Вся истребительная авиация была брошена на штурмовые действия. Мы делали все, чтобы не позволить головной колонне противника прорваться в Мелитополь. В полдень для удара по основным силам врага вылетела группа бомбардировщиков СБ. Наша четверка истребителей сопровождала ее. Мы знали, что в их бомболюках находятся контейнеры, загруженные колбами с зажигательной смесью «КС». Бомбардировщики точно вышли на цель и нанесли массированный удар по головной части колонны танков и автомашин. Впервые мы увидели эту эффектную картину. Некоторые стеклянные колбы с зажигательной смесью, сталкиваясь в воздухе, разбивались. Смесь загоралась, образуя гирлянды белого дыма. Они жгутами шли к земле. Большое скопление техники противника было точно накрыто этим ударом. Сквозь белый дым от «КС» проступили столбы черного смрада от горящих автомашин и танков.

Выполнив задачу по сопровождению СБ, мы, быстро заправившись горючим и подвесив бомбы, взлетели вновь. Теперь уже на штурмовку той же колонны противника. Вот уже первым в пикирование перешло звено Фигичева. За ним должна идти моя тройка. Как всегда, перед ударом по наземной цели я осмотрел небо. С южного направления, прикрываясь солнцем, на нас шла восьмерка «мессершмиттов». Предупредив летчиков эволюциями самолета об опасности, я сбросил бомбы с горизонтального полета. Энергичным боевым разворотом влево моя пара пошла в лобовую атаку. Третий летчик звена, Александр Гроссул, развернулся вправо и оторвался от нас. Он точно повторил ошибку Карповича под Кодымой.

«Мессершмитты» лобовой атаки не приняли и пытались нас обойти. Я иду за ними в правом развороте и вдруг вижу, что ведущая пара вражеской группы заходит в хвост самолету Гроссула. На большой скорости за счет форсирования мотора проскакиваю мимо ведомого пары «мессеров» и бью очередью с короткой дистанции по мотору и кабине ведущего. Не успел я выйти из атаки, как левее крыла моего самолета пронеслась дымовая трасса и послышался легкий удар по самолету. Все же второй Ме-109 успел зацепить меня своей очередью.

Где-то внизу звено Фигичева штурмовало врага на земле, а мое связало боем группу, вражеских истребителей. И на этот раз на противника оказало психологическое воздействие уничтожение в начале схватки командира группы. Атаки «мессершмиттов» были неуверенными, вялыми.

Вскоре вражеская шестерка прекратила бой и взяла курс на запад. Лишь один Ме-109 настойчиво атаковал звено при отходе к Мелитополю. Но мы, применяя маневр «ножницы», отразили эти попытки.

Перед ужином, как всегда, командир полка информировал нас об итогах боевого дня. Он передал нам благодарность от наземного командования за успешные действия истребителей и бомбардировщиков, задержавших наступление немцев на Мелитополь. Противник сумел лишь перерезать железную дорогу между городом и Крымом, захватив станцию Акимовку. В заключение Иванов сообщил:

– А Покрышкину командование наземных войск прислало благодарность и подтверждение на сбитие немецкого аса, награжденного Железным крестом.

– Что, летчик попал в плен? – спросил Гроссул.

– Нет! Он был убит в воздухе.

– Это хорошо!.. Убитый фашист лучше, чем пленный. Теперь понятно, почему так настойчиво нас преследовал один из «мессеров». Хотел расплатиться с нами за своего ведущего…

Утром инженер сообщил, что мой самолет получил в бою повреждение и требует ремонта. Бронебойный снаряд попал в верхнюю обшивку крыла, сделал поперечную выемку в лонжероне. Была нарушена прочность плоскости. Иванов вызвал меня и поставил задачу:

– Перегонишь своего «мига» в наши полковые мастерские в Володарском. Там проверь подготовку молодых летчиков и подучи их. Через пару дней заберешь и привезешь в полк. Пора молодое пополнение вводить в бой.

На аэродроме в Володарском меня окружила молодежь, направленная на дополнительную отработку техники боевого применения «мига». В авиашколе приемы воздушного боя пилоты не освоили и фактически не были готовы к тому, чтобы участвовать в борьбе с врагом. По имеющимся в полку данным, этот пробел был устранен.

