– Я знаю его только полгода, – нахмурилась Ким. – Он решил ехать со мной, чтобы немного отдохнуть.

– Угу, – фыркнула Карла. – Забываешь, что я знаю его последнюю подружку. Он никогда не уезжал с ней на уик-энд, а они были вместе больше двух лет.

Тогда Ким сказала, что ей нужно…

Она не смогла придумать предлог и поэтому просто ушла.

– Ким! – спросил Дэйв. – Ты еще здесь?

– Да. Дело в том, что приехал друг детства и остановился в моем домике возле бассейна.

– Должно быть, ты очень рада, но Ким, пожалуйста, никаких свиданий в следующий уик-энд. Я хочу побыть с тобой.

– Договорились, – ответила она. Они обменялись несколькими словами, после чего Дэйв сказал, что ему пора бежать, поскольку только сейчас доставили тридцать фунтов креветок.

Она сунула телефон в карман и принялась убирать кухню, но все время поглядывала на часы. Как глупо, что она нервничает, считая каждую минуту, которую Трэвис проводит с матерью.

Прошел час. Другой. В начале третьего она уже была уверена, что никогда больше его не увидит.

Когда он постучал в заднюю стеклянную дверь, она подскочила, но тут же выдала лучезарную улыбку.

Похоже, настроение его сильно испортилось, в чем она уверилась, когда он уселся на табурет у стойки и спросил:

– У тебя есть виски?

Она налила ему односолодового «Мактарвита», который держала для кузенов.

Он осушил стакан одним глотком.

– Хочешь поговорить? – осторожно спросила она и только сейчас увидела, что в его глазах застыла боль.

– У тебя когда-нибудь возникало такое чувство, что то, чего ты больше всего боишься в жизни, становится правдой?

Ей хотелось сказать, что больше всего она боится стать пятидесятилетней бизнесвумен, не имеющей никакой личной жизни, а именно к этому, кажется, идет.

– Да. И это, по-твоему, происходит с тобой?

– Моя мать, похоже, думает именно так.

Она ожидала, что Трэвис все объяснит, но он ничего больше не сказал. Он и в детстве говорил очень мало, а ее задачей было вытянуть из него все, что можно.

– Так что ты намерен делать завтра?

Он поднял голову и улыбнулся.

– Не то чтобы хотел, но готов выслушать альтернативные предложения.

– Что это значит? Почему ты не можешь делать то, что хочешь?

– Ничего не значит. Так чем ты занята завтра?

Ким ощутила, как обруч, сковавший сердце, разжался. Она боялась, что он, повидав мать, немедленно уедет.

– Работой. Как каждый день. Это у тебя нет ничего определенного. Мать попросила тебя уехать?

– Как раз наоборот. Есть какая-нибудь еда? Я сжег немного энергии после разговора с мамочкой.

Ким так тревожилась, что Трэвис собирается уехать, что не заметила порванную, грязную рубашку. В волосах застрял листок.

Совсем как в детстве!

– Что с тобой случилось? – выпалила она, открывая холодильник.

– Ничего страшного. Попробовал забраться на скалу. В Стирлинг-Пойнт прекрасные скалы.

– Но как ты сумел запачкаться, идя по тропе?

– Я взбирался не по тропе.

Он подошел к шкафу и вынул две тарелки.

Она застыла с миской в руке.

– Но там отвесный подъем!

Трэвис пожал плечами.

Ким не улыбнулась.

– У тебя не было каната. Ты был один. Это опасно. Больше так не делай!

– Из страха покалечиться? – спросил он и почему-то поморщился, выкладывая на тарелки картофельный салат. – А ты что делала, пока меня не было?

– Пыталась превратить воск в лунный свет.

Он с любопытством взглянул на нее.

– И что это значит?

– Прошлой ночью на свадьбе я любовалась лунным светом. Он был так прекрасен, что я задумалась, как превратить его в украшения.

– Какое отношение это имеет к воску? – спросил он, принимаясь за еду.

Ким села рядом и взяла тарелку с салатом. И снова вспомнила, что еду приготовил Дэйв и стоило бы сказать Трэвису об этом. Но она промолчала.

– Я делаю украшения по методу «потерянного воска».

– «Потерянного воска»? Я видел по телевизору! Какой-то таинственный метод, исчезнувший с веками.

