– А вот и она! – воскликнул Гастер, огласив окрестности своим демоническим хохотом. – Смотрите все: сюда идёт невеста! Посторонитесь, люди, дайте дорогу невесте! Вот перед вами счастливая пара – жених и невеста!

После новой вспышки адского веселья он развернулся и вмиг исчез за покосившейся оградой сада. Всё произошло настолько быстро, что едва мы с Чарли подумали о том, что нам дальше ждать от этого человека, как он уже скрылся из виду.

– О, Чарли, дорогой, – воскликнула я, когда он подбежал ко мне, – ведь вы же ранили его!

– Очень хотелось бы на это надеяться! Идите ко мне, моя дорогая, вы были сильно напуганы, а сейчас совсем ослабли. Он, случайно, не поранил вас, не сделал больно?

– Нет, ничего такого не произошло, но я чувствую себя какой-то разбитой, будто силы и присутствие духа покинули меня…

– Ну ничего, дорогая, это не беда – пойдём потихоньку к дому. Вот мерзавец! – не унимался Чарли. – У него ведь был хорошо продуманный, рассчитанный до мелочей план. Мне этот плут сказал, что видел вас внизу у реки, и я туда тотчас отправился, повстречав по пути сынишку сторожа Стоукса, который как раз возвращался с рыбалки. Мальчик сказал мне, что на берегу он не видал ни души. Уж и не знаю почему, но когда малыш Стоукс сказал мне это, в памяти моей сразу же всплыло множество мелких деталей, наблюдения связались воедино, и в тот же миг я понял, что Гастер – проходимец и плут. Не теряя ни секунды, я стремглав бросился к нашей беседке.

– Боюсь, Чарли, как бы он не вздумал отомстить нам, – тихо сказала я, опершись о руку своего жениха. – Вы видели, какие у него были глаза перед тем, как он исчез, перемахнув через ограду?

– Ерунда! – отмахнулся Чарли. – Все проходимцы напускают на себя подобный вид и смотрят такими же глазами, когда бывают в гневе. Но дальше этого, поверь мне, дело никогда не идёт.

– И всё же у меня как-то тяжело на душе, – поделилась я с Чарли своей тревогой, пока мы поднимались по ступенькам дома. – Лучше бы всё обошлось без этой свары.

– Я бы тоже этого хотел, – согласился Чарли. – Не будем забывать, что этот субъект, несмотря на всё своё вероломство, как-никак был гостем нашего дома. Но что сделано, то сделано, и тут уж ничем не поможешь, как говаривала одна из героинь Диккенса. К тому же трудно – думаю, ты согласишься, – если у тебя в жилах течёт кровь, а не водица, вытерпеть подобное…

Остановлюсь далее коротко на главных событиях последующих дней. Лично для меня это были дни полного и безмятежного счастья. С отъездом Гастера будто ветер разметал по небу набежавшую было тучку и снова вовсю засияло солнце. Думаю, что подобное ощущение возникло и у других гостей Тойнби-Холла. Я снова стала сама собой – такой, какой была до появления в нашем доме злополучного иностранца. Даже полковник и тот, казалось, забыл о недавнем постояльце, всецело поглощённый, как, впрочем, и все мы, предстоящим состязанием, на котором его сын должен был выступить на стороне одной из противоборствующих команд. В доме, надо сказать, только и было разговоров что о приближающихся соревнованиях. Во множестве заключались пари. Все местные джентльмены ставили на команду из Роуборо. Никто из них по принципиальным соображениям не ставил на команду соперника. Между тем Джек Дейсби съездил в Плимут и в качестве пари поставил там фунт вместе с несколькими морскими офицерами на команду соперников. Надо сказать, что это был достаточно странный поступок. По нашим подсчётам, если выигрывала команда из Роуборо, он терял семнадцать шиллингов. При ином исходе состязания он брал на себя обязательства, от которых никто не смог бы так просто освободиться.

У нас с Чарли был молчаливый уговор никогда больше не упоминать имени Гастера и даже намёком не касаться того, что произошло. На следующий после сцены у беседки день Чарли отправил слугу в комнату гостя из Швеции, распорядившись упаковать все находящиеся там вещи и доставить их на ближайший постоялый двор. При этом выяснилось, что все вещи Гастера уже были собраны и вывезены, хотя никто из слуг не мог точно сказать, когда и как сие могло произойти.

