– Взяла бы с собой юного Трэвиса.

– Куда именно?

– На уик-энд, – пояснил Джо.

– Взять Трэвиса на уик-энд в компании моего парня? – уточнила Ким. По правде говоря, идея ей понравилась, но она не собиралась признаваться в этом. И если Дэйв окажется слишком… настойчивым, хорошо, если Трэвис окажется поблизости. Но она скорее съест все бургеры Эла и получит немедленный инсульт, прежде чем скажет все это.

– Ну да, – кивнул Джо, запустив зубы в фунт мяса, истекавшего соком, вернее, жиром. – Трэвис сказал, что вы вроде должны сделать какую-то работу. И как вы собираетесь ее делать, если ты будешь валять дурака со своим дружком? Возьми с собой Трэвиса, и он будет тебе помогать.

Во взгляде Трэвиса, брошенном на Джо, одновременно светились благодарность и жажда крови.

– Неплохая мысль, – произнесла Ким, перемешивая вилкой то, что Эл считал салатом: гора жареной курятины и немного латука. – Я подумаю.

Она не смела взглянуть на Трэвиса, но почему-то знала, что он широко улыбается.

В окно лился утренний свет. Трэвис сидел в гостиной Ким и безуспешно пытался сосредоточиться на газете. Ким ушла на работу час назад, и с тех пор он ждал появления сына Пенни.

Вчера после ленча с Ким и Джо Трэвис отправился к матери. Шум швейной машинки он услышал, едва войдя в дом миссис Уингейт. Почему-то сразу стало спокойно на душе. Поднявшись наверх, он принялся делать выкройку. Шитье было ему знакомо: они с матерью часто им занимались. Они никогда не говорили о том, что это напоминало время, проведенное в Эдилине. Время покоя для обоих. Те две недели изменили их жизнь.

Трэвис волновался, не представляя, что именно мать знает о нем и Джо, но вскоре расслабился. Они всегда были близки и почти во всем согласны друг с другом. Сначала он опасался, что она снова начнет читать нотации о Ким, но не заметил гнева, который она выплеснула на него при первой встрече.

Вместо этого они заговорили о Джо. Трэвис рассказал ей все, кроме одного: Джо знает, что он ее сын. Но все остальное, от разгрузки коробок до козел и необходимости прикреплять стальные полки к кирпичной стене, стало известно матери.

Когда Люси принялась смеяться над рассказами Трэвиса, тот увел ее от машинки – слишком много она работает – на кухню. По привычке, сохранившейся с детства, он заваривал чай, а мать делала сандвичи. Когда все было готово, мать потащила его в оранжерею. Трэвис пошел вдоль стен, любуясь наполнявшими комнату орхидеями. Когда он сел, мать спросила о Ким.

Трэвис поколебался.

– Мне можешь сказать все. Ты по-прежнему влюблен в нее?

– Да, – кивнул он, глядя на нее глазами, в которых отражалась вся глубина его чувств. – Больше, чем раньше. Больше, чем считал возможным.

Глаза Люси наполнились слезами. Она была матерью, которая надеялась, что ее ребенок обретет любовь.

– Она веселая и добрая. Проницательная и восприимчивая.

Он поднял треугольный сандвич. Мать всегда отрезала корочки, делила ломтик хлеба по диагонали на четыре части.

– И очень умна. И видела бы ты ее украшения в магазине! Одно лучше другого, – добавил он.

– Видела. Каждый раз, когда я слышала, что Ким нет в городе, посещала ее магазин. Мне так нравятся оливковые листья!

– Мне тоже, – кивнул Трэвис и, поднявшись, стал теребить длинный лист орхидеи.

– С ней мне легко. И мне ни к чему производить на нее впечатление. Хотя я все время стараюсь.

– Джо сказал, что ты приехал лесной дорогой, и не понимает, как тебе это удалось.

– Как любому каскадеру, – пожал плечами Трэвис. – Это несложно.

– И что-то насчет воздушного шарика? – спросила Люси.

– Не смог вынести детского плача, вот и взобрался на дерево и снял шарик.

– У тебя всегда было доброе сердце.

– Ни один человек в Нью-Йорке не сказал бы такого, – усмехнулся Трэвис.

– Полагаю, что нет. Ты унаследовал не только мой, но и отцовский характер. И что ты собираешься делать сейчас?

Трэвис снова сел.

– Джо все устроил так, что я проведу этот уикэнд с Ким. Я буду в соседнем номере, а она скорее всего в одном номере со своем парнем. Но все же… я буду рядом.