– Ну, как с подготовкой? – спросил я у летчиков.

– Готовы к выполнению любых боевых задач! – бодро доложил Никитин как старшина группы. – Товарищ старший лейтенант, заберите нас на фронт!

– Если хорошо подготовлены, то вылетим в полк.

– Мы здесь научились вести воздушные бои, стреляли по целям на земле. Вот бомбометание не отработали, нет полигона.

– Практическим бомбометанием будете заниматься на фронте. Сегодня проведем занятия по тактике, а завтра будет проверка техники пилотирования в бою с воздушным и наземным противником, – разъяснил я задачи, которые наметил решить за два дня пребывания в Володарском.

– Скорее бы на фронт!.. Так хочется подраться с «мессерами»! – восторженно высказал чернявый летчик.

– Супрун? Я не ошибся? Посмотрим, как ты оправдаешь в боях фамилию твоего знаменитого земляка, летчика-испытателя Степана Супруна. Он здорово дерется с немцами на Западном фронте.

– Степана Павловича Супруна уже нет. Он погиб в воздушном бою и награжден посмертно второй медалью Героя Советского Союза, – скорбно поведал мне эту печальную новость Никитин.

Ошеломленный неожиданным сообщением, я растерянно смотрел на летчиков. В сознании не укладывалось, что могли сбить такого мастера пилотажа и снайпера воздушной стрельбы. Мысли опять вернулись к устаревшей тактике истребителей, рекомендованной довоенными наставлениями и инструкциями. Да плюс еще отсутствие радиосвязи на наших самолетах. Вероятно, в этом таилась и причина гибели Супруна.

Никитин, догадываясь о моем состоянии, спросил:

– Вы встречались с Супруном, знали его?

– Больше чем знал!.. Все! Разговоры кончаем. На занятия.

До позднего вечера, используя модели самолетов, осваивали тактику истребителей. Старался довести до молодых летчиков все то новое, что было выработано в боях с гитлеровскими асами. Не стеснялся говорить и об устаревших приемах, ссылался на опыт лучших летчиков нашего полка.

На следующий день начались полеты на отработку техники пилотирования. Главное внимание уделил энергичному выполнению маневра в бою. К вечеру, после учебных воздушных боев, облетал свой отремонтированный «миг». Показал молодежи, как наносится по наземной цели скоростной «соколиный удар». У самой земли дал очередь по мишени-макету. И надо же такому случиться – вдруг влетел в стаю скворцов. Сразу же повел машину на посадку. Еще в полете увидел вмятины. Теперь придется менять две плоскости крыла.

На земле еще раз осмотрели повреждения. Маленькие птицы при столкновении с самолетом, летящим на большой скорости, наносят серьезные повреждения. Пришла мысль: надо быть осторожным при нанесении «соколиного удара» в боевых условиях. Сейчас, осенью, начинается перелет птичьих стай. Столкновение с ними может закончиться очень плохо.

Вечером съездил в Мариуполь. Познакомился с городом металлургов. Он жил напряженной трудовой жизнью, выплавлял сталь для фронта. О войне напоминали замаскированные здания, заклеенные полосками бумаги окна и множество военных плакатов и лозунгов. Удастся ли нашей армии удержать Мариуполь, не отдать город фашистам?

Утром, облетав снова свой самолет, вылетел с пополнением в Астраханку. Молодые летчики летели парами с превышением одна над другой, с небольшим уступом от фронта. Приятно было видеть, что мои занятия пошли впрок. Ведущие Никитин, Труд, Супрун и Бережной умело маневрировали своими парами. Хотелось, чтобы молодежь грамотно использовала технические приемы, которые родились в боевой обстановке, добивалась побед.

Понимал состояние молодых летчиков. Ребята жаждут сразиться с врагом. За эти дни я проникся к ним отеческой заботой, передал им все, чему научился сам, что освоили летчики части за тяжелые месяцы войны. Они вступают на боевой путь лучше подготовленные тактически, чем мы, когда начиналась война. За новое мы заплатили кровью, гибелью товарищей. И они должны умело использовать бесценный боевой опыт.