затем он пригласил посетителей в помещение за прилавком, нечто вроде конторы, и спросил, что им угодно.
— Бурк, — начал Шерлок Холмс, садясь на один из двух стульев, представлявших собою всю обстановку конторы, — насколько мне известно, вы всегда состояли в хороших отношениях со всеми людьми, которые должны были отправиться за море, причем вы поддерживаете эти отношения и тогда, когда эти люди возвращаются из Западной Австралии в Англию. Это факт, от которого вы не можете отказаться. Поэтому вы иногда давали полиции важные указания относительно таких молодцов, которыми она интересуется, и вы знаете, что вы всегда оставались при этом в барышах. Хотите и теперь оказать мне большую услугу при помощи вашего знания лиц и обязать меня?