– Он мне сказал, – улыбнулась мать. Она впервые видела сына таким, и на сердце было легко.

– Сказал? И какие еще мои секреты выболтал этот назойливый старикашка, который так любит совать нос в чужие дела?

Люси покачала головой. С тех пор как эти двое встретились, Джо только и говорил, что о Трэвисе. Что Трэвис сказал, о чем тревожится, как сильно любит Ким. Предложения Трэвиса, касавшиеся метизного магазина. Он повторял Люси каждое сказанное Трэвисом слово.

– Видела бы ты его с Ким! – твердил Джо, когда зашел к ней после ленча. – Бедняга не сводил с нее глаз.

– А она? – спрашивала Люси. – Что думает Ким о моем… о Трэвисе?

Если Джо и услышал, как она проговорилась, то ничего не сказал.

– Ведет себя так, будто не обращает на него внимания. Но ловит каждое его движение. Когда я предложил ей взять Трэвиса с собой в Мэриленд, ее лицо осветилось, как новогодняя гирлянда.

– Джо ты очень нравишься, – сказала она вслух.

– А по нему не скажешь, – заметил Трэвис, улыбаясь. – Если верить Джо Лейтону, любой мужчина, не умеющий правильно держать ножовку, не слишком многого стоит. Я назвался адвокатом, и знаешь, что он ответил?

Люси слышала эту историю от Джо, но интересно, что скажет сын?

– Не представляю.

– Он ответил…

Сейчас Трэвис посмеивался, держа газету перед собой, вспоминая проведенный с матерью вечер. Ее доброту, чувство юмора, доброжелательность, нежность. Он был рад, что не пришлось еще раз выносить взрыв ее гнева.

Теперь он убедился, что эта новая Люси способна бороться с Рэндаллом Максвеллом в зале суда.

Этим вечером, когда Трэвис вернулся домой – он уже считал, что дом там, где Ким, – она как раз собиралась бросить в микроволновку пару замороженных обедов. Когда Трэвис учился в школе, проводил летние каникулы на частных яхтах. Как-то, к его ужасу, его назначили поваром. А он даже воду вскипятить не умел.

Он положил обеды обратно в морозилку и посмотрел, что еще там лежит, одновременно продолжая рассказ:

– И вот он я, не умеющий отличить яйцо от арбуза, хотя мне предстояло целых шесть недель трижды в день готовить еду для богатого старика и его молодой жены.

Ким захрустела очищенной им морковкой.

– И что ты сделал?

– Принял самый беспомощный вид, – он тут же показал, какой именно, – и попросил его жену помочь мне.

– И она помогла?

– О да.

Трэвис положил куриные грудки размораживаться в микроволновку. Он был рад, что стоит спиной к Ким, когда вспоминал о том путешествии. Не стоит, чтобы она видела его лицо!

Но Ким поняла.

– И чему еще она тебя обучила?

Трэвис расхохотался:

– Да так, тому сему…

Луна, звезды, старик, храпящий внизу. Ему было девятнадцать лет. Наивный мальчишка. Но вернувшись в Штаты, он потерял наивность. Вместе с невинностью.

Они уселись за стол. Трэвису хотелось, чтобы ужин никогда не кончался. Она рассказывала ему о своих украшениях и тех, что еще предстояло сделать.

– Я жду большого заказа и нуждаюсь в новых идеях.

– Тогда поездка в Мэриленд будет тебе полезна.

– Да, я тоже так подумала, когда позволила Джоус уговорить себя на эту поездку.

– Но вначале ты не собиралась ехать вместе с этим парнем, верно?

– С Дэйвом? Нет.

– Он сам напросился?

– Более-менее, – кивнула Ким, – но думаю, он хочет сказать мне что-то очень важное. Недаром он и Карла постоянно на что-то намекают.

Трэвису многое хотелось бы сказать. Но он подумал, что лучше держать свое мнение при себе. Рассел, сын Пенни, собирается идти на свидание с Карлой, встретится с Трэвисом утром и расскажет, что удалось узнать.

Однако была уже середина утра, а Рассел и глаз не кажет.

При этой мысли Трэвис невольно улыбнулся. Он уже рассуждает, как житель маленького городка! В Нью-Йорке он в это время только вставал. Впрочем, накануне он обычно ложился поздно. Клиенты любили, когда их развлекали и показывали ночную жизнь Нью-Йорка.