Ким презрительно фыркнула.

– Идиоты! Это называется «потерянный воск» не потому, что метод забыт, а потому что воск тает и вытекает. В процессе изготовления воск теряется.

– Ты должна показать мне. Может, сумеешь…

– Трэвис, – перебила Ким. – Я хочу знать, что происходит. Ты сказал, что нуждаешься в моей помощи, но я уверена, что помощь состоит не в том, чтобы читать тебе лекции по изготовлению украшений.

– У меня есть три недели, – признался он, поколебавшись.

– Три недели до чего?

– До того, как придется сообщить отцу, что его жена хочет развода.

– А что будет тогда?

– Начнутся битвы адвокатов. Отец будет сражаться со мной. Война неминуема.

– Но как только все закончится, ты будешь свободен?

– Да. Я пока не знаю, чем займусь, но у меня не будет обязательств перед родителями. Кроме моральных и этических, ну и любви, конечно, и…

– Но каковы твои планы на эти три недели? – спросила Ким.

– Может, поймаю лунный свет, чтобы ты спрятала его в воск, а потом потеряла.

– Было бы неплохо, – улыбнулась Ким. – Я нуждаюсь в новых идеях. Меня всегда вдохновляли органические формы, а все известные мне замыслы уже исчерпаны.

– Помнишь цветы, которые ты связывала в венок? Головки клевера? Они считались сорняками. Мне они нравились, – тихо сказал он, и на секунду их взгляды скрестились. Но Трэвис тут же отвернулся, собрал пустые тарелки и сложил в посудомоечную машину.

– Если пробудешь здесь три недели, нужно сказать людям, кто ты.

– Людям? Кому именно?

– Трэвис, это маленький город. Уверена, что все уже говорят о том, как я подцепила неизвестного брюнета и увела к себе домой.

– Твоя мама уже звонила? – ухмыльнулся он.

– Последнее, что я о ней знаю, – они прибыли в Новую Зеландию, поэтому очень надеюсь, что новости до нее дойдут не раньше, чем в ближайшие двадцать четыре часа. Но мой брат здесь. И кузен Колин тоже.

– Доктор и шериф. У тебя прекрасные связи.

– Какую историю сочиним? Расскажем, что Люси Купер – твоя мать?

– Она просила неделю, чтобы сообщить Лейтону, что замужем и имеет ребенка.

– Если она преподнесет все дело таким образом, он подумает, что тебе не больше девяти лет.

– А сколько в представлении матери лет тебе? – спросил Трэвис.

– Пять, – ответила Ким, и оба рассмеялись. – Что, если мы скажем правду, но утаим настоящую фамилию твоей мамы? Ты приезжал сюда в детстве. Мы встретились, ты вырос и сейчас вернулся в Эдилин в трехнедельный отпуск?

Глаза Трэвиса зажглись.

– Если я уговорю ма подождать со своей исповедью Лейтону, можно получше узнать ее, перед тем как она скажет, кто я.

– Похоже, у нас есть план! – обрадовалась Ким. Трэвис кивнул.

Джо Лейтон открыл дверь офиса и недовольно поморщился при виде горы бумаг на письменном столе. Знакомое чувство неприязни росло в душе. Он думал, что проведет жизнь в Нью-Джерси, управляя магазином, основанным его дедом. Он никогда не считал этот бизнес чрезмерно амбициозным. Предметом чьей-то зависти. Но его сын Джои женился, завел детей, а его жена посчитала магазин золотым дном. И, кажется, была готова на убийство, лишь бы его получить.

Правда, хотела она магазин для внуков Джо, иначе тот сражался бы до конца. Но он сопротивлялся не слишком рьяно и в глубине души был доволен, что женщина так борется за своих детей.

Когда его дочь Джесса решила выйти замуж за жителя маленького городка Эдилина, Джо увидел выход из ситуации. В то время он казался простым. У него были сбережения, так что удалось открыть магазин в Вирджинии. Его невестка Шейла вопила, что Джо не имеет права забирать то, что заработал за эти годы, и должен все оставить им. Если ее послушать, так ему грозит неминуемая смерть. Джо исчерпал лимит великодушия. Он знал, что невестка мечтает купить один из больших домов в «огороженном квартале».