Я мало встречала столь прелестных мест, как стрельбище в Роуборо. Располагается оно в ложбине длиной в полмили. Идеально ровная поверхность стрельбища позволяет ставить тут мишени на расстоянии от двухсот до семисот ярдов. Они были похожи на крошечные белые квадратики на фоне высящихся за ними холмов. Сама ложбина находилась в центре большой песчаной равнины и уходила своими пологими скатами в даль кочковатого плато. Правильность геометрических форм ложбины, строгая симметричность её расположения давали пищу воображению, наводя на мысль о великане, что когда-то в далёкие времена сделал аккуратную выемку грунта в ландах, но выбранная порода оказалась совершенно пустой и никому не нужной. Фантазия позволяла предположить, что отвергнутую и бесполезную породу он бросил тут же рядом, в результате чего образовалось значительное возвышение, откуда открывался замечательный вид на прямоугольную по форме ложбину.

Именно в этом месте и была сооружена площадка, откуда соревнующиеся должны были вести стрельбу. Сюда в тот злополучный день мы и направились. Соперники прибыли на место раньше нас в сопровождении многочисленной группы морских и сухопутных офицеров. Длинная вереница экипажей выстроилась у въезда на стрельбище. Это добропорядочные буржуа из Плимута, воспользовавшись случаем, не преминули вывезти подышать на природу жён и детей. Рядом с площадкой для стрельбы была сооружена специальная трибуна для гостей и представительниц слабого пола. Поблизости располагались палатки участников и ларьки по продаже напитков. Всё это, вместе взятое, вносило заметное оживление в летний пейзаж обычно пустынных ланд. Жители окрестных мест тоже пришли сюда в большом количестве и с азартом заключали пари, ставя по полкроны на местную команду, а поклонники наших славных воинов с неменьшим энтузиазмом ставили на своих, к взаимному удовольствию сторон. С помощью Джека и Тревора Чарли удалось беспрепятственно провести нас сквозь многоликую и беспокойную толпу. Нас привели к импровизированной зрительской трибуне, с высоты которой открывался прекрасный вид на всю округу. Зрелище было настолько захватывающим, что мы тут же позабыли о шумных спорах, толкотне и громких выкриках в окружавшей нас толпе.

Далеко на юг над Плимутом в безмятежно-голубое летнее небо спиралеобразно поднимались клубы сизоватого дыма. Ещё дальше, раскинувшись до самого горизонта, темнело огромное и неподвижное пространство моря. Лишь появлявшиеся то здесь, то там белые барашки волн, казалось, протестовали против тихого спокойствия природы. Перед нашим взором, как на карте, протянулась от Эддистоуна до Старта сильно изрезанная линия девонширского побережья. Я всё ещё была погружена в созерцание окрестных пейзажей, когда меня окликнули.

– Послушайте, Лотти, – обратился ко мне мой жених с лёгким упрёком в голосе, – у вас такой вид, будто всё происходящее вас мало интересует.

– Ну что вы, мой друг, конечно интересует. Но кругом такие пейзажи, а море, как вы знаете, всегда было моей слабостью… Давайте же присядем и поговорим о предстоящих состязаниях. Скажите, как мы сможем определить, какой счёт, кто проиграл, кто выиграл?

– Я как раз только что это объяснял, но готов повторить.

– О, прошу вас, дорогой, расскажите ещё раз. – И я устроилась поудобнее, чтобы не пропустить ни слова из сказанного и хорошенько всё себе уяснить.

– Итак, – начал Чарли, – от каждой команды выступает по десять человек. Стрельбу ведём по очереди. Сначала стреляет один из наших, после него кто-нибудь из команды противника. Ну и так далее. Это понятно?

– Да, вполне.

– Стрельбу начинаем с расстояния двухсот ярдов. Это так называемая стрельба на ближнюю дистанцию. Первые пять выстрелов команды делают с этой дистанции, затем ещё пять по более удалённым мишеням – они находятся как раз посередине поля – и последние пять выстрелов с расстояния семисот ярдов. Видите, вон там они вдали белеют на склоне. Та команда, которая наберёт большее число очков, и выходит в победители. Ну что, теперь стало ясно?